Последнее тоже не соответствовало истине. «Тем самым» крейсер не вызывался. Это мог сделать только сам Зоров — специальным, одному ему известным кодированным сигналом. Автоматический вызов — и Зоров категорически настоял на этом — предусматривался только в одном случае — в случае гибели самого Зорова.

Во время спецподготовки на Марсе экипировка Зорова подверглась определенным изменениям и дополнениям по сравнению с той, о которой говорил Чалмерс в памятной беседе после доклада Зорова Кругу Шести. Научно-техническая мысль не стояла на месте, и о некоторых новинках не знал даже шеф ОСК. Главным приобретением Зорова явился, конечно же, чудо-браслет, сделавший не нужными ряд аппаратов и приспособлений, которыми первоначально предполагалось оснастить Зорова. В частности, отпала необходимость в аварийном передатчике, поскольку все его основные функции (запись и передача информации, вызов бота, модуля и крейсера) можно было осуществлять с помощью браслета. Использовать же передатчик в качестве бомбы Зоров не собирался. И тем не менее зачем-то оставил его у себя. Человеку, как правило, не дано заглянуть за завесу будущего, и в то время Зоров еще не был исключением.

— Хорошо, — сказала Джоанна тихо и покорно, — я все поняла и сделаю в точности, как ты сказал. Завтра ровно в десять, если ты не появишься и не дашь о себе знать, я пойду в глубь острова и нажатием черной кнопки вызову бот, который доставит меня на орбиту. Правильно?

— Да, только постарайся не привлекать к себе внимания.

— А кнопка — черная, да? Я не перепутала?

— Черная, черная, все верно. Белая кнопка включает режим «Прием — передача». Тебе она не нужна. Тем более красная, которая уничтожает передатчик. Упаси тебя бог тронуть ее!

— Тут еще есть какие-то риски на красной кнопке и корпусе передатчика…

Зоров внезапно ощутил холод в затылке.

— Ни в коем случае не совмещай эти риски! Ни в коем, слышишь?! — крикнул он.

Губы у Джоанны вдруг задрожали, глаза наполнились слезами.

— Малыш… что с тобой? — Зоров растерянно ощупывал взглядом ее лицо.

— Ты… никогда не кричал на меня. Не надо, пожалуйста. Мне сейчас и так трудно. Лучше скажи, что я сделала неправильно.

— Великий космос!.. Прости, малыш, прости влюбленного дурака, который переживает о тебе, как никогда и ни о ком не переживал… Все дело в том, что совмещение этих проклятых рисок активирует бомбу… очень мощную. Теперь понятно?

— Понятно, понятно, и обещаю пальцем не касаться красной кнопки! — Джоанна слабо улыбнулась сквозь слезы. — А еще лучше будет, если ты успеешь вернуться до десяти часов… тогда мне вообще ничего не придется трогать.

— Я постараюсь, — серьезно сказал Зоров. — Мы обсудили крайний случай. Надеюсь, до этого не дойдет, и я не опоздаю. Хотя, повторяю, это будет нелегко.

— Что же тебе предстоит сделать?

— Прошлой ночью я выяснил, что в энергоблоке работают все три генератора гравитационного резонанса, что строжайше запрещено. Я собираюсь проследить, куда уходит эта энергия, воспользовавшись подводной лодкой. Скорее всего на один из островов архипелага. Там должна быть разгадка тайны Планеты Карнавалов… Всех ее тайн. И я должен докопаться до сути.

— Мне страшно, Саша.

— Скоро все кончится и растает, как дурной сон в лучах утреннего солнца. Очень скоро. Скорее всего завтра.

В этом Зоров оказался прав. И завтра ему действительно суждено узнать все тайны и загадки Планеты Карнавалов и тем самым завершить свою секретную миссию, и завтра грянет последняя на планете битва между силами света и тьмы, между добром и злом, между созиданием и разрушением, между любовью и ненавистью. Чья будет победа и сколь велика окажется ее цена? Иногда не хочется, чтобы завтра наступало, но оно приходит — хорошее ли, плохое, с нами иль без нас… но приходит. Всегда.

Второе, с интервалом всего в несколько часов, совещание четырех высших должностных лиц планеты-курорта проходило в еще более накаленной атмосфере. Рамон Чандра был похож на громовержца перед самой грозой.

— Я прошу вас, мэтр Глянчев, внятно объяснить мне и коллегам, что все-таки произошло с вашим подопечным и почему гарантированное вами непрерывное наблюдение за Зоровым оказалось… сами понимаете чем. Я принципиальный противник крепких выражений, но если так пойдет и дальше, то мне придется, очевидно, сделать для вас исключение.

Глянчев сидел, набычившись, нервный тик кривил плотно сжатые губы, от чего казалось, что он из последних сил сдерживает рвущийся наружу жуткий смех. С заметным усилием разлепив рот, он произнес со спокойствием динамита с подожженным запалом:

— У Зорова оказался микроминиатюрный передатчик с фазированной антенной. До сих пор, насколько мне известно, таких аппаратов не существовало, поэтому подобная возможность во внимание не принималась. Зоров послал сигнал, задействовав основанную на Первом законе Азимова программу киберпилота, а когда гравиплан приводнился, вырубил энергию.

— Могу только отдать должное сообразительности нашего противника, что отнюдь не умаляет вашей вины, Глянчев. Вы обязаны были предусмотреть подобный ход Зорова. Что касается фазированной антенны, то это, мне кажется, просто отговорка. Что изменилось бы, имей Зоров обычный передатчик?

— Многое. В этом случае сигнал попал бы на гравипланы дежурной смены, и заработала так называемая «программа скользящих приоритетов»; наш гравиплан, как выполняющий важное задание, остался бы на боевом посту, а Зорова помчался спасать кто-то другой.

— А разве не мог ваш гравиплан ретранслировать полученный от Зорова сигнал?

— Теоретически мог, но лишь в случае физической невозможности немедленно приступить к спасательной операции — скажем, из-за большой удаленности от передавшего сигнал объекта. Любые другие причины во внимание не принимались, квалифицируясь как затяжка времени и тем самым вступая в конфликт с Первым законом.

— Ладно, оставим это. Как вы думаете, что реально мог сделать Зоров за время, на которое вы его потеряли? Сколько, кстати?

— Две минуты восемнадцать секунд. Учитывая это время и максимальную скорость глиссера, компьютер определил область, где Зоров теоретически мог произвести некое действие. Мои люди, используя всю имеющуюся в нашем распоряжении технику, провели поиски в очерченном компьютером районе, условно назовем его район «А». Визуальный поиск не принес результатов, а сканирующие средства оказались подавленными.

— Снова тот же трюк? И где на сей раз расположил блок-подавитель наш визави? Закопал или опустил под воду?

— Вы напрасно иронизируете, экселенц. Мощный поток подавляющих помех накрыл район «А» из космоса.

— ?

— Да, экселенц. Сегодня метеоспутник «Зонд-экватор» самопроизвольно перешел на стационарную орбиту, завис над островом Виктория на высоте чуть меньше тысячи километров… На сигналы не реагирует. Телескопическим наблюдением установлено, что спутник не принадлежит метеосерии «Зонд», а является базовым десантным модулем «Кентавр». Как начальник контрразведки не снимаю с себя ответственности за то, что проморгал космическое разведсредство Совета, но хочу заметить, что и метеослужба, и космодром, и средства космического наблюдения находятся не в моем ведении.

— Да это был самый обычный метеоспутник! — вскричал Вердер, вскакивая на ноги. — Мои службы неоднократно проверяли его!

— Сядьте, Вердер! — повысил голос Чандра. — Камень, бесспорно, в ваш огород, и вполне справедливый. Вы же сами просили все космическое хозяйство замкнуть на вас! Да… У меня вообще складывается тягостное впечатление, что вы все разучились эффективно работать. Меньше всего у меня претензий к Рушану, но и вы, Альфред, не без греха. Почему об утреннем происшествии с Зоровым в душевой — а это форменное ЧП с любой стороны! — я узнаю только сорок минут назад?

Рушан виновато развел руками.

— Это Фосс, — сказал Глянчев, — его почерк.

— Это самое настоящее средневековое варварство! — отрезал Чандра. — И я прошу всех вас принять действенные меры, чтобы ничего подобного впредь не случалось.