Его забытье напоминало очень сложный фантасмагорический сон; перед ним разворачивалось некое странное действо, но видел он все как бы сквозь туман или мутное от потоков воды стекло; он напрягался, пытаясь «навести резкость», но как только это ему почти удавалось и он начинал понимать суть происходящего, ткань псевдореальности разрывалась, и взору его представало нечто еще более странное и загадочное. Он видел не одного, а множество «себя», все были в масках, но он прекрасно узнавал их всех: и Вяза, и свое безымянное «третье», и четвертое, и пятое… Все они двигались по опасно сверкающим хрустальным канатам, пересекавшим необъятную многомерность некоего сверхпространства самым прихотливым образом. Кое-где в сверкающую паутину вплетались вызывающие неясную, глухую тревогу аспидно-черные нити, и по ним также кто-то передвигался, пугающе чуждый и странно знакомый в то же время. Очередной переброс унес его в бесконечность; отсюда таинственное сверхпространство казалось блистающим кристаллом с бесконечным числом граней, а вокруг… Он едва не задохнулся от близости всеобъемлющего, абсолютного понимания ИСТИНЫ… и в этот момент впервые пришел в себя. Вначале он увидел сплошное бледно-розовое пятно на снежно-белом фоне, затем из пятна понемногу проступили глаза… поразительно знакомые глаза, в узких щелочках которых таились мудрость и любовь.

— Сэнсэй… — пробормотал Зоров, силясь приподняться на кровати.

— Лежи, Саша, — твердая ладонь Ямото Сузуки на удивление мягко уложила Зорова на место. — Лежи, тебе пока нельзя вставать.

— Что со мной? Я болен? Ранен?

— Ничего страшного. На удивление, конечно. Ты помнишь, что с тобой случилось?

Зоров помнил. Хорошо помнил. Он молча кивнул.

— Что это было, сэнсэй?

— Пока не знаю. — Сузуки пощипал себя за подбородок, что было у него крайним выражением неудовлетворения, — Такое впечатление, что Главный компьютер центра сошел с ума. Его уже демонтировали и увезли к кибернетикам на исследование.

— Это «фактор Кауфмана», — услышал Зоров и тут только разглядел, что лежит он в маленьком, сверкающем чистотой помещении, и кроме Ямото Сузуки возле него в аккуратном белом халате сидит шеф ОСК Гордон Чалмерс.

— Я так и думал. — Зоров мрачно кивнул и облизал пересохшие губы. — Мне можно чего-нибудь выпить?

— Смотря чего, — усмехнулся Чалмерс. — Врачи разрешили тоник. Пока. До бургундского очередь еще дойдет. Вот, пей.

Зоров улыбнулся и с наслаждением сделал несколько глотков. Силы быстро возвращались к нему.

— Когда мне можно будет встать? — По тому, как Зоров спросил это, как бы между прочим, в промежутке между глотками тоника, хорошо знавший его человек мог легко догадаться, какое значение Зоров придавал ответу на этот вопрос.

— Сейчас сюда придут доктора, тебя обследуют, и тогда это выяснится, — ответил Чалмерс. — Хотя профессор Бирнс утверждает, что с твоей просто-таки удивительной жизненной потенцией уже завтра ты уже будешь в норме.

— Хорошо. — Зоров подавил вздох облегчения и расслабленно откинулся на подушку. — Ненавижу валяться на больничной койке. Надеюсь, мэтр, случившееся не будет поводом для отмены задания?

Чалмерс некоторое время помолчал, отвернувшись.

— Честно сказать, я бы с удовольствием отменил его, — неприятным скрипучим голосом произнес он, не глядя на Зорова.

— Но… всегда возникает это проклятое «но».

— Я полагаю, «но» в мою пользу, мэтр?

— Ямото, твой ученик вконец разучился владеть своими эмоциями, — сказал Чалмерс все тем же скрипучим голосом. — Торжество так и брызжет из его глаз.

— Он рад, что может продолжить свой путь, ибо истинный мастер никогда не свернет с него. На этом пути Мастер может пасть, но не отступить. Но в одном ты прав, Горди, — настоящий Мастер никогда не выставит на всеобщее обозрение то, что переживает его душа.

— Значит, я еще не настоящий Мастер, — пробормотал Зоров.

— Но я в самом деле рад.

— Сейчас ни я, ни кто-либо другой не в состоянии достоверно оценить степень опасности, с которой тебе придется столкнуться на Планете Карнавалов, — сказал Чалмерс. — Однако уже сейчас ясно: довести там дело до конца способен только ты. Увы.

— Но почему «увы», черт возьми?! Вам радоваться надо!

— Радоваться, говоришь? — произнес Чалмерс, болезненно морща лоб. — Не получается как-то радоваться, когда тебя загнали в угол.

— В угол? Не понимаю, мэтр…

— А что тут понимать… На тебя началась охота — это очевидно. Поэтому по всем канонам посылать тебя нельзя, ибо риск возрастает настолько, что даже не поддается оценке. С другой стороны, нам крайне необходимо знать, что на самом деле происходит на Планете Карнавалов, поскольку от этого, похоже, напрямую зависит судьба Содружества. Эффективно сработать в этом направлении по силам только тебе, и это для меня тоже совершенно очевидно. Это и есть классический угол, из которого я не вижу разумного выхода, поскольку отправить тебя на задание, конечно, выход, но отнюдь не разумный. А другого просто нет, обстоятельства давят и вынуждают принять плохое решение, я ощущаю гнетущее бессилие и страх… Ладно, пойду, не пристало начальнику плакаться в жилетку подчиненному. А ты давай выздоравливай. Тренируйся, силенок набирайся. Придется лететь тебе, никуда ты не денешься. Времени на подготовку — две недели, включая технический инструктаж.

Чалмерс вышел. И тогда заговорил Ямото Сузуки:

— Когда-то, очень давно, жил в Стране, восходящего солнца великий Мастер. С малых лет чудесным образом узнал он о своем грозном предназначении, и ступил на путь совершенствования тела и духа, и прошел его до конца. Еще юношей овладел он уровнем «генин», став непревзойденным бойцом. В зрелые годы он к мощи тела прибавил мощь духа, развив в себе такие психические способности, которые любого нормального человека повергали в мистический ужас. Так он взошел на уровень «тюнин», второй уровень великого пути. Но впереди были девять ступеней просветления и совершенства уровня «дзенин». Кожа его стала подобна твердому темному дереву, а волосы побелели, как снег на вершине Фудзиямы, когда он взошел на последнюю, девятую ступень.

И постиг он суть бытия земного и небесного, и коснулась его гармония небесных сфер, и понял он Предначертанное… И спустился он во мрак Подземного Царства, и вызвал на поединок самого Повелителя Тьмы, ибо ощущал в себе силу для этого. Вздрогнула Земля, огромные волны прошли по морям-океанам, пробудились спящие вулканы, пали на земную твердь небесные камни…

Сузуки надолго умолк, взор его погас, словно обратившись внутрь.

— И кто победил? — прервал вопросом затянувшееся молчание Зоров.

— Ты забыл мои уроки, посвященные вежливости, — с неудовольствием произнес Сузуки. — Ты должен был молчать, даже если бы я не заговорил еще несколько часов… А что касается поединка… Он продолжается и по сей день. Когда наступал Мастер, на Земле воцарялись мир, добро и любовь. Но все чаще преимущество переходило к Повелителю Тьмы, и тогда зло, насилие, жестокость захватывали мир, и его заливали потоки крови… Вот так.

— Красивая легенда, — задумчиво сказал Зоров. — Она, по-моему, не только отражает один из принципов даосской философии о гармонии темного и светлого начал инь и ян, но и в какой-то степени является проекцией европейских религиозно-философских концепций о непримиримой борьбе Добра и Зла…

Легкая тень неудовольствия пробежала по лицу Сузуки.

— Порой ты излишне пытаешься под все подвести, выражаясь твоими же словами, теоретическую базу и расчленить истину анализом. А ведь истина — это синтез. Нельзя рассказать басню тигру, поймав того за хвост. Поразмышляй об этом, пока будешь выздоравливать. — Сэнсэй встал, поклонился и вышел.