Такое вряд ли могло случиться. Наверное, Сигэру хотел сказать, что судьба обычных людей, связанных с императорской семьей, – быть изгнанными на тот берег, который не имеет непосредственного отношения к злу капитализма, но и это было напрасным опасением.

– О чем вы говорите? – Андзю не разделяла точку зрения мужчин семьи. – Это какая-то ошибка. Если бы это была Фудзико, другое дело. Но я первая на вылет из списков.

– Не принижай себя. Дай нам помечтать, – пробормотал Сигэру и вынес такое решение: – Сходи во дворец. Посмотри сама, что за человек будущий император.

Промолчавшая весь семейный совет Амико согласилась со словами Сигэру. Но, когда мужчины разошлись, Амико заглянула к Андзю в комнату и по секрету сказала ей:

– Поговори с ним о Фудзико. Принц думает не о тебе, а о ней. Я уверена.

Мать говорила так, будто не сомневалась в своей правоте. Андзю тоже смутно ощущала, что не она была объектом внимания принца, и, услышав из уст матери имя Фудзико, осознала свою роль. Наследный принц пока не отказался от мыслей о Фудзико. С помощью Андзю он пытался нащупать нить, которая приведет его к ней.

Сигэру посадил Андзю в директорскую машину, ту самую, которой обычно пользовался сам, и они доехали до аллеи, ведущей к Дому приемов. По пути он давал Андзю всевозможные наставления: будь внимательна, по твоему поведению будут судить обо всех Токива; не говори ничего лишнего; на вопросы его высочества отвечай честно; сама ни о чем не спрашивай – не положено…

Уже выйдя из машины, Сигэру вспомнил что-то еще и знаками показал Андзю, чтобы она открыла окно:

– Я хочу, чтобы ты знала: я желаю тебе счастливого брака. Если, конечно, ты стремишься к семейной жизни.

Андзю через окно сказала ему «спасибо», верный шофер взялся за руль и повез ее дальше. Он притормозил около пункта охраны императорского замка в Акасаке и назвал имя: Андзю Токива. Охранник плавным жестом указал путь ко дворцу наследного принца. Вдруг Андзю попросила остановить машину.

– Я пойду пешком.

Нанести визит наследному принцу, пройдя своими ногами по территории императорского дворца… Хотя бы это Андзю могла сделать по собственной воле, а не по указке отца. Шофер слегка растерялся, но открыл заднюю дверь и напутствовал Андзю словами: «Берегите себя». Наверное, преданный шофер не вкладывал в свое пожелание никакой иронии, но для Андзю эти обычные слова, казалось, были полны скрытого смысла.

Каждое слово, произнесенное ею в беседе с его высочеством, может повлиять на будущее и Фудзико, и Каору, и самого принца, да и вообще изменить хоть на самую малость будущее всей страны. Ей действительно нужно было беречь себя, но она безмятежно, как во сне, шагала по зеленой траве дворцовой территории, отгороженной от шума и гвалта городского центра. Ее рассудок твердил: это самый опасный пикник в твоей жизни, но чувство реальности легким дыханием рассеивалось в лесной мгле.

Почуяв чье-то присутствие, Андзю остановилась и оглянулась. Вокруг никого не было, даже шофера и охранника. Но кто-то был рядом, она ощущала чужое дыхание. И не один, и не двое. В спину дул ветер. Он гладил Андзю по спине и по волосам, шевелил листья и ветви деревьев, пытаясь затащить ее в лес. Казалось, лес дышал в одном ритме с ней.

У ветра был слабый запах. Он напоминал легкий аромат шеи Каору. Спине стало щекотно, и Андзю вспомнилось, как он обнимал ее. Она думала о его прикосновениях, и бедра немели, ей казалось, что ее ноги, ступающие по траве, стали чужими.

Андзю не успела сказать Каору о приглашении во дворец наследного принца – Каору опять уехал из Токио на гастроли по Европе. Хотя, конечно, можно было позвонить ему. Андзю сомневалась до самого последнего момента, пока не села в машину, но все-таки решила ничего не говорить. Каору наверняка лишился бы покоя, узнай он о приглашении, потому что одним словом Андзю должна была убить чью-то любовь: или Каору, или наследного принца. Уж лучше рассказать Каору о своем визите во дворец, когда закончатся его гастроли. Он вернется в конце лета. А к тому времени, наверное, что-нибудь произойдет.

Лучше промолчать, чем причинить кому-то боль. Да и к чему говорить заранее? Она не знала, перестал ли его высочество думать о Фудзико или нет, закончились отношения между Каору и Фудзико или их чувства просто впали в зимнюю спячку. Пусть ее слова будут такими же туманными и неопределенными, как и любовь, окружающая Фудзико. Если же сказать, что Фудзико тайно хранит в своем сердце образ любимого человека, то это станет заговором в пользу Каору.

Сзади приближался «порше» с мордой как у лягушки. Он медленно проехал мимо Андзю. Интересно, чья это машина: может, личный автомобиль ее одноклассницы? Кто так уверенно едет по территории дворца, будто часто наведывается сюда? Немного с запозданием Андзю нагнал охранник. Он прибежал сказать, что правила запрещают ходить пешком по территории. Андзю ответила, что отпустила машину и ей ничего не остается, как продолжить свой путь. Охранник понимающе кивнул, предложил проводить Андзю до входа и последовал за ней.

Перед глазами Андзю открылось убранство дворца. Она больше не сомневалась. В конце концов, страдают от любви не только наследный принц и Каору. Андзю тоже любит. Нужно поверить в любовь, переполнявшую ее когда-то пустое тело. Разве безумное стремление быть с Каору не освобождает ее от лицемерия и лжи?

Есть богиня, которая всегда помогает влюбленным. Чем сильнее Андзю любит Каору, тем больше ей поможет богиня любви. Сосредоточившись на этой мысли, она почувствовала твердость земли под ногами, и ей показалось, что все будет хорошо.

У автомобильной стоянки ее дожидался распорядитель. Андзю опоздала на тридцать секунд.

– Госпожа Андзю Токива, мы ждали вас. Пожалуйста, входите.

Глядя в спину низенькому распорядителю, Андзю прошла через высокий зал в коридор с иссиня-белыми оштукатуренные стенами. До нее все отчетливее доносилась музыка. Андзю узнала симфоническую поэму «Жизнь героя» Рихарда Штрауса. Дверь в комнату была открыта, здесь уже собралось несколько человек, похоже, они беседовали с принцем о музыке.

– «Жизнь героя» – трудное произведение для контрабаса. Мощное звучание низких нот поддерживает тему героя. Обычно контрабас скромно задает ритм, а здесь он ведет свою мелодию, поэтому ошибки особенно заметны.

Собравшиеся кивали головами: принц не понаслышке знал о тонкостях исполнения «Жизни героя». Среди присутствующих выделялся мужчина могучего телосложения с солидным, низким голосом – именно он, а не принц привлек внимание Андзю. Это он обогнал Андзю на «порше».

– Ваше высочество, а почему вы выбрали контрабас? – Этот банальный вопрос задал другой однокашник принца.

Принц улыбнулся:

– Потому что моя обязанность – сидеть и не высовываться.

Обладатель низкого голоса захохотал – он и до этого смеялся в одиночку, – и все нерешительно присоединились к нему. Андзю тоже робко улыбнулась. Ей и в голову не приходило, что контрабасист и наследный принц могут быть чем-то похожи. Но, увидев, как легко шутит принц, Андзю решила отбросить предубеждения и быть искренней в разговоре с ним.

Распорядитель, объявивший о приходе Андзю, уже вышел из комнаты, и одноклассница Андзю Мако Ацуно, единственная, кто ее знал, представила ее:

– Андзю Токива, аспирантка. В настоящее время продолжает исследования «Повести о Гэндзи».

Все вежливо посмотрели на нее. Андзю поклонилась принцу со словами:

– Для меня большая честь увидеть вас.

Принц встал со своего места и ответил:

– Рад познакомиться.

Его друзья тоже встали и представились, только обладатель низкого голоса, не поднимаясь с места, помахал рукой:

– Привет. Я Ёсимура. Это вы шли по территории? Не часто увидишь человека, который приходит сюда пешком.

Эта фраза мгновенно привлекла к Андзю всеобщий интерес.

– Пришла пешком? – с легкой иронией спросила Мако Ацуно и засмеялась.