Кроме мужества и идейной правоты экспозиции проникнуты темой морального превосходства героев-южан над грязными захватчиками янки. Вот, допустим, рядом под стеклом два предмета. Один — настоящая морская губка, серая такая и пыльная, сильно потасканная, с текстовкой: "Одной и той же губкой врачи северян протирали раны всем раненым, чем разносили заразу". Рядом белоснежный кусок бинта и пояснение: "Врачи южан пользовались вот таким перевязочным материалом, причем выбрасывали его после одноразового применения". Ну тут комментарии, как говорится, излишни.

А вот, например, — заинтересуетесь вы, — как было дело с единством партии и народа? И тут порядок. Местные историки обнаружили, что "свободные негры Петербурга и рабы работали бок о бок с белыми на оборону". В количестве приблизительно семисот человек.

И единство фронта и тыла было, разумеется, — как без этого? Женщины собирались по церквям со своими швейными машинками и пошивали униформу. И принесенные тряпочки резали на бинты. Более того. "Все, что женщины Петербурга могли сделать для солдат, — гласит старинный плакат, — они делали с радостью".

Еще я рассматривал пистолеты. Доброжелатель из местных подбежал и начал хвастаться:

— Вот обратите внимание на "деринджер", вот этот однозарядный — из такого Линкольна застрелили!

— Ну что ж вы так, — говорю.

— Да это не мы виноваты! — заволновался он. — Это все охрана его виновата…

— Как так?

— Его ж хотели просто украсть! И все. А вот из-за охраны, все лезла куда не надо, и застрелили человека… Мы ж не хотели, честно…

Еще есть печальный стенд — "Экономические страдания". Блокада, разумеется, сильно помешала снабжению. Как сообщают местные петербургские летописи, "запасы настолько истощились, что в лавке трудно было купить что-нибудь другое, кроме барреля-другого черной патоки из местного сахарного тростника".

И даже более того: "Кофе приходилось делать из сушеной кукурузы, а чай из листьев черной смородины".

В ходе блокады янки допускали факты зверства. Об этом рассказывает особый стенд, где выставлена фарфоровая голова куклы по имени Вирджиния Ли. Эта покойная кукла принадлежала девочке Сэлли Данлоп. Девочку отправили в тыл, в Шотландию. А ее кукла была спрятана в чулане. И вот, пожалуйста — враги выстрелили в Ли из пушки и осколком ей отстрелили голову, а? Изверги.

А потом они и вовсе взяли город штурмом…

Но морально они конфедератов все равно не сломили. Про это рассказала мне музейная бабушка, которая продает билеты и следит, чтоб ничего не тронули руками.

— Мы гордимся своим героическим наследием! — воскликнула она.

— Но, мамаша, кто ж в той войне был прав?

— А кто его знает… Неизвестно еще, как бы все повернулось, если б тогда мы победили…

Главное отличие американской жизни от русской даже не в комфортности, не в присутствии здравого смысла, не в силе государства. Все-таки главное отличие такое: их жизнь страшно пресная против нашей. Эта бледность, тихость, прилизанность… Там чувствуешь себя вольным неумытым Геком Финном, который привык курить трубку и варить еду на костре, — но вот он попал в чистый и унылый дом к вдове, и ему все кажется нудным и тоскливым.

Они живут, живут там у себя… Жизнь как будто остановилась. Ничего не происходит! Ни-че-го. Взять девяносто шестой год. И они выбирали президента, и мы. Так у нас вся страна переживала, ходила на демонстрации, печатала и читала листовки, продавала квартиры и дачи! Била морды на улице! В Америке же ни один мускул не шевельнулся на лице простого человека.

У них все расписано заранее и известно наперед. Если вызвать полицию, она приедет и бесплатно соблюдет закон. Надо купить машину или дом — иди и оформи кредит. Разбил машину, или дом сгорел, или сам заболел — плевать, вот страховая компания пусть платит и переживает. Дал тебе кто в ухо — так просто чудесно: подавай в суд, разоряй обидчика.

Позвольте, недовольно прервете меня вы, же смотрят американские фильмы! Там стрельбы, драки, все такие герои, и без полиции усмиряют бунты и прекращают землетрясения. А уж не взорвать десяток автомобилей и не сбить пару вертолетов, так это значит день зря прожить!

Я так тоже насмотрелся их фильмов. И после них, когда увидел начало американской драки в ресторане, — там один клиент слегка хлопнул другого по щеке или по уху, это очень быстро случилось, не рассмотреть, — я тоже подумал: ну, сейчас начнется мочилово. В-о-н тем столом выбьют окно, бутылки в баре перебьют табуретками, разумеется, а эта люстра куда будет падать, успею ли увернуться? А драка обещала быть сильной: с одной стороны было три человека, с другой — четыре. И вот они все, галдя, побежали на улицу, на задний двор ресторана, и вот они там уже продолжили орать друг на друга, и обстановка накалялась… Я, в ожидании яркого зрелища, выглядывал из-за угла. Почему из-за угла? Да я так же, как и вы, подумал: стрелять же сейчас начнут! Но они только орали, орали друг на друга и размахивали руками, и один другого задел по плечу. Орать сразу стали громче. А потом, вы не поверите, что было потом… Они стали стучать в заднюю дверь, а когда оттуда выглянул посудомойщик, наказали ему вызвать полицию. "Да, да, полицию!" — кричали все. И дальше стали спорить, чей адвокат кого сильнее засудит — за оплеуху или за шлепок по плечу.

Ну, приехала через три минуты полиция, на двух машинах, в каждую добровольно залезло по команде, и они уехали в участок звонить адвокатам и диктовать протоколы…

Я это так подробно рассказал, потому что случай из ряда вон выходящий. Мало кто из американцев в своей жизни видел такое беззаконие живьем. Я им когда это рассказываю, они не верят.

Законопослушность и тоска

Будучи вот так повязаны по рукам и ногам полицией и адвокатами (а также страховками, гарантиями и прочими стесняющими обстоятельствами), они обнаружили себя вот в какой ситуации: ничего от них не зависит. Все за них сделают. Все регламентировано и расписано на годы вперед… Они похожи на зверей в зоопарке — а мы как будто вольные, дикие звери. Их и накормят, и напоят, и решетка их надежно защищает от непредсказуемых обстоятельств. А мы сами по себе рыскаем и не знаем, что с нами завтра будет, потому что только на себя рассчитываем. А не как они, на всемогущее государство, которое контролирует не только всю свою территорию, но уже и почти весь мир. Кстати, слово "территория" у них когда-то имело особый смысл, когда страна еще строилась. Штатом называлась обустроенная и полностью контролируемая полицией, армией, сборщиками налогов и прочими административная единица. А земли, которые государству уже принадлежали, но полностью в его власти не были, допустим, безопасности граждан там не могли обеспечить, или правосудия, или зарплату не могли платить госслужащим вовремя, — такие земли штатом (государством) считаться у них не могли и назывались именно территориями.

И вот теперь они, кажется, сильно тоскуют по тем временам свободы, непредсказуемости, самостоятельности, когда сам за себя отвечаешь, а больше никто. Эти их боевики и детективы похожи на сладкие кошмары — эх, а вот если б правда возникли такие обстоятельства, чтоб можно было себя показать! (Так мальчики мечтают, чтоб была война.) В фильмах, если вы обратили внимание, обсасываются фантастические обстоятельства, которые отстраняют государственную машину от влияния на жизнь. Например, свет выключают по всему штату. Или землетрясение. Или на острове, на острове где-то действие происходит, вот! И рация там еще сломалась! Набор таких, даже выдуманных, ситуаций ограничен. Ну что еще прибавить к перечисленному? Нашествие инопланетян, то есть появление таких вымышленных персонажей, которые полицию не слушаются. Ну еще можно в будущее перенести действие, как будто там чего-то того… Ну, временные трудности. Часто, если вы заметили, действие приходится перемещать подальше от действия федеральных законов — в Колумбию к наркомафии, в Ирак, еще куда…