Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В Гражданскую индейцы опять раскололись. Кто за Север, кто за Юг. Были даже войсковые части, укомплектованные сплошь из индейцев, — с обеих сторон. А племена, которые жили в диких местах к западу от Миссисипи, просто радовались, что их не трогают — армия-то вся на войне. И под шумок начинали теснить поселенцев…

Тед считает своим долгом разоблачить миф о страшной жестокости индейцев.

— Это все не от злости! Просто некоторые племена, особенно на востоке, считали, что, если пойманного врага не мучить, это значит оскорбить его, поставить под сомнение его смелость. То есть, считали они, вражескому воину надо дать шанс показать выдержку и терпение. Ну, ему и давали: еще живому жарили внутренности, выжигали уши, нос, глаза. Совершение этого ритуала доверяли обычно вдовам воинов, убитых на войне…

Вообще Тед индейцев сильно уважает и часто ездит на Maple Lake на раскопки. Там он выкапывает осколки глиняной посуды, копит их, чтоб когда-нибудь всю коллекцию безвозмездно передать в музей — в историческое общество в соседнем Luzern County… Все-таки индейцы — неотъемлемая часть истории пенсильванской Москвы и Подмосковья.

Глава 7. Москва строится

Москва не сразу строилась, она до сих пор еще строится. Перспективный район новостроек — Гармонь-Холмы (я бы именно так перевел название Harmony Hills). Это престижный квартал Москвы в километре от моссовета. Любопытно, что цена стандартного участка размером в 25 соток — 40 тысяч долларов.

Развитие района проходит на фоне недовольства многих коренных москвичей. Москва, говорят они, теряет свою самобытность, становится похожей на большие американские города. Из-за новостроек мы потеряли почти все свои охотничьи угодья! — жалуются протестующие. Притом что, как известно, 90 процентов москвичей — заядлые охотники на оленей и прочую московскую дичь. Особенно их возмущает то, что участки под застройку цинично распродает приезжий, откуда-то с юга, фактически лимитчик (и потому заведомо не охотник). Стоит зайти в бар, недовольные отрываются от пива и начинают мне жаловаться (верят еще, верят москвичи в силу печатного слова): "Ты, мол, припечатай этих лимитчиков, совсем распоясались. Порядки свои у нас наводят… Пусть едут к себе, откуда они там, и живут, как хотят!"

Сначала о хорошем. В отличие от коренных москвичей, приезжие состоятельные американские адвокаты, врачи, удачливые бизнесмены довольны. Они охотно покупают тут землю и селятся. Их влечет свежий московский воздух, леса вокруг, богатая охота (олени, кабаны, медведи) в пяти минутах езды от центра. Но самое главное — это безопасность здешней жизни и вообще крайне низкий уровень преступности. Кроме того, всем известно, что здесь размещаются очень хорошие школы.

Самый престижный сейчас район Москвы — Гармонь-Холмы. Добраться туда очень просто: от здания моссовета поднимаешься в гору по Церковной улице (Church Street), проезжаешь методистскую церковь, потом католическую, дальше прямо, никуда не сворачивая, потом еще по левую руку будут три школы, и как только вы их проедете, увидите по правую руку большой плакат: "Продаются последние участки в Хармони-Хиллз". Сворачивайте направо, это будет Sunrise Boulevard пожалуй, главная улица квартала. Похоже, он назван так в пику хваленому голливудскому Sunset Boulevard. То есть как вроде у них там на западе уже село солнце, а у нас на востоке только восходит (разница по времени между Голливудом и Москвой — 3 часа. — Прим. авт.), и вы про нас еще услышите.

Любопытно пройтись по новому кварталу. У меня там было обычное место прогулок. Ну что, дома есть очень и очень внушительные — из дикого камня, в три этажа, этакие замки площадью метров по шестьсот. Есть, конечно, и поскромней, раза в два поменьше, выстроенные из простого кирпича. Но большая часть всех построек, если вглядеться, — это обычные подмосковные щитовые дачки, только размером побольше. Это можно рассмотреть на примере недостроенных еще домов, на "замороженном" на зиму долгострое.

Итак, типичное здание в престижном, заметьте, районе строится так. Сначала из бруса делается каркас (ну как если бы строили сарайчик для сена). Потом к нему прибивают гвоздями, вы не поверите, жалкие такие древесно-стружечные плиты (ДСП). А после всего эта халабуда обшивается таким пластмассовым шершавым белого цвета профилем, сайдингом — наподобие подвесных потолков (кто делал ремонт, поймет, а ремонт делали абсолютно все), только внахлест. Смотришь издали — очень прилично: солидный такой деревянный экологический дом. Но кто заглядывал внутрь стройки, только покачает головой. Да, если б они хотя б на бревенчатые срубы претендовали, какие у нас давно доступны рядовым колхозникам, до сих пор бы по коммуналкам ютились и все чего-то б ждали…

Глава 8. Отчет начальника полиции

В Москве неуклонно снижается преступность.

Правда, в виде исключения, в девяносто пятом году в Москве было совершено страшное преступление — здесь впервые за сто с лишним лет убили человека. Но с тех пор уж сколько лет москвичи живут спокойно: никто никого не убивает.

Что собой вообще представляет московская полиция? В первую очередь это ее начальник Ральф Рогато, который в должности уж двенадцатый год. Это огромных размеров — и в высоту, и в ширину — этнический итальянец. Ширину свою он с печалью в голосе объясняет национальными традициями, вынуждающими его употреблять в пищу пиццу и спагетти. А в полицию пошел, потому что мечтал об этом с детства. И еле дождался восемнадцатилетия, чтоб пойти в соответствующую академию.

Кроме начальника тут служат еще шесть полисменов, причем четверо из них на полставки. Все помещаются в одной комнате деревянного одноэтажного домика мэрии. Тут редко собирается больше двух человек — дежурят по очереди, а дежурные чаще в патруле, чем в отделении.

Итак, выходит 7 полицейских на 2000 душ населения! Не многовато ли?

— Да ну! — обижается начальник. — Летом на московскую ярмарку пятьдесят тысяч человек приезжает! Тем более что там устраивают аттракцион — катание на воздушных шарах. Поди уследи за всеми…

Но если посчитать, что 372 правонарушения (средняя величина) в год — это 1,02 протокола в день, то получается, что ребята вроде не перерабатывают. Выходит, что только раз в неделю среднестатистическому московскому полицейскому удается найти хоть какое-то правонарушение. Например, кто-то ночью проколол колесо в припаркованной машине. Или соседская собака бегает без поводка, нарушает, сука, закон.

Жизнь в Москве тихая… Жалкая семейная драка может поставить на ноги всю московскую полицию. Ни погонь, ни перестрелок.

— Я приношу свои извинения за то, что у нас такой скучный департамент… виновато улыбается Рогато.

Рогато с законной гордостью за вверенных ему граждан и чувством удовлетворения отмечает, что единственное за всю историю Москвы убийство — в 1995 году — совершил не москвич! А фактически — гастролер. Убийца приехал из районного центра Скрэнтон, что в 12 милях, к своей бывшей подружке, которая с ним порвала. Девушку звали Одри, она была студентка и спортсменка, бегала трусцой по московским улицам. Влюбленный убил ее из автоматического пистолета, а после застрелился и сам от такой несчастной любви.

Случай ужасно нетипичный и обидный, да и полиции тут расследовать особенно нечего было.

Но в целом и в общем московская полиция не дремлет! В том же 1995 году, вспоминает Ральф, он одним махом раскрыл 27 краж и ограблений, поймал двух парней, одному — восемнадцать, другому — девятнадцать. Это все они! Оказалось — не местные, гастролеры из Подмосковья. Одному полтора года дали с отсрочкой исполнения приговора, а другой — в тюрьме. Тот, что сидит, вообще преступный элемент, давно по нему тюрьма плакала, кипятится Рогато.

— Представляешь, — рассказывает он мне, — до чего он был отпетый! Работая посудомойщиком в ресторане и пользуясь служебным положением, отрезал от хозяйского мяса хорошие куски и выбрасывал их на помойку. А по пути домой из помойки доставал и съедал. Каково?!

17
{"b":"137130","o":1}