– Нам остается только одно, – подвел он итог своим наблюдениям. – Опустить на неповрежденный участок корпуса спасательную камеру, под ее защитой вырезать в корпусе лодки отверстие и через него эвакуировать на «Меркьюри» пассажиров и членов экипажа.

– Сколько на это уйдет времени? – спросил Джордино.

– Думаю, за сорок восемь часов управимся.

– Будет поздно, – простонал Джордино. – У них воздуха максимум на тридцать часов. Когда мы доберемся до них, лодка станет огромной братской могилой.

– Все так, – подтвердил Тёрнер, – но, судя по чертежам, полученным нами от компании, построившей субмарину, на корме должен находиться аварийный вентиль, он специально предназначен для подобных случаев. Через него можно наладить подачу кислорода с поверхности. Необходимое оборудование у нас имеется. Мы сможем установить его, – он остановился, чтобы взглянуть на свой хронометр, – приблизительно за три часа. Это поможет им остаться в живых до тех пор, пока мы не установим новую спасательную камеру.

С этим вынужден был согласиться даже мрачно настроенный Джордино.

– Мне известно о существовании аварийного вентиля, – признал он, – но лучше сначала убедиться в его исправности, прежде чем принимать такой план спасения людей.

На этот раз Мак-Керди не стал ожидать распоряжений капитана. Резко развернув «Меркьюри», он направил его к корме субмарины и остановил над небольшим выступом на корпусе.

– Надо полагать, здесь и находится вентиль, – сказал он.

– Думаю, что так, – согласился Тёрнер, сверившись с чертежами.

– Похоже, он в рабочем состоянии.

– Слава богу, – вырвалось у Мак-Керди, – теперь мы можем приступить к работе.

– У вас есть забортные манипуляторы, – напомнил осторожный Джордино. – Они помогут снять колпак вентиля и убедиться, что его размеры соответствуют принятым стандартам.

– Проще простого, – согласился Тёрнер, – тем более что мы уже на месте.

Он склонился над прибором дальнего контроля и с его помощью принялся управлять двумя манипуляторами. Действуя со всей возможной осторожностью, он удалил предохранительные болты и убрал колпачок защитного устройства.

Увы, открывшееся зрелище не оправдало их ожиданий. Входной клапан для подсоединения наружного негодника отсутствовал. По-видимому, он бы заблаговременно удален самым примитивным способом: с помощью долота и кувалды.

– Кто же мог сделать это? – спросил Тёрнер, не веря собственным глазам.

– Очень предусмотрительный парень, – пробормотал Джордино, чувствуя как смертельный страх сжимает его сердце.

– Мы не успеем запросить новый вентиль, получить и установить его. За это время на лодке иссякнут последние запасы кислорода, – подтвердил Мак-Керди.

– Вы хотите сказать, что шесть сотен мужчин и женщин будут умирать, а мы будем спокойно наблюдать за этим? – холодно произнес Джордино.

Тёрнер и Мак-Керди молча смотрели друг на друга, не зная, что еще предложить в создавшейся ситуации. Никто из них не мог предвидеть подобного поворота событий. Тщательность подготовки и точность проведения диверсии были выше их понимания.

Джордино чувствовал, что он на грани нервного срыва. Потерять друга из-за несчастного случая само по себе достаточно тяжело, но бездействовать, зная, что рядом с тобой совершенно здоровый человек умирает только потому, что современная техника оказалась бессильной перед предусмотрительностью террориста, было выше его сил. Он твердо решил предпринять что-нибудь, даже если для этого ему самому придется опускаться на глубину в пятьсот пятьдесят футов.

Мрачный Мак-Керди молча включил механизм продувки балластных цистерн и направил «Меркьюри» к поверхности. Каждый из троих знал, что пассажиры и команда лодки сквозь стекла иллюминаторов продолжают наблюдать за ними, не понимая, что вместе с исчезающим вдали судном тают их надежды и улетучиваются иллюзии.

Настроение на борту «Золотого марлина» было ужасным. Пассажиры по-прежнему в отведенное для этого время посещали ресторан, играли в карты и рулетку в казино, пили коктейли в баре, читали книги в библиотеке и потом отправлялись спать, словно круиз и не прерывался. Больше им просто нечего было делать. Если кто-то из них и ощущал недостаток кислорода, об этом не говорили вслух. Да, порой они обсуждали положение, в котором оказались волею случая, но говорили об этом так буднично, словно речь шла о прогнозе погоды на ближайшую неделю.

Среди оставшихся на борту пассажиров в большинстве были пожилые люди, несколько более молодых, но бездетных пар, дюжины две одиноких мужчин и женщин, мужья и отцы тех, чьи близкие покинули субмарину. Обслуживающий персонал исправно выполнял привычные обязанности: ублажал пассажиров в барах и ресторане, готовил еду, поддерживал порядок в каютах и, по мере сил, старался развлечь изнывающих от скуки людей. Энергетические установки работали непрерывно, снабжая электроэнергией помпы и другие менее важные, но необходимые для нормального существования системы корабля. К счастью, они находились в помещении, изолированном от затопленного машинного отделения, сообщение с которым было прервано сразу же после взрыва.

Худшие подозрения Питта, следившего за маневрами спасательного аппарата, подтвердил звонок Джордино. Питт уже несколько часов сидел на капитанском мостике, вновь и вновь просматривая чертежи корабля в поисках возможных путей спасения, когда в дверях появился капитан Болдуин. Он уселся в кресло напротив Питта и несколько мгновений молча наблюдал за ним. Капитан уже обрел привычное самообладание, хотя судьба пассажиров и корабля по-прежнему тяжелым грузом давила на его плечи. Даже дыхание его стало заметно более тяжелым.

– Вы трое суток не смыкали глаз, – констатировал Болдуин. – Может быть, стоило бы немного поспать?

– Если я сейчас отправлюсь спать, если любой из нас отправится спать, сразу возрастут шансы на то, что никто из нас больше не проснется.

– Я не перестаю ежеминутно врать пассажирам, что помощь вот-вот придет, – продолжал капитан с нескрываемым отвращением, – но правда очень скоро станет известна. На наше счастье, они слишком подавлены, чтобы предпринять что-нибудь, иначе бы нам не избежать открытого возмущения.

Питт протер покрасневшие глаза, отхлебнул глоток холодного кофе и, наверное, в сотый раз, склонился над чертежами.

– Выход должен быть, – произнес он глухим голосом. – Наверняка найдется способ прикрепить шланг к корпусу лодки и закачать внутрь воздух.

Болдуин вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб.

– Скорее всего, воздушный вентиль был выведен из строя вместе с аварийным люком, – заметил он. – Любая попытка просверлить новое отверстие в корпусе лодки приведет к тому, что все внутренние помещения будут затоплены. Давайте смотреть фактам в лицо. Когда военным удастся исправить повреждения, никакая эвакуация нам уже не понадобится.

– Мы можем остановить генераторы. Это даст несколько лишних часов.

Болдуин покачал головой.

– Пусть работают. Надо же этим несчастным хотя бы последние часы жизни провести в нормальных условиях. Да и помпы должны работать, иначе положение только осложнится.

И тут на пороге появился доктор Рингер. Судовой врач сообщил, что за последние часы многие пассажиры обратились к нему с жалобами на головную боль, головокружение и тошноту. Он делает все возможное, чтобы облегчить их страдания, стараясь избегать щекотливой темы об истинной причине недомогания.

Питт бросил взгляд на судового врача, который, судя по всему, сам был на грани физического и нервного истощения.

– Скажите, доктор, я выгляжу так же скверно, как и вы? – поинтересовался он.

На лице Рингера появилась вымученная улыбка.

– Гораздо хуже, хотя в это трудно поверить.

– Ну что ж, придется верить вам на слово.

Рингер тяжело опустился в кресло:

– Если использовать специальные термины, то мы имеем дело с массовой асфиксией, вызванной недостатком кислорода и избытком двуокиси углерода в атмосфере судна.