Он начал с того, что попросил Питта коротко рассказать о себе, о своей работе в НУМА и, наконец, объяснить, почему он привел свой старый самолет на воздушное благотворительное шоу для детей-инвалидов. Затем детектив попросил подробно рассказать о полете.

Пока Питт детально описывал все происшедшее, начиная с того момента, как он взял на борт детей, до приземления в Центральном парке, другие детективы делали записи, время от времени задавая уточняющие вопросы.

Один из детективов взглянул на Питта и заметил:

– Я сам бывший пилот. Надеюсь, вы понимаете, что можете отправиться в тюрьму за свои художества. Не говоря уже о том, что можете потерять летную лицензию.

Чуть заметно улыбнувшись, Питт спокойно посмотрел на детектива:

– Я спасал жизнь пятнадцати детей-инвалидов, если это делает меня преступником, значит, пусть так и будет.

– И все же вы могли избежать этого, если бы не свернули к реке и не полетели над городскими улицами.

– Если бы я не свернул к Уолл-Стрит, нас бы наверняка подбили и мы бы свалились в реку. Поверьте мне, я говорю правду, в этом случае не выжил бы никто.

– Но вы должны признать, что сильно рисковали.

Питт спокойно пожал плечами:

– В противном случае я не сидел бы здесь, а кормил рыбок на дне.

– Вы не знаете, почему другой пилот захотел рискнуть самолетом, стоящим миллион долларов, оснастил его уникальным боевым оружием и напал на старый самолет с детьми? – спросил Хакен.

– Мне самому очень хотелось бы это узнать.

– И мне, – насмешливо подхватил Хакен.

– Вы уже установили личность пилота? – решился задать вопрос Питт.

– Ни малейшей зацепки. Он растворился в толпе и исчез.

– У самолета должен быть регистрационный номер, который может вывести на владельца.

– Наши эксперты еще не закончили осмотр.

– Вероятно, у руководителей воздушного шоу есть список участников. Мы все заполняли регистрационные листы для получения страховки. Они могут вывести вас на пилота.

– Мы работаем над этим вместе с полицейскими Нью-Джерси. Они сказали, что в полицию позвонил хранитель коллекции самолетов и рассказал, что похожий самолет стоял в ангаре на небольшом поле близ Питтсбурга. Он заявил, что владельца зовут Рауль Сент-Джастин.

– Не похоже на настоящее имя, – заметил Питт.

– Согласен с вами, – ответил Хакен. – А вы, случайно не знакомы с этим Сент-Джастином, или как его там зовут?

– Нет, – Питт уверенно посмотрел в глаза Хакена, – Мы успели обменяться только парой слов, потом он отошел.

– О чем он говорил с вами?

– О его самолете. Я всегда восхищался старыми машинами. Больше ни о чем.

– Значит, вы раньше его не встречали?

– Нет.

– Вы можете описать его и помочь нашему эксперту составить фоторобот?

– Буду рад сотрудничать.

– Нам очень жаль, что пришлось допросить вас и мисс Иген. Но в связи со смертью Мэри Конрой, а также по обвинению в угрозе жизни людей нам пришлось открыть дело. Удивительно, что никто не пострадал, когда красный самолет преследовал вас над городскими улицами и наш полицейский вертолет упал рядом с оживленным перекрестком.

– Слава богу, все обошлось, – явно сожалея о случившемся, проговорил Питт.

– Думаю, что на сегодня все, – подвел итог Хакен. – Конечно, и вы, и мисс Иген не должны покидать город, пока наше расследование не завершится.

– Боюсь, что это невозможно, инспектор.

Тот недоуменно поднял брови. Он не привык к тому, чтобы ему возражал и тем более собирался куда-то смыться в разгар следствия свидетель по такому важному делу.

– Могу я узнать почему?

– Потому что я участвую в правительственном расследовании причин пожара на борту круизного судна «Изумрудный дельфин», а также похищения исследовательского судна НУМА. Мое присутствие необходимо в Вашингтоне. – Полюбовавшись произведенным эффектом, Питт продолжил: – За разъяснениями вы можете обратиться к моему начальнику. Это адмирал Сэндекер. – Достав из бумажника визитную карточку, он протянул ее слегка ошарашенному Хакену. – Вот его номер телефона.

Тот передал карточку одному из детективов. Взяв ее, полицейский сразу же вышел из комнаты.

– Господа, вы наконец закончили? Мне хотелось бы отвезти мисс Иген домой.

Хакен кивнул и указал на дверь:

– Пожалуйста, только подождите несколько минут, пока нам подтвердят вашу связь с правительством и расследованием.

Питт нашел Келли свернувшейся в клубочек на деревянной скамье. Она выглядела как маленькая девочка, оставленная на пороге приюта.

– С тобой все в порядке?

– Я не могу прийти в себя после смерти Мэри, – грустно ответила девушка. – Она была близким другом моего отца в течение многих лет.

Питт огляделся вокруг и осмотрел переполненный людьми участок. Убедившись, что рядом с ними никого нет, он спросил:

– Скажи, насколько Мэри была близка с твоим отцом?

Келли раздраженно покосилась на него:

– Они были любовниками в течение ряда лет, если именно это тебя интересует.

– Нет, я хотел услышать не об этом, – покачал головой Питт. – Насколько хорошо она была знакома с проектами твоего отца?

– Она была хорошо с ними знакома. Из-за того, что я занималась собственной карьерой и у меня почти не было времени на отца, Мэри стала его доверенным лицом, секретарем, подругой и домохозяйкой. В то время, когда не летала, конечно.

– Он когда-нибудь разговаривал с тобой о своей работе?

Келли мотнула головой:

– Папа был очень замкнутым человеком. Он всегда говорил, что неспециалисту невозможно объяснить суть его работы. Только на борту «Дельфина» он рассказал мне кое-что. Он очень гордился своими техническими разработками в области корабельных двигателей и объяснил за обедом принцип их действия.

– И это все, что он тебе когда-либо рассказывал?

– После нескольких рюмок мартини в гостиной он как-то объявил, что совершил открытие века. Я тогда подумала, что он просто выпил лишнего.

– Тогда получается, что Мэри была единственным человеком, который был знаком с его работой?

– Нет. – Она посмотрела так, будто вдруг вспомнила о чем-то. – Есть еще Джошуа Томас.

– Кто?

– Доктор Джошуа Томас был другом моего отца и иногда помогал ему в исследованиях. Они одновременно получили докторскую степень в Массачусетсе, папа как инженер, а Джош – по химии.

– Ты знаешь, как с ним связаться?

– Да, – ответила Келли.

– Где находится лаборатория отца?

– В его доме, неподалеку от Джин Тэйлор.

– Можешь позвонить доктору Томасу? Я хотел бы встретиться с ним.

– По какому делу?

– Можешь сказать, что я умираю от любопытства и хочу узнать, что это за «открытие века».

Стоя на возвышении, адмирал Сэндекер отбивался от репортеров. Больше всего на свете он не любил выступать перед прессой. Хотя он всегда находился в хороших отношениях с масс-медиа и не раз имел удовольствие общаться с журналистами тет-а-тет, при свете прожекторов он чувствовал себя не в своей тарелке. Адмирал не любил вертеться как уж на сковородке, избегая провокационных вопросов. Прямота и честность, свойственные адмиралу Сэндекеру, были явно не к месту в бюрократическом и чопорном Вашингтоне.

Выдержав сорокаминутный град вопросов о роли НУМА в расследовании обстоятельств трагической гибели «Дельфина», Сэндекер вздохнул с облегчением, заметив, что журналисты начали выдыхаться.

– Не могли бы вы рассказать, что нашли ваши сотрудники во время погружения на подводной лодке? – спросила известная всей стране дама, телевизионный репортер.

– Видимо, они нашли доказательства того, что лайнер загорелся не случайно, – ответил Сэндекер.

– Вы могли бы описать эти доказательства?

– В том месте, где, по словам команды, начался пожар, они обнаружили горючий материал.

– Вы определили его состав? – спросил репортер из «Вашингтон пост».

– Как мне сообщили, его исследуют в лаборатории ФБР, – ушел от прямого ответа Сэндекер. – Скоро они сообщат о результатах.