А тем временем в спальне Изабель властитель Тальвара и его молодая жена лежали в широкой постели, вздрагивая от необоримого смеха.

– Но что же ты такое имела в виду, Изабель? – с трудом выговорил Джастин и приподнялся на локте. Однако одного лишь взгляда на веселое лицо Изабель было достаточно, чтобы новый приступ хохота одолел их обоих, и Джастин, не в силах остановиться, повалился на Изабель.

– Ах, милорд! – выдохнула Изабель, когда они немного успокоились. – Да вы просто раздавите меня!

– Прости, – быстро ответил он и откатился в сторону, все еще посмеиваясь. – Господь свидетель, я этого не хотел. – Вытирая глаза, он улыбнулся, глядя на Изабель в полумраке комнаты. – Но все равно, еще никогда в своей жизни… – начал, было, он, снова безудержно расхохотавшись.

По-прежнему смеясь, он отбросил одеяло и, совершенно обнаженный, прошел к тазу с водой и намочил в нем льняное полотенце. Изабель все еще хихикала, а глаза ее весело блестели, когда Джастин вернулся к постели.

– Вы говорили, что мне будет приятно, – поддразнила она мужа, – но я и не ожидала, что до такой степени.

Рассмеявшись, он присел около нее и откинул одеяло, чтобы увидеть прелестное тело своей красавицы жены.

– Ах, Изабель, – сказал он, нагибаясь и целуя ее улыбающиеся губы, – ты настоящее сокровище, любовь моя. Я еще никогда в своей жизни так не смеялся. Должно быть, мы с тобой просто спятили. – Он вновь поцеловал ее, на этот раз медленнее и нежнее, а затем прижался лбом к ее лбу и заглянул ей в глаза. – Тебе было очень больно, малышка?

– Вы сами прекрасно знаете, что да! – Изабель звонко расхохоталась, и Джастин почувствовал, что смех начинает охватывать его с новой силой.

– Мы с тобой действительно спятили, – сказал он, поднимая руку с влажным полотенцем. – Все это вовсе не должно быть смешным. Но позволь мне смыть с тебя кровь, любимая.

Изабель быстро свела ноги вместе и ответила с внезапным смущением:

– О нет, милорд, нет!

Одной рукой Джастин нежно развел ее ноги.

– Клянусь, тебе не будет больно. Позволь мне поухаживать за тобой, малышка. В конце концов, теперь я по-настоящему твой муж… – Он наклонился и быстро поцеловал ее живот, а затем улыбнулся ей, когда Изабель испуганно ахнула, – теперь нет больше нужды быть застенчивой и стесняться. Ведь я видел всю тебя, а ты видела всего меня, и оба мы с тобой молоды и красивы. Ну вот, видишь? – Он осторожно провел полотенцем по ее телу. – Прости, если я причинил тебе боль. Право же, я никогда раньше не имел дела с девственницами, но мне кажется, твоя крепость, Изабель, воистину была защищена превыше всякой меры.

– Слишком… – начала Изабель, снова сотрясаясь от смеха, – слишком уж похожа на англичанку….

Именно эти слова она выкрикнула, когда он пытался сделать ее своей женой, – узы ее девственности оказались чересчур крепкими для его меча, намного прочнее, чем ожидали они оба. То, что началось для Изабель как наиболее волнующее и ошеломляюще прекрасное переживание всей ее жизни – нежные и неспешные усилия мужа пробудить в ее теле нечто доселе дремлющее, о чем она лишь догадывалась, называя про себя французской страстностью, – неожиданно обернулось совсем иным, когда несколько попыток Джастина слиться с ней принесли ему лишь недоумение и раздражение, а ей – острую боль. Готовая разрыдаться от собственного бессилия, отчаянно струсив, что окончательно разочаровала Джастина, Изабель извинилась, заявив ему, что ей, «право же, очень жаль, что она слишком похожа на настоящую англичанку». Спустя мгновение девственность ее уступила, а еще через несколько секунд нежность Джастина заставила ее совершенно забыть о боли и страдании. Только спустя долгое время, когда, утомленные, они лежали, тесно прижавшись, друг к другу влажными телами, Джастин расхохотался, поинтересовавшись, что же именно Изабель имела в виду. Глупость и нелепость ее собственного заявления заставили рассмеяться и самое Изабель, отчего Джастин развеселился еще пуще. Через минуту они вздрагивали от смеха, не в силах остановиться.

Закончив ухаживать за Изабель, Джастин бросил полотенце на пол и забрался в постель, под одеяло, привлекая Изабель к себе. Они лежали, обнявшись и наслаждаясь теплом и покоем.

– Изабель… – со вздохом проговорил Джастин, прижимаясь лицом к ее нежной шее, а пальцы его ласкали ее затылок. – Клянусь честью, тебе никогда больше не будет больно. Отныне на супружеском ложе нас ожидает лишь наслаждение. – Он поцеловал ее в губы, упиваясь их вкусом и дразня Изабель медленными движениями языка. – Еще ни одна женщина на свете не дарила мне столько радости, как ты этой ночью, Изабель, – пробормотал он. – А тебе тоже понравилось?

– Да, – прошептала она, несмело притрагиваясь к его груди и ощущая, каким жаром пылает его тело, как вздрагивают от прикосновений ее пальцев выпуклости мускулов. – Вы так прекрасны, милорд…

В ответ он что-то невнятно простонал, и его темноволосая голова исчезла под одеялом, а губы принялись искать грудь Изабель.

– Я так счастлива, – с трудом выговорила Изабель, не в силах сдержать дрожь, охватившую ее, едва она почувствовала губы Джастина на своем теле, – я так рада, что вы похитили меня и сделали своей женой, милорд.

– Но я же люблю вас!

Изабель резко села на постели, судорожно глотая воздух. Паника охватила ее слишком неожиданно, и в первую минуту она растерялась и лишь потом сообразила, что находится в Тальваре, в своей новой спальне, в своей новой постели, совершенно обнаженная. Изабель протянула руку, надеясь дотянуться до Джастина, однако ладонь ее ощутила только тепло на том месте, где совсем недавно он спал возле нее.

– И ты тоже очень дорога мне, Бирджитт. Право же, не только дорога, ведь ты была так добра ко мне…

– Это потому, что я люблю вас, милорд. Пожалуйста, не отсылайте меня. Умоляю вас. Пожалуйста!

За этими словами послышались всхлипы и плач. Ужасающие, исполненные душевной боли рыдания.

– Бирджитт, теперь у меня есть жена, и я поклялся перед Господом быть ей верным и делить ложе лишь с ней одной. Если ты хочешь остаться в Тальваре, ты должна понять это и смириться.

– Но вы же не хотите ее! – сквозь слезы выговорила Бирджитт. – Вы не можете желать ее. Она уродлива и глупа! Она не сумеет доставить вам наслаждение так, как сумею это сделать я! Прошу вас, милорд! Позвольте мне остаться! Я сделаю все, о чем вы меня попросите. Все, что вам нравится, я ведь знаю!

– Нет, и более того – я не допущу, чтобы ты подобным образом отзывалась о своей госпоже…

– Но это же, правда! Вы просто слишком добры, чтобы сказать это вслух! О, я умоляю, милорд! Пожалуйста. Я же знаю, что вы хотите быть со мной. Если не хотите сегодня, так захотите завтра. Или через день. Или на следующей неделе…

– Никогда, – мягко, но уверенно ответил ей Джастин. – Одевайся и уходи. Утром ты возвращаешься в Брайарстоун с сэром Кристианом.

Бирджитт зарыдала еще громче.

– Вы не можете так безжалостно отослать меня! – всхлипывала она.

– Так будет лучше, – терпеливо сказал Джастин. – Ты была очень добра ко мне весь этот год, Бирджитт, и я не перестану благодарить тебя за это, но теперь ты должна уехать. Отныне я не стану делить ложе ни с одной женщиной, кроме моей законной жены. Быть по сему!

– Но я жду ребенка, милорд. Вашего ребенка!

Услышав это, Изабель в страхе зажмурилась и зажала рот рукой.

Наступила тишина, прерываемая лишь горестными рыданиями Бирджитт, но, наконец, Джастин произнес:

– Если ты ждешь ребенка, то, скорее всего, этот ребенок не от меня. Ты прекрасно знаешь, что я всегда был очень осторожен и старался не допустить этого. Однако, – быстро продолжил он, поскольку Бирджитт разразилась новым потоком слез, – если ты и в самом деле беременна, я признаю ребенка своим и не оставлю его. Если же ты не беременна, я все равно никогда не забуду тебя. Тебе нечего бояться, Бирджитт. Обещаю хорошо позаботиться о тебе, чтобы ты ни в чем не нуждалась.