Дарк лежал лицом вниз недалеко от ставы, в руке он сжимал Гуннхвар. Дим сидел рядом, уставившись в одну точку, и не шевелился. Риэл не было.

— Дим, где Риэл? — задыхаясь от быстрого бега, спросил Рилг. — Где она?

Мальчик молчал и по-прежнему не шевелился. Тогда Кирч взял его лицо в ладони и заставил посмотреть себе в глаза.

— Куда девалась Риэл? — раздельно произнес он, и, видно, было в его взгляде что-то, отчего мальчик начал вздрагивать и, запинаясь, хрипло произнес:

— Ее забрали.

— Кто?

— Не знаю.

— Куда?

— Не знаю.

Кирч на мгновение закрыл глаза, заставил себя успокоиться и спросил по-другому:

— Дим, что ты видел? Туман?

— Нет.

— Тех… людей с обледенелыми лицами?

— Нет… я… — мальчик запнулся и задрожал еще сильнее. — Такое черное… Тень… И холодное. И сильное очень. Дарк дрался с ним, но не победил. Я не знаю, что это. Правда.

Он всхлипнул, и Кирч отпустил его взгляд и посмотрел на Дарка, которого Рилг пытался привести в чувство. На Гуннхваре, что был крепко зажат в руке ормита, красовалась зазубрина, словно клинок встретился с костью покрепче железа. Вдвоем они перенесли Дарка внутрь ставы, и только к ночи он пришел в себя.

Он очнулся в ледяном поту, сумев выбраться из страшного плена небытия, в котором бродил, потеряв счет времени, едва не забыв собственное имя.

— Почему, побери его прачи, он не взял меня? — хрипло пробормотал он, когда узнал об исчезновении Риэл. Слова давались ему с трудом, он ненавидел и казнил себя. — Я бы поговорил с ним как мужчина с мужчиной!

— Именно поэтому ты здесь, а она — там, — сказал Рилг. — Он думает, женщину сломить легче.

Кирч взял у него флягу с водой и напился.

— Он не разглядел твой дар, и это спасло тебя. Я иду на север, искать замок Кахантар, а вы как можно скорее доберитесь до Скаверы, северное княжество погибает без Огня. Поскольку Риэл нет, ты должен заменить ее, Дарк.

— И я пойду на север, — вызвался Дим.

— Нет, — отрезал Кирч, — это мое дело. Ты, малыш, будешь нужнее дома.

— Да, я пойду в Скаверу, — сказал Дарк, не поворачиваясь, — и как только в храме загорится Высокий Огонь, я вернусь обратно и найду тебя, Кирч Скронгир, даже если ты будешь в логове Черного Короля.

— Я буду там. Клянусь рогатым драконом.

На рассвете они расстались. Видя, что Кирч совсем не берет с собой припасов, Дим воскликнул:

— Ты же умрешь с голоду!

На что Кирч ответил:

— За меня не беспокойся, малыш, я не пропаду. А вот вам следует поскорее спуститься в долину, там легче раздобыть еду. У реки Бран завернете на хутор Греста Винита, назовете мое имя и попросите лошадей. Дальше — сами.

— Сделаем так, как ты сказал, — ответил Рилг. — Удачи тебе.

— Прощайте, — сказал страж и зашагал по тропе, не оглядываясь.

Дарк, Рилг и Дим молча закинули за спину дорожные мешки и пошли в другую сторону.

Карабкаясь по отвесным скалам и крутым склонам, они старались не думать ни о чем, что требует затраты душевных сил. Но вечером у костра тревожные мысли неумолимо настигали, лишая покоя.

Дарк пытался объяснить себе превратности судьбы: меньше всего он хотел быть ормитом и вот сейчас остался единственным из них. Вихрь событий закружил его, оторвал, точно лист с ветки, ото всех былых устремлений, пообтрепал, и Дарк сам не заметил, как пропала жажда отыскать королевский лабиринт, и ей на смену пришло желание испить из другой чаши — другой напиток да покрепче. И захмелел он сильно, а протрезветь уже не хотел.

Рилг старался проникнуть мысленным взором за горные перевалы, увидеть Кирча и помочь ему своей силой, хотя понимал, что помочь не сможет. Для стражей не существовало братской любви и родной крови, они были вынуждены обрывать все корни, едва давали Клятву защиты, ибо не может страж хорошо охранять ормита, если думает о ком-то еще. Но Кирч и Рилг негласно нарушили этот закон и звались братьями по духу и по крови. И мучались нередко одной болью, вот как сейчас.

Ну а Дим за день уставал так, что сразу засыпал, а когда не спал, то сосредоточенно размышлял о чем-то, но о чем — не говорил.

Так пролетело пять дней, а на шестой лесистые склоны поползли вниз, и зазеленела впереди изумрудной дымкой Долина.

Земля расцвела под теплым июньским солнцем, и уже ничто, казалось, не напоминало о недавнем владычестве холода. Но Рилг и Дарк знали, что это впечатление обманчиво: холод схоронился там, откуда изгнать его очень трудно, потому что нет места более недоступного, нежели человеческая душа. Сможет ли Высокий Огонь растопить этот холод? Не поздно ли?.. От сомнений деться было некуда.

— Как здорово опять почувствовать под ногами мягкую траву! — радостно рассмеялся Дим.

У встретившегося ручья они остановились умыться и набрать воды в опустевшие фляги. Впервые за много дней на их лицах появились улыбки — родная земля под сапогами лечила лучше всяких снадобий.

До самого заката они шагали без устали и, верно, прошагали бы всю Долину, если бы Рилг не остановился и не сказал:

— Вон за теми холмами начинаются угодья Греста Винита.

— Жду не дождусь, когда можно будет помыться, нормально поесть и поспать, — сказал Дарк, вытирая рукавом пот с лица.

Земля в предгорьях Сильявалы была сурова. Ее украшали озера и хвойные леса, но потихоньку подбиралась сюда ковыльная степь с разбросанными по ней одинокими скалами. В степях авриски почти не селились, а там, где спешил к морю бурный Вигрил, и вовсе была граница. По крутому берегу стояли мощные крепости, издавна закрывающие путь в Долину, а на востоке лежала топь, Заболотье, которая сама по себе была надежнее любой крепости — так считали авриски. Но жестоко ошиблись: именно этим путем в Лигрию хлынули полчища степняков, и крепости ничем не смогли помочь.

Люди, живущие в предгорьях, были под стать земле: молчаливые, невозмутимые, крепкие телом и сильные духом, они походили на хозяев этих мест — медведей.

— Мой род ведет начало отсюда, — сказал Рилг, разбрасывая сапогами ночной туман, что укрывал травы и тропы, будто саван. — Не все способны выжить здесь.

— Почему? — сразу спросил Дим.

'Почему' было его любимым словом.

— Эта земля строптива и своевольна, как молодая кобылица. Веками человек пытается ее приручить и заставить служить себе. Она подчинилась в конце концов, но подчинилась самым сильным, уничтожив при этом слабых. Поэтому тех, кто живут здесь, победить невозможно, им не страшны ни степняки, ни Охотники, ни даже прачи. Те, кто от рождения до смерти сражаются с вечной силой, подобны титанам, им нечего бояться. Их можно только истребить.

Они взобрались на холм, высокий и крутой, и вдруг словно попали в другой мир. Позади зеленела трава и неутомимые пчелы деловито жужжали над цветами, а впереди, прямо перед ними расстилалось море черной выжженной земли, и струйки дыма еще кое-где поднимались от нее к вечернему небу.

— Что же это? — озираясь по сторонам, воскликнул Дим.

Дурное предчувствие змеей заползло в сердце и свернулось там, ожидая часа, чтобы ужалить. Светлое настроение испарилось, как вода под солнцем, и померкла радость от возвращения домой, потому что зеленая красота Долины внезапно превратилась в пахнущую гарью пепельную пустошь.

От полей Греста Винита не осталось ничего. Многие месяцы он и его сыновья трудились на них, а огонь уничтожил все за час. Теперь нескоро эти поля родят хлеб. Трупы степняков валялись то тут, то там, и никто не собирался их хоронить.

— Не так-то просто отобрать у Греста его землю, — промолвил Рилг, переступая через тело одного из них.

Тревожное, щемящее чувство в сердце все разрасталось, и не зря. Когда они подошли к усадьбе Греста, их встретили лишь обгоревшие ворота — единственное, что уцелело. Дом, амбары, кузницу, загоны для скота — все пожрал огонь. В воздухе стоял тяжелый запах гари и паленого мяса. На пепелище высился свежий могильный холм. Несколько минут Рилг, Дарк и Дим стояли, не глядя друг на друга, не решаясь поверить тому, что увидели.