— Конечно, нет, — ответил Дим, хотя на лице читалось обратное, а сам он трясся, как осиновый лист.

Рилг вытер со лба холодный пот и вдруг рассмеялся.

— Что тут смешного, клянусь рогатым драконом? — воззрился на него Дарк.

— Представляю себе лицо Черного Короля, когда он узнает, кто помешал ему!

— Кирч, что… — Риэл дрожала крупной дрожью, как загнанный зверь. — Кто это был?..

Кирч положил руки ей на плечи, развернул к себе, заставил поднять взгляд и несколько мгновений удерживал его. Дрожь потихоньку прошла.

— Они пришли за тобой, Риэлин, те, кто напал на нас у стен Хемринверда — жестко сказал он, — вспомни, что говорила эльма Судьбы. Черному Королю нужен твой дар. Но он его не получит, если ты сама не отдашь его. Запомни это! А теперь идем, нам надо спешить.

— Да, надо спешить, — эхом откликнулась Риэл и покорно пошла за ним.

Дарк неодобрительно покачал головой, но чего он не одобрял, понять было нельзя. Дим старался выглядеть храбрым, но от Рилга не отходил.

За весь день никто не вспомнил, что надо бы поесть, это пережитый страх накормил их досыта. А между тем быстро темнело, и темнота была такая, что даже стражи не видели дальше своей руки. Когда Кирч в очередной раз стукнулся лбом о нависший сук, он остановился и сказал:

— Дальше идти невозможно, я ничего не вижу. Рилг?

— Ничего, — ответил младший Скронгир.

— Выход есть, — сказал Дим.

— И какой?

— Кубарем катиться! — рассмеялся юный искатель, за что и получил от Дарка легкую затрещину. Но от его смеха всем стало легче на душе.

Дорога, а вернее, недорога, ползла под уклон, и, оступившись, действительно можно было скатиться вниз и переломать все кости.

— Решено, — сказал Рилг. — Устраиваемся на ночлег.

Устраиваться стали там же, где стояли, каждый постарался выбрать местечко поудобнее, что оказалось не так-то просто среди опавших сучьев и выступающих корней.

Дарк и Риэл чувствовали: заповедный Окаль совсем близко, но умолчали об этом, ибо каждый из них испытывал страх перед тем, что предстоит. Чтоб прогнать его, Дарк затянул песню, какую поют одинокие искатели у костров.

Сперва тихо, шепотом, возникла мелодия и порхнула из травы невидимой птицей. Набирая силу, прошелестела первой листвой, повеяла медвяным ароматом пойменных лугов, брызнула хрустальными каплями горного ручья, поплыла над лесом, вплетаясь в сны птиц, зверей и цветов. С этой песней немая, тяжелая тоска пробудилась в сердце, она звала, звала за собою, светлой болью затопив грудь. Так, должно быть, звучал рождающий жизнь голос земли. Однажды услыхав, нельзя было забыть его, и человек обрекался на мучительные поиски того, чему нет названия, ему открывались дороги, ведущие в никуда, но с которых нельзя сойти. Цели нет, но безумцы идут к ней и погибают, счастливые, на этом пути.

Предрассветный воздух задрожал, и солнце остановилось где-то у кромки неба, ведь то был не его черед сиять. Пробил час Высокого Огня. Впереди замерцал слабый свет.

Кирч поднялся, расправляя затекшие плечи.

— Вот он, Окаль, — ровно произнес он. — И мы все-таки пришли.

Горящая Скала — Окаль — встретила их на рассвете, когда над покатой вершиной еще клубилась тень. На ступенях, отмеченных Всесильными Рунами, вновь, как и четверть века назад, остались следы ормитов. Сумрачный храм, со всех сторон открытый ледяным ветрам и безжалостному солнцу, вновь услышал поступь служителей Огня. Свершилось.

Неуютно и тоскливо было вокруг, и холодом веяло от выщербленных камней, и не увидели ормиты ничего, кроме сиротливой могильной пустоты, и закралось в их сердца сомнение в истинности дара бессмертных. И когда сердца были готовы окаменеть от разочарования и безысходности, явились перед ними Отдающие Огонь — посланники Ореб — и делились с ормитами Высоким Огнем, и человеческие ладони принимали его, и горели ладони, и горели тела, и белое пламя вырывалось из ноздрей и глазниц, и колыхнулись над горами отчаянный крик и глухой стон — это страшная боль разрывала кожу и превращала в уголь кости, и все, кто слышал этот крик, вздрогнули. Боль сломила женщину и согнула мужчину, но теплое дыхание посланников Ореб исцелило их и вернуло им жизнь — вот каков был дар бессмертных.

И Горящая Скала вновь стала Горящей Скалой, ибо Высокий Огонь осветил ее, и заговорили руны, в незапамятные времена начертанные эльямарами.

Свершилось.

Риэл подняла голову и откинула со лба мокрые от пота, спутанные волосы. Никогда больше не хотела она почувствовать, как огонь каленым железом выжигает все внутри, как закипает и дымится кровь, ее кровь!.. — высокая цена за обладание даром. Счастье, что она не знала, сколько придется платить.

Дарк шагнул к ней и протянул руку, помогая подняться. Рука его была покрыта свежими шрамами, дыхание бессмертных исцелило раны, но шрамы теперь останутся на всю жизнь. Риэл медленно повернулась на юг, подставляя лицо свежему незнакомому ветру.

— Я не узнаю тебя, Долина. Что со мной?..

Она услышала вдруг, как шумит полноводная Согдива, как звенят клинки на границе Скаверы, как под сапогами наемников стонет земля, и травы пьют кровавую росу, и растут могильные курганы. Лишь на севере Экбор хранил ледяное молчание.

Риэл взглянула на Дарка и по его лицу поняла, что он чувствует то же самое. У него внутри тоже отныне горел Огонь, изменивший его навсегда.

Внезапно леденящий душу волчий вой прозвучал совсем близко и так громко, что они вздрогнули, и миг откровения безвозвратно прошел.

На том утесе, с которого они недавно спустились, стоял большой белый волк и выл, подняв морду к восходящему солнцу. Из леса ему ответили другие волки, и голосов было много. Кирч и Рилг с минуту слушали вой, потом быстро переглянулись.

— Они пришли из Экбора, — сказал Кирч. — Из ледяных полей Кахантара.

— Они пришли за нами. Мы можем принять бой, — добавил Рилг.

— Нет, — возразила Риэл. — Не станем проливать здесь кровь, нельзя. Уйдем.

— И сделать это нужно быстрее, — зеленые глаза Дима округлились. — Смотрите, сколько их!..

Пришлось бежать. Они карабкались вверх по каменистому склону, а волчий вой катился вслед за ними ледяной волной.

— Скорее! — подгонял всех шедший последним Кирч. — Они уже рядом!

Через несколько минут они выбрались на плоский гребень, и перед ними предстали далекие заснеженные пики двух гигантов — Мелик-Тая и Каравеха.

— Рилг! — окликнул брата Кирч. — Помоги!

Они развернулись, выхватив мечи, сразили пятерых волков, а их тела сбросили вниз. На удачу склон был крутой, и волки преодолевали его поодиночке и не могли напасть всей стаей сразу.

Дарк взялся за Гуннхвар, но Рилг остановил его.

— Отведи Риэл и Дима к ставе, там они будут в безопасности. Мы их задержим.

Риэл обернулась на мгновение, чтобы еще раз взглянуть на стражей, что-то хотела сказать, но не сказала и поспешила за Дарком и Димом.

Рилг и Кирч удерживали перевал, орудуя мечами как топорами, и спихивали волчьи тела вниз. Их много скопилось у подножия, и живые, остервенело рыча, по ним лезли вверх, и чем больше становилось мертвых, тем легче было взбираться живым.

— Их не становится меньше! — крикнул брату Рилг, рубя направо и налево. — Уходи за ормитами, я прикрою тебя!

Кирч, весь забрызганный кровью, рычал пострашнее волков: он был в ярости и отступать не собирался. И вдруг он услыхал или, скорее, ощутил далекий отчаянный крик, он прозвучал почти на грани сознания и затих. В тот же миг волки — алчно щелкающая зубами, захлебывающаяся собственной злобой стая — вдруг отступили, повернулись спиной и обратились в бегство, как свора собак, которую кликнул хозяин.

У Кирча потемнело в глазах, когда он понял, что их провели. Понял это и Рилг, едва увидел, как побелело лицо брата, забрызганное волчьей кровью.

— Нет, — прошептал Рилг, отступая на шаг. — Нет!..

Они бросились бежать вниз, к лесу, бежали так быстро, как никогда в жизни, и все же не успели.