— Что на границе? Начни ты, Ким Эрвилл.

— По течению Согдивы все относительно спокойно, хотя… если это можно назвать спокойствием. Степняки нашу границу у Стрелки тревожат редко, видно, их вожди боятся Черного Короля и не смеют ослушаться. В основном пытаются пролезть хессы, им все равно, с кем воевать и где грабить, но не это страшно. Страшно, что люди убивают друг друга сами, ни за что, как мух, просто потому, что таким образом проще всего уладить любую проблему: не понравилось, как сосед утром на меня посмотрел — пойду вечером и убью его. Это похоже на болезнь. Лучше меня сказал бы Стим Вер, но он не смог оставить своих людей, у них там сейчас жарко. Пусть скажет Серебряк.

Воин с тугой повязкой на бедре хотел встать, но князь жестом велел ему сидеть.

— Девять дней назад нам пришлось пересечь Сигрув, поскольку в Оквите между приречными поселениями вспыхнул бой. Медлить было нельзя, люди резали друг друга, как скот. Прачи собрал тогда богатую добычу, — хмуро подытожил воин. — Мы развели оквитян по разным сторонам, но кто знает, надолго ли? То же самое скажут Крийстен и Тадив Умантир.

Двое горцев, сидевшие чуть поодаль, согласно кивнули.

— Земли от Хемринверда до Марны и Мир-Нрона почти вымерли, — сказал один из них, — там остались только наемники. Прежде авриски не знали, что такое предательство и подлость, каждый для себя выбирал твердо, что ему милее — свет или тьма, за то и сражались. Но теперь человеческое сердце полно пороков и сомнений, белое и черное смешались, и от этого все беды. Людям нужен Огонь, который разгонит тень и осветит путь.

Опираясь на меч и подавшись чуть вперед, князь выслушал всех своих янгаров. Воцарилось долгое молчание, стало слышно, как потрескивают факелы на стенах да воет ветер за окнами.

Потом Тим Брандив сказал:

— Все наши предчувствия сбываются. Долина уже не в силах вместить потоки злобы и ненависти, исходящие от людей. Предел близко. А за этим пределом нас ждет не просто битва. Нас ждет Ашгирм.

И посреди всеобщей тягостной тишины добавил:

— Мне неведомо, какие замыслы вынашивает Черный Король, но все, что он делает, губительно для Долины. Он тоже предчувствует время выбора, и это он столкнул в противоборстве Блэдов, Авитов и Нронов — три самых почитаемых рода служителей Огня. Мы слишком поздно поняли, что это не случайность, и позволили втянуть себя в войну, тем самым приблизив час расплаты — приблизив великую битву.

— У нас не оставалось другого выхода, — мрачно заметил Ривс Тайнит. — Степняки хлынули в Долину, как полчища крыс. Ормитов нам было не остановить, они сами себя остановить не могли.

— Ты прав, Ривс. Только наше сопротивление было обречено. Мы потеряли нашего короля. Теперь Долиной правит Черный Король. Кто он? Что мы знаем о нем? Только то, что он пришел из Экбора — мертвой земли, что лежит за хребтом Сильявала, и это он убил ее. За эти годы мы больше ничего не узнали об этом человеке…

— Если он вообще человек, — буркнул Ривс Тайнит.

— …а не зная противника, трудно с ним бороться. Чтобы победить его, мы должны собрать все, что у нас есть. Единственное наше спасение — соединив силы всех княжеств, открыто выйти на бой против степняков. Вот почему Долине нужен Огонь.

В это время в галерее послышались шаги, и стража беспрепятственно распахнула тяжелые створы дверей. Все повернулись, вскочили в нетерпении, — неужели возвратился еще кто-то из своих?..

В зале появились Ульмах Скантир, Ковчень и с ними Здарек, которого недавно вспоминали, а позади них шла женщина в сером дорожном плаще с капюшоном, опущенным на лицо. И последним — могучий авриск, в котором все узнали Кирча Скронгира — стража, и ощущение близких свершений проникло в каждого, как вода проникает в сухой песок.

— Приветствую тебя, князь! — музыкой прозвучал в зале незнакомый молодой голос, женщина откинула капюшон, и все поразились — как же она была юна! — и светом далеких звезд повеяло от нее, как ветром с непокоренных вершин Сильявалы. — Пусть мир всегда царит в твоих землях, и не погаснет огонь в очагах твоих подданных!

Князь Тим Брандив порывисто поднялся ей навстречу, сделал несколько шагов и почтительно склонил голову. Когда выпрямился и обернулся к своим воинам — на лице его было ликование, потому что в этой незнакомой женщине он увидел огонь — тот самый, который они ждут так долго, огонь надежды! Вслед за ним поклонились все его воины, уставшие забыли об усталости, раненые — о ранах, потому что сердца наполнились невысказанной радостью — они не знали имени этой женщины, а знали бы — не открыли бы даже под страхом смерти, нельзя было допустить, чтобы огонь молодой ормиты погас до того, как она принесет в Долину Высокий Огонь.

На рассвете Риэл и Кирч покинули Бредув и на корабле Ульмаха отправились по Лучне на юг. Их никто не провожал. Им не бросали под ноги цветы. Они ничего не взяли с собой в дорогу. Князь все сделал для того, чтобы никто не знал даже о самом их существовании. Что их ждет? Выстоят ли они против ненависти людей, справедливо возлагающих на них вину за падение Долины перед степняками? Одинок их путь, и никто им не поможет, кроме них самих.

До границы их сопровождал Здарек — лучший следопыт в Долине, он возвращался в Оквиту, к владетельному князю Рону Торвалу. Риэл следопыт показался замкнутым и нелюдимым, он ни разу не заговорил с ней и со стражем едва ли перекинулся словом за все время плавания, даже Ульмах больше не подходил к ним. Риэл не сразу поняла причину столь разительной перемены, а когда поняла, у нее заболело сердце: даже теперь, окруженная людьми, она была обречена на одиночество. Кто-то из страха за себя, кто-то из боязни навлечь беду на нее — ее окружили неприступной стеной молчания, словно она была не человеком, а призраком. Единственный человек, который был этим доволен, — Кирч, так ему было легче охранять ее.

Когда корабль вошел в Калин-озеро, Риэл прильнула к борту и до боли в глазах всматривалась в туманный берег, надеясь увидеть свой дом. Но дом был надежно укрыт даже от нее, и кроме зеленеющей кромки деревьев она не увидела ничего. Только Вересковая скала все так же возвышалась над водой и над ней так же кружили чайки, прилетающие с моря. Риэл взглянула на Кирча с немой мольбой — может быть, он разрешит ей повидать тетку Флу? Но Кирч твердо и непреклонно встретил ее взгляд, и она закусила губу, поняла, что страж не уступит ни уговорам, ни слезам. Поэтому она не стала плакать и уговаривать, она не хотела быть слабой. Ни перед кем.

На берегу Велни они высадились. Ни слова прощания, ни пожеланий удачи — их провожала тишина. Но вот Риэл обернулась, встретилась глазами с Ульмахом и задохнулась — в глазах Скантира горели надежда и нежность, и это было дороже любых слов и пожеланий.

До границы их вел Здарек. Целиком сосредоточившись на дороге. Он знал, что путь должен быть не только тайным и безопасным, но еще и по возможности не очень трудным, ведь молодая ормита пока не совсем уверенно держалась в седле. Дождавшись привала, уже глубокой ночью, Риэл с трудом проглотила еду и быстро уснула, измотанная дорогой, а когда проснулась — следопыта уже не было, их пути разошлись.

Дальше она и Кирч поехали вдвоем.

Пограничные земли встретили их запустением и тягостной тишиной. Кирчу не один раз доводилось бывать в этих местах, но он так и не смог привыкнуть к виду сожженных деревень и разоренных хуторов. Горцы больше не селились здесь, и оквитяне давно ушли, а кто не ушел, тот своими костями землю удобрил. Пепелища медленно зарастали, тут не рыскали даже волки — боялись. Селения-погосты действовали на Кирча угнетающе, и если бы не ощетинившаяся острыми камнями земля, давно пустил бы коня вскачь, чтобы побыстрее миновать безлюдные земли. Но нельзя: долина была неровная, змеилась трещинами, а то вздыбливалась скалами, можно было коней покалечить. Мощеная дорога, ведущая в Оквиту, была прямее и легче, но мощеных дорог им следовало избегать, поэтому Кирч ехал небыстро, приглядывая за Риэл, да уныло озирался кругом.