– Значит, вы разбираетесь в травах?

– Конечно.

– Считаете ли вы, что вам эти вопросы знакомы лучше, чем мистеру Оксендейлу?

– По правде говоря… – Аптекарь пугливо оглянулся на Ральфа. – По правде говоря… Думаю, мистер Оксендейл плохо в них разбирается.

Я чувствовал ловушку и был удивлен, что аптекарь ее не замечал. Наверное, его ум помутился от страха.

Не без гордости он добавил:

– Я учился у самих Питера Северинуса и Томаса Эрастуса.

– Человек, так глубоко изучивший травы, знает, наверное, и яды? – захлопнул ловушку сэр Эдвард.

– Яды? – переспросил дрожащим голосом аптекарь.

– Яды.

– Так, знаю кое-что…

– Понятно. О травах он знает много, а о ядах – почти ничего.

Сэр Эдвард кивнул какому-то морщинистому человеку в черной кожаной куртке, который сидел за спиной джентльменов. Тот суетливо подбежал к законнику, протянул ему маленькую черную коробку и вернулся на свое место.

– Узнаете эту коробку? – спросил сэр Эдвард.

В его голосе слышалось торжество. Как ни трудно было в это поверить, но на лице аптекаря, и так донельзя огорченном, выразилась совсем уж небывалая скорбь.

– Это часть моих медицинских запасов.

– Именно! – произнес сэр Эдвард с насмешкой. – Это было найдено вчера в вашем жилище.

Он положил коробочку на стол перед Ральфом Лейном. Тот открыл ее и заглянул внутрь.

Я чуть не задохнулся. Я уже видел эти листья – в секретной нише над койкой Мармадьюка! Мне тут же стало ясно, что мистер Роузен невиновен, а убийства совершали Мармадьюк, Рауз и Кендалл, двое из которых были судьями! Да, я знал это, и мистер Роузен будет спасен, если я все расскажу, но меня в таком случае ждет виселица. Я исподтишка оглянулся. Никто не заметил моей тревоги: все взгляды были устремлены на склянку. Что же делать?

От ужасной дилеммы меня отвлек отрывистый голос Лейна:

– Что это?

– Это листья аконита, – ответил готовый упасть в обморок аптекарь.

Казалось, цепи своим весом сейчас оторвут ему руки. Законник предвосхитил следующий вопрос Лейна:

– Расскажите нам об аконите.

– Это лекарственное растение.

– А если мы предложим вас проглотить один лист?

– В чрезмерных количествах это veneficia.

– Veneficia? А если без латыни?

– Яд.

– Громче!

– Яд, – повторил аптекарь и сокрушенно кивнул.

Яд. Казалось, часовня набита мертвецами. Сэр Эдвард некоторое время хранил молчание. На его лице было написано презрение. Слово „яд“ миазмами повисло в воздухе. Наконец сэр Эдвард спросил:

– А это растение – оно тоже ядовитое?

– Да, но только в чрезмерных количествах.

– Какое же количество является „чрезмерным“? Если мы захотим положить сколько-нибудь на ваш язык?

Аптекарь оказался в западне. Он прошептал:

– Нужна самая малость…

– Еще раз! Громче! – скомандовал Лейн.

– Крошечная доля?

– Да.

– Неужели! Выходит, говоря „чрезмерное количество“, вы имеете в виду „самую малость“?

Несчастный аптекарь кивнул.

– Опишите приметы, указывающие на отравление аконитом.

– Смерть.

Легкая волна смеха ослабила всеобщее напряжение. Взгляд Лейна опять установил тишину.

– А перед смертью? Не возникает ли онемение и покалывание во рту?

– Да, такие ощущения появляются через несколько минут после принятия яда.

– Просто покалывание во рту? Значит, смерть легкая? Или покалывание распространяется дальше?

– Оно охватывает всю глотку, а затем и все тело. Жертва теряет зрение и слух, оставаясь при этом в сознании.

– Человек слеп, глух, обездвижен, однако продолжает осознавать, что с ним происходит?

Аптекарь кивнул:

– У него расширяются зрачки. В конце концов он умирает от удушья.

– В конце концов? И сколько времени это длится?

– От нескольких минут до нескольких часов, в зависимости от дозы.

Законник кивнул. Ральф Лейн разглядывал содержимое коробки. На лице его был написан чуть ли не ужас. Он взял следующую склянку. Там лежали ярко-зеленые высушенные жучки. Их я тоже видел в тайнике Мармадьюка.

Лоб мистера Роузена блестел от пота.

– Шпанская мушка.

– Шпанская мушка? Снова яд? – нахмурился Лейн.

– Да, сэр, но…

– А это?

– Это растение завезено из Южной Америки. Я собрал его во время путешествия с капитаном Фробишером.

– Разумеется, тоже яд?

Взгляд Лейна исключал всякие сомнения в вине аптекаря.

– Да, сэр.

Аптекарь отвечал еле слышно, и я с трудом разбирал его слова.

– Это?

– Ягоды.

– Вижу, что ягоды!

– Те самые, которые, по мнению брадобрея-врачевателя, убили Саймона Фладда.

Очередная склянка.

– По-моему, я такие уже видел.

– Верно, сэр. Это листья белладонны.

Лейн вытащил пробку.

– Сэр! – остановил его мистер Роузен. – Этот яд способен проникнуть внутрь и через кожу!

Лейн поспешно вставил пробку и бросил склянку обратно в ящик.

– Как отличить отравление белладонной? – сурово спросил он.

– Человеку трудно глотать, кожа краснеет, у него все сильнее болит голова, начинаются видения… Потом – обездвиженность и смерть.

– А глаза? – спросил сэр Эдвард. – Вы не упомянули самое заметное отличие смерти от белладонны.

Аптекарь ненадолго закрыл лицо ладонями, словно закрываясь от чудовищных обстоятельств.

– Зрачки так сильно расширены, что глаза кажутся совсем черными. По ним действительно проще всего отличить отравившегося белладонной. В небольших количествах она использовалась для придания женским глазам большей привлекательности. Отсюда и название —„белладонна“.

Сэр Эдвард немедленно воспользовался этой возможностью и высмеял обвиняемого:

– Зачем она у вас? Чьи глаза вы собрались украшать? Глаза моряков? Или глаза военных? Нет, наверное, вы приберегли это для глаз пленных дикарок!

В часовне засмеялись. Мистер Роузен ничего не отвечал. Лицо его приняло самое жалкое выражение.

– Когда брадобрей-врачеватель и вы ухаживали за бедным мистером Фалконером…

– Его зрачки расширились и глаза были совершенно черными…

– Вы согласны с мнением мистера Оксендейла, что мистер Фалконер был отравлен?

– Согласен, но там был применен не один яд. По моему мнению, его отравили сочетанием нескольких из них.

– Да неужели? Похоже, ваши познания в вопросах ядов более обширны, чем вы пытались нас убедить!

В часовне зашептались, но взгляд Ральфа Лейна заставил всех замолчать. Встал Томас Хэрриот:

– У меня есть вопросы к аптекарю.

Сэр Эдвард насмешливо поклонился и отступил назад. Томас подошел к скамье и взял склянку с засушенными жучками.

– Каковы лечебные свойства шпанской мушки? – спросил он, поворачиваясь к аптекарю.

– Растолченная оболочка этих жуков, взятая в малом количестве, усиливает любовное влечение.

Часовню сотряс непристойный хохот. Ральф Лейн – и тот улыбнулся. Тут опять вмешался сэр Эдвард, которого так и распирало от желания подковырнуть аптекаря:

– Зачем вам понадобилось эдакое средство в нашем путешествии?

– Оно также помогает справиться с волдырями на коже. В часовне присутствует несколько людей, которые испытали это на себе.

В толпе раздался одобрительный шепот.

– А белладонна? – продолжал спрашивать Томас.

– Крошечная щепоть этой травы облегчает страдания от морской качки. Я помог с помощью нее нескольким морякам, в том числе и джентльменам. Мои слова подтвердит Мармадьюк Сент-Клер.

– А ягоды? Средство, убившее Дэвида Фалконера, само по себе или в сочетании с чем-то еще?

– Я травил им крыс. С большим успехом. Не сомневаюсь, что в дальнейшем во все путешествия следует с избытком брать эти ягоды.

В часовне зашептались. Крысы были нашим проклятьем, уничтожали нашу еду… Лейн сидел наклонившись вперед и сосредоточенно прищурившись. Я восхищался своим господином. Две минуты назад судьба аптекаря казалась решенной. И вот, после нескольких искусно заданных вопросов, его вина стала казаться вовсе не столь очевидной. Конечно, теперь суд не сможет признать его виновным!