– Андрюха. Надо отправить пацанов за жрачкой – четвертые сутки одной водой питаемся, случись бой – грустно будет...

– Есть мысли?

– Пусть наша тройка сходит: Брат, Кабарда и Индеец – может, нароют что-то. Без еды-то поганенько. А если придется вдруг по горам бежать?

– Ладно, Игорь, отправляй. Если честно, то и у меня уже желудок к позвоночнику присох. Только аккуратно!

– Не боись! Все сделают как надо!

Ребята ушли на поиски старой, проверенной боевой тройкой... День тянулся медленно, всем казалось, что блеклое зимнее солнце подвесили к небу на невидимый крюк. Нет ничего тяжелее ожидания, особенно если ждешь ужин, не ев при этом четверо суток...

– Идут, – прошипел наушник голосом Змея. – Кажется, волокут еще одного архара.

Через несколько минут в пещеру ввалились уставшие охотники с добычей, Мулла поднял голову на Андрея:

– Бурдючная овца! Домашняя!

– Говори! – обратился к Брату в момент посерьезневший Филин.

– Пусто было кругом, да! А тут вдруг эта дура, одна!

– Ее же искать будут!

– Все равно волк бы задрал! Да и далеко ходили, брат! Много километров. Не найдут!..

– Ладно, посмотрим...

В этот вечер группа впервые наелась досыта. Брат, словно стараясь исправить свой промах, расстарался...

А наутро...

– Филин, к нам гости! – подал голос Индеец, стоявший в охранении.

Соблюдая максимально возможную маскировку, Андрей приник к биноклю. К лагерю медленно, рассматривая следы на земле, приближался старик в папахе и бурке, сопровождаемый двумя мальчиками лет пятнадцати.

«Вот и хозяин овцы пожаловал. Теперь все, придется сваливать отсюда побыстрее – пастухи не любят, когда у них овец воруют! Эх, Брат! Ведь сам же горец!..»

А дед тем временем уже подходил к пещере, держа наготове древнюю берданку. Филин приказал пропустить гостя, не причиняя ему вреда. Старик отважно вошел в пещеру, оставив мальчиков снаружи, и остановился, наткнувшись взглядом на десяток нацеленных на него «стволов». На старом, сморщенном годами и ветрами лице не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на обросшие лица, голодные глаза, но внимание его привлекли необычные камуфляжи ребят. Понятно, конечно же, ведь даже в войсках еще не сталкивались с экспериментальным зимним камуфляжем «Снег». Ну и, конечно же, необычно толстые стволы автоматов. Да уж, «Вал» он не видел никогда... Старик всматривался в лица долго и пытливо. И вдруг, угадав каким-то чутьем старшего, спросил Филина:

– Вы русские?

– Русские, отец.

– Так далеко в горах?

– Такая служба.

– Ясно... – Он бросил взгляд на шкуру, оставшуюся от овцы. – Хорошая была. Но молодая и глупая... Значит, такая судьба.

Он еще подумал немного и позвал негромко:

– Али.

В пещеру вошел один из мальчиков.

Старик бросил ему несколько слов, видимо, на азербайджанском, и мальчик бросился из пещеры, увлекая за собой и другого. Медведь бросил острый взгляд на Филина, но тот только отрицательно качнул головой, и Игорь шепнул в микрофон рации сообщение для Индейца:

– Пропусти.

Все это не укрылось от зорких глаз аксакала:

– Это мои внуки Али и Керим.

– Кто ты, отец?

– Чабан. Много лет здесь пасу. – Он уселся на камень и продолжил: – Жаль овцу, конечно, но вижу, на доброе дело пошла.

– ?

– Я тоже был в армии. Давно. На той, Большой Войне. Разведка полковая... Лейтенант... Ты за Муссой охотишься? Тоже разведка?

– ?!

– Знаю, потому что вижу! Я в Трансильванских Альпах тоже группу в рейд водил...

– У тебя хорошие глаза, отец.

– Меня зовут Джабраил.

– Андрей, – представился Филин.

– Ты офицер, Андрей-джан?

Филин кивнул в ответ.

– Лейтенант?

– Старший.

– Молодец! Такой молодой, а уже старший лейтенант... Ты не ответил, ищешь Муссу?

– Ищу, отец.

– У него много нукеров!

– Не страшно. Мне нужен только он, а нукеров его добьют другие.

– Хорошо. Ты смелый, Андрей. – Старик обвел взглядом бойцов. – И твои солдаты, наверное, тоже.

– Они все мои друзья, Джабраил.

– Хорошо, когда много друзей! – дед вздохнул еще раз. – Я помогу тебе найти этого шакала, но ты пообещаешь мне кое-что.

– Что, отец?

– Ты его убьешь!

Филин посмотрел на Медведя многозначительно, а старый чабан продолжал:

– Я азербайджанец, как и он, уже давно живу в этих горах. Еще до Большой Войны... А теперь сюда пришел этот Мусса. Двоих сыновей с женами и детьми убил. У меня было восемь внуков. – В его морщинистом лице затерялась скупая слеза. – Теперь остались только Али и Керим. А еще он забрал с собой внучку Лейлу. Ей только шестнадцать! Мусса, будь проклят его род до седьмого колена, хитрый и сильный зверь! Внуки еще малы с ним воевать, а я... я уже слишком стар... Ты убьешь его, Андрей-джан?

– Это мое задание, отец.

– Хорошо...

Старик задумался, потупив взор, а потом стал тихонько мурлыкать какую-то заунывную старую песню. Никто не посмел прервать или побеспокоить горюющего аксакала.

– К нам гости, – сообщил Индеец. – Те пацаны несут что-то.

Медведь пошел было к выходу, но Джабраил остановил его:

– Это внуки возвращаются, не волнуйся.

Вошедшие в пещеру мальчики растянули на земле циновку и стали вынимать из своих мешков лепешки лавашей, котелок с рисовой кашей, заправленной специями, большие куски вареного мяса. И еще на циновку лег большой полный бурдюк.

– Вот, Андрей-джан, пусть твои друзья поедят, и ты поешь. Вином запей – это хорошее вино. Завтра пойдешь за Муссой – Али отведет вас к самому его дому. У этого шакала хороший дом – живет как князь. Собака! Сын собаки, да будет он проклят! – Он взял лаваш и, разделив его пополам, протянул кусок Андрею. – У нас говорят, что если ты переломил с незнакомцем хлеб, то он становится твоим кунаком.

Словно невидимый великан сжал сердце Андрея своим кулачищем. И ком под горло...

– Спасибо, отец! И... Прости нас за овцу.

– Глупая была, – отмахнулся Джабраил. – Все равно волк задрал бы. Хорошо, на доброе дело пошла... Ты отдыхай, Андрей-джан, и молодцам своим прикажи отдыхать – завтра рано утром пойдете...

Всю ночь просидел старик у входа, не сомкнув глаз. Он думал о своем горе, и проходившие мимо него каждые два часа бойцы охранения старались ступать как можно тише, боясь нарушить его горькое одиночество...

Утром, когда солнце только-только осветило вершины гор, пещера опустела – «Сова» ушла на охоту, ведомая внуком старого Джабраила, Али. А старик ушел по своей, только ему известной тропинке к отаре – все, что осталось у него в этой жизни, кроме Али, Керима и пропавшей Лейлы...

Группа готовилась к штурму. Сегодня в ночь под Новый год Филин решил сделать себе подарок. На день рождения. Он принял решение взять Муссу живьем. Этого можно было, конечно же, и не делать – база обнаружена, дальше дело артиллеристов, летчиков или еще кого, только скажи: «Фас!» Но Андрей хотел быть уверенным в том, что больше никогда не столкнется с ним, а доверять теперь он мог только себе и своим ребятам, и полагаться только на свои силы. Силы группы...

Они уже четвертые сутки изучали повадки и жизненный уклад боевиков. Али привел их к аулу Домы. Хитрое это было место. Из аула вела единственная каменистая горная дорога в Физули, а это был уже Азербайджан. Конечно, не считая горных троп, но по ним не могла пройти техника. Филин лишний раз убедился в том, что Мусса хороший стратег, ну и, конечно же, тактик-практик.

Когда он отправлял Али обратно, к деду, тот очень по-взрослому, долго смотрел в глаза Андрея и наконец сказал:

– Мусса убил отца, мать, двух младших братьев, и у него Лейла. Убей его, командир-джан, ты обещал старому Джабраилу!

– Хорошо, Али. Возвращайся к деду и не беспокойся – мы отомстим! – И уже вдогонку хрупкой мальчишеской фигурке: – Береги Джабраила, Али, береги его, старого разведчика...