— Дубль два. Виршера, я ведь так на тебя надеялась! — ребята удивленно перевели на меня взгляды. Ну неисправимая я! Если уж пришла мне какая-нибудь мысль в голову, так надо ее высказать. Иначе потом можно дождаться непредсказуемых последствий, — Ты же женщина, должна по идее, обладать большей выдумкой. А ты, прямо как Аллар. Или вы будете со мной сотрудничать, или мне придется сделать из вас и ваших друзей фарш. Да, знала бы я, что будет так все тривиально, ни за что бы не согласилась сюда ехать.

— У меня еще есть время исправиться, — скрипнула зубами внучка профессора, — Правда, в этом случае, я могу посчитать вас бесполезными. А бесполезные вещи, как ты понимаешь, выкидывают за ненадобностью. Так что лучше быть тривиальной, а то ведь не все свежие идеи хороши. Не так ли?

— Все может быть, — согласилась я, — И что же опять от меня надо?

— Как всегда, — Виршера обошла вокруг моего стула, так что невольно пришлось скосить в ее сторону глаза, а затем и шею подключить. Организм таким издевательствам над собой не обрадовался. Я невольно зашипела от боли, борясь с желанием потереть горящие мышцы ладонью. Да еще зуд в спине и плечах не прекращался, доставая меня все больше. Девушка тем временем вытянула из кармана брюк… мои часики! Чуть подкопченные, со сломанным ремешком, но абсолютно целые. Виршера нацепила их на мое ноющее запястье, застегивая замочек, — Переведи время вперед. Я хочу, чтобы моего деда признали и простили. Иначе, милая, мне придется применить все мое очарование и силу, чтобы убедить правительство в этом. И тогда, они должны будут согласиться.

— Что ты задумала? — Линерда испуганно прижалась к подлокотнику кресла.

— Король ищет преступника, и, за определенную плату мне, получит его вместе с остальным комплектом соучастников преступления. Но до этого я дам время Верхилю добиться своих целей. Не зря же ребята старались?

— Как это низко! — только и смогла выдать я, потому что это была самая литературная фраза, подходящая под оценку планов внучки профессора.

— О, да. Это низко… — Виршера толкнула Хэнеана. Веисталь пролетел несколько метров, прежде чем удариться о каменную стену. Я охнула, — Но он поступил еще ниже. Он предал, он обманул меня! Знаешь, как это больно, когда тебе сначала улыбаются в глаза, а потом всаживают нож в спину? А я лишь хотела, чтобы они, эти напыщенные правители, просили жителей Куакавы о помощи, как когда такие, как мой дед, молили их о прощении. Лучшего мага страны хотели посадить за решетку за то, что он требовал справедливости. А потом, этот чертов Хэн бросил меня, а мне нужна была только правда. Мы все пострадали за правду и справедливость.

Я перевела взгляд на Линерду. Девочка испуганно смотрела в сторону противоположной стены. Зрачки ее против всяких биологических законов были сужены до величины булавочных головок. Лин вцепилась пальцами в обивку, и я едва удержалась от желания непроизвольно вскрикнуть. На короткое мгновение мне показалось, что вместо ногтей на пальцах малявки обозначились когти. Но стоило моргнуть, и жуткое видение исчезло. Я осторожно оглянулась, следя за почти остекленевшим взором девочки. К горлу подкатил удушающий ком слез. Захотелось разорвать веревки и со всех ног кинуться к веисталю. Я никогда не видела его таким бледным и измученным. Под головой приятеля начала растекаться лужица крови. Стул, на котором он сидел, был полностью разрушен о стену. Окровавленные щепки перемешались вместе с раздробленной костью руки. Я попыталась проверить ниточку парня, но не смогла. Перед глазами поплыли темные пятна, а голос, произносящий мою фразу, показался мне абсолютно чужим и бесцветным:

— Вирш, какая же ты все-таки стерва, — удивилась я, — Убить двух невинных человек, развязать войну, подвести под казнь еще двоих, чтобы насладиться собственной местью. — я отчаянно цеплялась за последнюю возможность. Но время теперь превратилось для меня из густого теста, пригодного для того, чтобы лепить почти все, что угодно, в гранитную крошку, рассыпающуюся в руках.

— Значит, ты согласна? — я отвела глаза, что бы не выдать своей злости, и только покорно кивнула. Приятели недоуменно смотрели на меня, стараясь понять, что опять стукнуло в мою бесшабашную голову, — Отлично. Я никогда не сомневалась, что мы сможем договориться. Ты понравилась мне еще в первую нашу встречу. У нас ведь так много общего, Мелитриса. И дар, и глаза, и даже вкус на мужчин.

— Твой дед бы это не одобрил, — мрачно произнесла я, пытаясь хоть как-то поймать ускользающую ленту времени. Но сил не хватало. Похоже, что Виршера заблокировала все мои способности. Ирсиан молчал, с бешенством глядя на девушку. В синих радужках чародея блистал поистине дьявольский огонь. Но я только опустила голову, уже почти не надеясь что-либо выиграть. Виршера была сейчас настолько сильной, что могла спокойно схватить слона за хобот и, раскрутив над собой, бросить его на двести метров вперед. Она пила нашу энергию — мою, Хэнеана, Ирсиана. Невольно по щекам заструились соленые слезы. Я чувствовала, как с каждой секундой прямо за мной все реже дышит веисталь, как все дальше и дальше он отдаляется от меня, забирая с собой свет моего кулона. Маленький листик так и остался висеть у меня на шее, но он уже был абсолютно бесполезен, и только потихоньку блекнул, становясь янтарно-желтым. И самое противное, что я не могла ни вернуть его блеск, ни удержать Хэнеана. Теплая радуга коснулась моей щеки, скользнула дымкой прошлого по глазам и стала таять, — Виршера… я сделаю все… только дай ему жить…

— А ты уверена, что его жизнь зависит от меня? — саркастически поинтересовалась девушка, — Нет дорогая. Не в нашей с тобой компетенции прекращать чье-либо существование.

— Как же так? — я почти кричала, судорожно сжимая кулаки, — Ты обрекла Араиль на гибель, ты добилась того, что Тертен покончил с собой, ты убиваешь Хэнеана и говоришь, что мы не в праве распоряжаться чужими жизнями?

— Ты противоречишь своим же действиям! — вывел Ирсиан.

— Нет, милая. Араиль разрушил себя сам, когда повел войну с релтами, когда начал делить территорию с Верхилем. Я лишь только сдвинула маятник, а уж он сам начал раскачиваться. А Тертен? Кто-кто, а к его-то гибели я совсем непричастна. Скорее ты.

— Я?!

— Мелитриса?! — в один голос проорали мы с магом.

— Да. Клен мне все рассказала. Не бойся, с ней все в порядке, и она совсем на тебя не в обиде. Она просто сожалеет о том, что раньше не смогла уйти, уступив тебе место. Ведь Тертен любил именно тебя, а она до конца любила Ирсиана. Так что своим отказом ты погубила не только жизнь начальника охраны, но и свою. Как красиво все сложилось бы, а? А ты предпочла этого Иуду.

— Не твое дело! Ты не можешь судить не обо мне, не о веистале. И уж тем более о Тертене. В отличие от тебя, я не стала бы портить жизнь человеку, врать и пользоваться им.

— И ты решила красиво удалиться? Ха!

— Да… потому что настоящая дружба не в потакательстве, а в холодном здравом уме, который всегда может уберечь тебя от глупостей, — влез Ирсиан. Я была с ним согласна. И совсем не понимала, зачем Виршера завела весь этот разговор. Она просто не имела права влезать в наши отношения, осуждая моих друзей и меня, — И ты никогда не поймешь, как тяжело поступаться своими принципами, гордостью и счастьем для других. Ты говоришь, что хочешь отомстить всем ради твоего деда? Вранье.

— Нет! Это не вранье, — девушка уставилась в глаза магу. Но на приятеля такие штучки, похоже, давно не производили впечатление. Он только скривился, как от лимона, — Мне лично ничего не нужно, я лишь хочу…

— Что ты хочешь, мы уже слышали, — оборвал очередную прочувственную речь профессорской внучки Ирсиан, — Но даже если ты повторишь это еще десяток раз, я ни за что не поверю. Потому что ты борешься не за своего деда, не по его просьбе или из-за его прихоти. Он никогда бы не опустился до такого. Ты сама говоришь, что он патриот, что он настоящий человек. Да, очень жаль, что честь и совесть не передаются по наследству!