Струны под пальцами зарыдали. Она ударила сильнее, заставляя рождаться ритм. Вот так, теперь вступление. Медленно, верно. Проигрыш должен создать нужную атмосферу в трактире, заставить праздных зевак и деловых людей слушать. Вот так. А теперь петь, петь и не оглядываться ни на что.

"Боги! Что делает эта сумасшедшая?" — думал он, глядя на Дэриссу дир Таннет. Красивая, конечно, кайорана, но чувствуется в ней какой-то налом, очень похожий на его собственный. "Зачем она выставляет себя на обозрение, зачем играет в соблазнительницу?!" Любой в зале пойдет за ней — только помани, но она не поманит, Сар знал это наверняка. А еще он откуда-то знал, что эта девушка испытывает к нему интерес, но совсем не любовного плана. Ей он не нужен. Возможно, все дело в том, что она обязана сделать по велению Совета Хранящих, а может быть, и в другом. Он не понимал этого, не чувствовал разницы и подвоха. Она будет честна — Сар знал это с того момента, как кайорана впервые коснулась гитарных струн. Она сделает все, как и обещала. Но что будет дальше? Он не ведал! И не знал, хочет ведать или нет. Как же ему нужна была Тьяна сейчас, она бы уж точно поняла мотивы этой странной девушки!

Его новая знакомая, еще раз провела по струнам, завершая вступление и запела, заворожив своим пением всех от мало до велико. Запела так, что ему захотелось закричать от боли, заставить ее замолчать, но Сар лишь сидел, слепо распахнув глаза, и слушал о том, что давно знал, что давно чувствовал. Просто его чувства вдруг обрели образ в словах, слетающих с чужих губ.

Светла, как печаль,

Безмятежна, как сон,

Ты влетаешь, как птица,

Садишься на пальцы,

И я снова спасен.

Беззаботная лень,

Безымянная тень,

Ты накроешь мой дом

Туманным крылом

И закончится день.

Закончив первый куплет, она прикрыла глаза. Сосредоточилась, играя проигрыш, осторожно выпуская свою силу на волю. Дэра потянулась к Сару, надеясь, что он ничего не заметит. Понимание накрыло ее с головой, словно было волной бесконечно холодной воды. Кайорана на мгновение задохнулась, но играть не перестала. Просто больно стало на сердце, как болит сердце ар-эля сейчас. Оказывается, он все же пошел предначертанным путем. И этот путь привел его к счастью, к той, кого Сариэль полюбил всем сердцем. Этот безумец даже ритуал разделения судьбы прошел, все ради нее. Все, чтобы она всегда была рядом, хотя бы в мыслях, в чувствах, в отголосках восприятий. А ти-ар-эль, его возлюбленная исчезла. Похитили ее, видимо. И теперь они по отдельности, но Сар не слышит ее больше. Не слышит ее мыслей и чувств, хотя знает, что девушка жива. Ар-эль, она поняла, прочувствовала, мечется между отчаянием и злостью, между активностью и бездейственным бессильем.

"Я помогу тебе!" — решительно подумала она и начала петь дальше.

Мое отраженье — лицо мертвеца

плывет без движенья в глубинах зеркал

в ожиданье конца.

Но если ты принесешь назад талисман,

иней на стеклах без дыма сгорит

и разгонит туман.

Ведьма или ангел,

Птица или зверь,

Вернись, я оставлю

Открытым окно

И незапертой дверь.

Смерть или спасенье,

Свет ты или тьма,

Если не вернешься

Я впервые узнаю

Как сходят с ума…

А ведь он, действительно, готов был погрузиться в пучину безумия, чтобы не чувствовать боль, вдруг поняла кайорана. Ее старый знакомый застыл в нерешительности, что же делать дальше. Искать или сдаться, бороться или пойти легким путем. Путем безумия. Он почти сделал выбор, но ее появление вновь дало ему надежду. Острую, болезненную и слабую надежду, но Сариэль ухватился за нее обеими руками, поняла Дэра. Он не отступит, не отпустит ее одну, потому что только там у него появится шанс вернуть ту, что дороже жизни, ту, что дороже разума.

Жестокое чувство любовь, оно почти такое же острое, как долг, почти такое же безумное, как страсть, почти такое же разрушительное, как боль.

Она думала, а пальцы перебирали струны, голос безошибочно попадал в ноты, роняя в общий зал страшные слова, слова говорящие почти правду об одной судьбе. Судьбе, о которой не должны были знать простые обыватели, чтобы не страдать. Чтобы не мучиться угрызениями совести, потому что есть те, кто может быть героем и те, кто просто люди. Так вот, последним знать о том, что она поет не следовало бы. Но ведь они не поймут, просто не поверят в то, что такое может быть на самом деле.

Но, если ты опоздаешь, хотя бы на миг,

они треснут как лед, и на пол упадет

снежно-белый старик.

И камень в когтях станет серым свинцом,

и ты рухнешь бессильно, разбив свои крылья,

рядом с мертвым лицом…

Ведьма или ангел,

Птица или зверь,

Вернись, я оставлю

Открытым окно

И незапертой дверь.

Смерть или спасенье,

Свет ты или тьма,

Если не вернешься

Я впервые узнаю

Как сходят с ума…

Дэра закончила песню и посмотрела в зал. Никто не двигался с места, никто ничего не говорил. Все были просто под впечатлением этой песни. Кайорана смотрела в глаза Сариэля и видела в них тоску и понимание. Понимание того, что эта песня о нем. О его судьбе. Она, сама того не зная, слишком точно попала, пытаясь найти причины. Это было страшно, она и сама напугалась тому, насколько острым стало ее чутье после инициации на подобные вещи. Нет, лучше будет, если она больше не будет пытаться что-то изменить с помощью музыку, что-то узнать с ее помощью. Иначе, когда-нибудь она сорвется, потеряется в понимании, которого так много.

Она уже знала, что дар легко может обернуться проклятьем, что сила в тоже время и слабость. А она… в ней слишком много сила, а значит, и слабости. Много граней, одного и того же по сути — понимания. И если она когда-нибудь решиться воспользоваться им в полной мере, то просто не выдержит, понимание слишком большое для нее сведет ее с ума, разобьет душу и суть на мельчайшие осколки. Дэра с этого момента начала по-настоящему бояться своей силы, своей слабости.

А пока, надо было продолжить концерт, потому что люди и нелюди оттаяли, начали аплодировать. Пора было взять себя в руки и петь дальше, что Дэра и сделала, оставив себе право подумать обо всем потом, а пока просто петь, не заглядывая больше ни в чью душу.

Они выехали на рассвете, когда солнце еще только лени вздымалось по крутому склону небосвода. Молчали, молчали с того самого момента, как кайорана исполнила первую песню вечера. Потом она еще много чего спела, но этого Сариэль уже не слышал, покинув общий зал. Болело растревоженное сердце. Он старательно не смотрел в глаза своей спутницы, боясь увидеть в них жалость или того хуже понимания. Кайораны… как же с ними всегда тяжело! Пусть проклятьем их расы может стать знание, то кайораны поголовно прокляты пониманием. Путь однобоким, но слишком глубоким для остальных, слишком болезненным пониманием.

Сариэль думал о том, что они будут делать, попав к ниа-эль. Понятно, что ввязываться в то, что там у них происходит — глупо. Значит, надо предусмотреть все заранее так, чтобы не пришлось заглядывать в города двуликих. Впрочем, время у них было. До ближайшего поста на перевале было два дня пути и никак не меньше. Девушка рядом с ним… Она чем-то напоминала ему Омэрис, то ли из-за вчерашнего пения, то ли из-за своей безупречно прямой осанкой, точно такой же как у барда, которую он когда-то охранял.

Но эта девушка — кайорана… Сильная, красивая и безумно опасная, совсем не такая как, например, его Тьяна. Ти-ар-эль тоже была сильной, но ее сила не мешала ей быть по-домашнему уютной и мягкой. Тьянэль была похожа на котенка, который вот-вот станет настоящей взрослой кошкой. Она не утратила какого-то капельку детского шарма и очарования, вызывая умиление у всех, кто на нее смотрел. Дэрисса же напоминала ему клинок. Безупречный и отчаянно безжалостный, но тоже красивый. Или если сравнивать с кошками, то кайорана была огромной тигрицей готовой вот-вот броситься на того, кто посягнет на ее котят. Никакого умиления, никакой мягкости.