В парке было хорошо. Свежая утренняя прохлада легким пледом ложилась на плечи, ласково обнимала открытую кожу. Здесь всегда по-особенному свободно дышалось. Сариэль любил бывать в парке в это время, когда большинство придворных еще спят, а гвардейцы, хвала богам, в эту часть заглядывают редко. Одиночество столь ценимое Сааром во дворце можно было найти лишь в некоторые часы в парке и в отдаленных библиотеках. Он невольно улыбнулся, подумав о том, что статуя Ниадиры очень украсит этот уголок парка. И он обязательно сделает ее сам, чтобы можно было с чистой совестью часами на пролет любоваться возлюбленной. О! девушка-статуя представлялась ему беломраморным изваянием, обманчиво хрупким на вид, как и сама… Тьянель. "Нужно привыкать к ее настоящему имени!" — приказал себе ар-эль. Она будет бесподобна, словно птица на мгновение приземлившаяся к тебе на руку и вот-вот готовая упорхнуть.
— Отличное место, — вырвал его из мыслей голос Тайянура. Ти-ар-эль сделал несколько пассов руками и приземлился на бортик фонтана.
Серебряная вода, серебрящиеся на солнце листья тополей, тихий шепот деревьев и далекое пение птиц. Почти сказочная картина спокойствия, жаль, что она так обманчива.
— И правда, красиво, — ответил он, осматриваясь. Довольно ухоженный уголок, что и говорить. Фонтан, вдалеке виднеется узорчатая белокаменная беседка, да и здесь, все деревья слишком правильной для природной формы. Красиво, но не так живо, как он любит.
— Мы можем поговорить спокойно, — вдруг заявил Тайянур, впившись в него цепким взглядом.
— Я рад это слышать, — склонил он свою светловолосую голову в коротком поклоне, и присел рядом. — О чем вы, Тайянур, желаете со мной поговорить?
— А сам разве не догадываешься? — вернул ему вопрос ти-ар-эль. Зря он принял Тайянура за весельчака и забыл, что тот один из трех глав родов тойши, что управляют владениями ти-ар-эль.
— О Ниа… о Тьянель, конечно.
— Ты прав, Сариэль. Знаешь, я никогда не видел дочь такой подавленной, такой неживой, как после ее возвращения из последнего путешествия. Она скучала по тебе, но молчала. Отчаянно рвалась куда-то и сама же оставалась на месте, понимая, каков ее долг. Ей было больно, — в глазах Тайянура сверкнула невыносимая боль, — но она смиряла себя. Так вот, ты готов беречь ее от этого?! Сможешь ли любить ее так, чтобы я никогда больше не видел боли в глазах дочери?!
— Да! — твердо заявил он. — Я сделаю все, чтобы Тьнэль была счастлива.
— Хорошо, — кивнул ему ти-ар-эль, — я поверю тебе. Но учти, я всегда буду наблюдать за вами, за ней. И если мне покажется, что она несчастна…
— Этого не будет!
— Надеюсь на это. Ты ведь тоже хотел поговорить со мной, Сариэль?
— Да, — решительно кивнул он и на мгновение затаил дыхание. — Я бы хотел, чтобы вы провели ритуал разделения вечности. Думаю, это будет достаточным доказательством моей серьезности.
— Ты говорил об этом с Тьной?! — вспыхнул Тайянур. — Она дала согласие на Эсн-тер?
— Мы не говорили об этом всерьез, но думаю, она согласится.
— Ты понимаешь, какая это опасность?! — ти-ар-эль не желал успокаиваться, от него так и веяло злостью, раздражением и пониманием. — После этого обряда обратного пути не будет. Ни-ког-да. Ты это понимаешь, Сариэль?
— Именно поэтому, я и хочу провести обряд. Я хочу всегда быть с Тьянэль рядом, чтобы в этом мире не случилось! — он твердо и решительно посмотрел в глаза Тайянуру. Пусть этот тойши видит, что он не собирается отступать.
— Хорошо, — устало выдохнул ти-ар-эль, — если Тьяна согласиться, я проведу этот ритуал.
— Благодарю вас, — поднявшись, отвесил низкий поклон собеседнику Сариэль.
— Не за что еще. Думаю, наша беседа окончена, — неожиданно улыбнулся Тайянур, — не будете ли вы столь любезны, князь, и не покажите ли мне этот замечательный парк, я давно мечтал посмотреть на это чудо своими глазами.
— Разумеется, тил24 Тайянур, — официально ответил он. Разговоры по душам уже закончились, пора вести себя соответственно со своим статусом.
Вечер! Как же она его ждала, окончательно вымотавшись на послеобеденных занятиях. Ольшерла сегодня была неумолима и настойчива и отпустила ее домой, лишь добившись сносного по ее мнению воздушно-огненного щита. Постоянные окрики и нервное напряжение едва не сыграли с ней злую шутку, когда Дэра вконец разозлившись на собственную бестолковость, едва не запустила взрывающийся огненный шар, вместо щита. Потоки разных стихий никак не хотели вливаться в начертанный контур так, как этого требовала кайорана. Напротив, они старательно вылезали за пределы плетения-вязи, так и норовя стать единым мощным фронтом. Но при таком раскладе щита уж точно не получится, а вот стремительно движущаяся огненная стена очень даже. Словом, сегодняшний урок был очень утомительным. И теперь Дэра неспешно брела по дорогам Эйтара, направляясь в поместье рода, где ее поджидало маленькое стихийное бедствие по имени Таэнили.
Дэра глубоко вздохнула и осторожно прислонилась к одному из кленов-гигантов. Он уже растерял половину своих листьев, но пока еще упорно сопротивлялся надвигающейся вслед за осенью зиме. Пальцы кайораны прильнули к грубой шершавой коре, поддерживая и ища поддержки. Сотни, тысячи невидимых и почти неощутимых связей тут же налились силой, способной на невероятное, если сумеешь ей правильно воспользоваться. Девушка прикусила губу и постаралась отойти от древа-хранителя, не хватало еще усилить собственную связь с Кленовым Лесом! И без того слишком болезненно она реагирует на всех членов рода Таннет, а если к ним добавится еще кто-то?! Об этом даже подумать было страшно. Именно из-за этого Дэра едва ли не со слезами на глазах молила Ольшерлу Шайс не принимать ее в ученицы по полному обряду. Дэрисса просто до безумия боялась, что сможет чувствовать эту сверкающую страстью и болью женщину. Нет, к подобному она была совершенно не готова! Да, ее наставница поддалась уговорам, но Дэре до сих пор было неуютно, когда она вспоминала взгляд этой кайораны в тот момент. Обычно серо-стальные глаза в тот миг стали полночно черными, взгляд их обволакивал, лишал воли, но Дэра справилась, смогла отвести наваждение, за что удостоилась похвалы от наставницы. Они потом еще долго разговаривали обо всем помаленьку, и Дэрисса любовалась, как играют отблески огня на кровавых прядях наставницы, обрамляющих белоснежную шевелюру. О! Волосы у Ольшерлы вызывали у нее приступ острой недостойно зависти. Длинна, до середины бедра белоснежная коса толщиной в мужской кулак, послушной змеей струилась по спине, но могла и ужались хлесткой как от удара плети болью, если кайоране что-то не понравится. А вот короткие красные пряди у лица Ольшерла заплетала в тоненькие косички, которые унизывала бусинами оберегами и талисманами, а потом заправляла за аккуратной формы ушки. Такой была ее наставница, поджарой, свободной и соблазнительной для любого мужчины вот только они не слишком-то задерживались подле живого пламени, что воплотилось в Ольшерле.
Влажный воздух казалось был тяжелее обычного, или это из-за преддверья дождя? Все может быть, поэтому Дэра прибавила шагу, чтобы как можно скорее оказаться под защитой каменных стен и крыши, у уютного домашнего огня. Мысли уже рисовали кружку горячего отвара и что-нибудь приторно сладкое, именно так хотела сейчас отдохнуть кайорана, развалившись в глубоком удобном кресле. Чтобы вытянуть ноги навстречу огню и любоваться в тишине потрескиванием поленьев в камине, слушая, как за окном шепчет о чем-то дождь. Но это всего лишь мечты, потому что она обещала маленькой диар сказку, а значит, придется сразу же отправляться в комнату Таэнили. Итак уже слишком поздно для маленьких детей, которым давно пора спать.
В доме было тихо. Казалось, напряги слух и услышишь, как в подвале попискивают мыши, деля добычу, как приглушенно ухает на чердаке старик сыч, поселившийся там еще в ее детстве, как скрипит тонкое перо по бумаге, выводя узоры букв под управлением уверенных пальцев Альсы. Она, еще подходя к дому, видела, что в окнах кабинета тетки горит свет, значит, Альса по-прежнему в делах и ее малышка, скорее всего, скучает. В доме пылали камины, но это был совсем не тот живой немагический огонь, который так любила Дэра. Девушка, прищелкнув пальцами в прихожей, очистила свои сапоги от грязи заклинанием и сразу же отправилась наверх, к Таэнили. Ну, и что, что живот урчит — потерпит, не в первой. Тем более она обязательно поест, когда убедится, что ее маленькая диар сладко спит в своей кроватке.
