– Правда вкусно, – сказал он.

Бонбон, старый пойнтер барона, которому было уже почти десять лет, бежал впереди, вытянув морду вверх, как радар, в классической позе, типичной для его породы. У него была великолепная голова со слегка выгнутой мордой, безупречным стопом [69] и влажным черным носом. Черные пятна украшали корпус, отяжелевший от возраста и сладостей, которыми баловала пса принцесса Изгро. «Прекрати это! – сердился барон. – Ты же его убьешь!» У Бонбона была повадка настоящего пойнтера, но двигался он со скоростью легавой, словно позабыв, что принадлежит к породе поисковых собак. Он обленился, не рыскал туда-сюда, не заходил слишком далеко вперед. Не было у него больше ни силы, ни выносливости, но барон прощал ему эти недостатки. Сейчас он бежал, опережая охотников на несколько десятков метров и беспечно полагаясь лишь на свое безошибочное чутье.

– Думаешь, ему удастся поднять зверя? – с волнением спросил Бруно.

– Думаю, да, – ответил барон. – Если, конечно, там вообще кто-то есть.

– Мне бы хоть дикого кролика, – жалобно прошептал Бруно, впиваясь взглядом в окрестности.

В воздухе теплело, но солнце еще пряталось за холмом, над которым поднимался золотой венец. Только достигнув высшей точки, они увидели его во всем блеске и великолепии.

– Ну что, стоило сюда подниматься? – спросил старик, улыбаясь мальчику.

– Стоило, – Бруно согласился из вежливости, его обуревал охотничий азарт.

Барон уселся на стволе срубленного дерева, Кало – на небольшом валуне, увенчанном пробившимся сквозь камень кустиком красных цветов. Бруно последовал их примеру и тоже сел.

– Ты проголодался?

Они уже час были в пути, а перед уходом ничего не ели.

– В общем, да, – ответил мальчик.

Барон вытащил из мешка, который Кало поставил у его ног, салфетку и расстелил ее на коленях, взял нож, отрезал несколько ломтей хлеба, намазал один из них пахучим овечьим сыром и протянул внуку.

– Сначала ты, дедушка, – вежливо отказался Бруно, хотя у него текли слюнки изо рта и сосало под ложечкой.

Барон сделал еще несколько бутербродов. Бонбон с изяществом истинного аристократа сел у ног барона, чтобы тоже принять участие в пикнике. Джузеппе Сайева дружески взглянул на него: они состарились вместе, любя и уважая друг друга.

Двое мужчин и мальчик съели свой скромный завтрак с таким аппетитом, словно это было изысканнейшее из блюд, приготовленных несравненным монсу. Бруно был возбужден, взвинчен, взгляд его живых серых глаз то и дело устремлялся вдаль, перебегая с места на место в поисках дичи. Он вглядывался то в отдаленные кусты боярышника, покрытые белыми благоухающими цветами, то в густые заросли отцветающих месембрийских хризантем.

– Сиди смирно, Бруно, – добродушно побранил его дед. – Ты слишком суетишься. Любой зверь в округе почует тебя за километр и убежит, – старик говорил, прекрасно сознавая, что опыт на словах не передается. Мальчик сам должен был научиться добродетели терпения.

– Не могу я в первый день вернуться с пустыми руками. Мне нужно хоть что-нибудь подстрелить. Хоть кролика, – оправдывался Бруно, чуть не плача от волнения.

– Спешка и неверие в успех – худшие враги, – наставительно сказал барон. – Чтобы добиться победы, нужны терпение и вера в собственные силы.

– Ладно, дедушка, – согласился Бруно, – я постараюсь.

– Ты найдешь своего кролика, – продолжал старик. – Потребуется время. Может быть, тебе придется далеко идти. Может быть, ты найдешь его не скоро, но найдешь обязательно. Однако ты должен верить, зорко смотреть вперед, быть внимательным и не делать глупостей.

В этот ясный солнечный день он говорил о кроликах, но на самом деле учил внука правилам жизни, обращаясь к нему как наставник, словно пользуясь последней возможностью преподать урок, который запомнится мальчику до конца его дней.

Кало слушал речь барона, и в душе у него рождалось нехорошее предчувствие, которое он приписал своей обостренной мнительности.

– Да, дедушка, – кивнул Бруно, чувствуя необычайную торжественность в словах старого барона.

– Никогда не будь скор на расправу с врагом. – Барон говорил спокойно, веско и, в виде исключения, закурил короткую тосканскую сигару. – Сейчас речь идет всего лишь о бедном, ни в чем не повинном кролике. Перед лицом настоящего врага ты никогда не должен паниковать. Если ты решил поймать кролика, ты его поймаешь. Считай, что уже поймал. Но ты должен действовать последовательно и целеустремленно.

– Хорошо, дедушка. Я уже все съел и успокоился. – У него тоже возникло смутное ощущение тревоги. – Можно мне теперь поохотиться?

– Ты славный мальчик. Иди, – разрешил барон.

Кало протянул ему половинку лимона.

– Выпей сок, – посоветовал он. – Он утоляет жажду и помогает пищеварению.

Бонбон, поняв, что завтрак окончен, вскочил на ноги, сладко зевнул, как пожилой синьор, довольный жизнью и собственным здоровьем, и побежал вниз по холму впереди Бруно, который высосал лимон и теперь шел на свою первую охоту.

Пес ускорил бег и принялся усиленно разнюхивать среди множества природных запахов специфический запах дичи.

– Ступай за ним, Кало, – приказал барон. – Я еще немного отдохну, а потом присоединюсь к вам.

Спустившись до середины склона, Бонбон стал сновать из стороны в сторону, как челнок, тщательно обнюхивая землю, чтобы ничто не ускользнуло от его чуткого носа. Такой способ поиска позволял охватить очень большую площадь, лишая дичь шансов остаться незамеченной.

Внезапно, повернувшись вполоборота, пес застыл в скульптурной стойке: напряженный, подрагивающий хвост, задняя часть тела слегка опущена, корпус и голова вытянуты вперед и вверх, по направлению к зарослям карликовых пальм с заостренными копьевидными листьями.

Кало сделал знак Бруно быть наготове, и мальчик подошел к собаке, сжимая в руках ружье и готовясь в любую минуту вскинуть его. Бонбон стоял по-прежнему неподвижно, только его глаза перебегали от куста к мальчику и обратно.

Великан погладил его, и Бонбон рывком преодолел еще несколько метров, а потом застыл, подняв переднюю правую лапу.

– Это кролик, – прошептал Кало. – Посмотри хорошенько. В кустах слева.

Бруно напряг зрение и увидел его: маленького, белого, неподвижно сидящего на пороге своей норки.

Кролик тоже видел их, но считал, что находится в безопасности, и надеялся остаться незамеченным.

Мальчик вскинул ружье и приготовился стрелять.

Кало пригнул ствол к земле, не позволяя ему прицелиться.

– Так не делают! – прошипел он. – Никогда!

Мальчик взглянул на него в недоумении.

– Нельзя стрелять, пока животное неподвижно, – объяснил Кало. – Зверю тоже надо оставить шанс на спасение.

Бруно кивнул. Слова Кало показались ему убедительными. Он погладил спину Бонбона, и пес в три прыжка достиг норки. Кролик выпрыгнул из кустов и бросился вбок по склону холма. Пока он наращивал скорость, мальчик вспомнил, чему учил его дед: «Когда стреляешь по бегущей дичи, целься на пядь впереди морды».

Он вскинул ружье и выстрелил, следуя указаниям деда. Подстреленный кролик, увлекаемый инерцией, перекатился через себя, как пустая консервная банка, и наконец замер в тени одного из кустов. Бруно взглянул на Кало, потом на свой первый трофей.

– Я попал, Кало! – все еще не веря собственным глазам, воскликнул он. – Дедушка был прав.

Великан хлопнул его по плечу.

– Ты и вправду молодец.

Бонбон, верный правилам дрессировки, все еще стоял неподвижно.

– Пиль! – приказал Кало, указывая на кролика.

Пойнтер помчался вперед, схватил в пасть кролика, виляя хвостом, принес его и положил у ног мальчика, глядя на него добрыми и благодарными глазами.

– Дедушка был прав, – торжествующе повторил Бруно. – Необходимы спокойствие и выдержка.

Он схватил еще теплого зверька за длинные уши и стал подниматься вверх по косогору, крича что было мочи: