— Когда это было?

Толя посмотрел на Валентина, словно удивившись, что его перебили. Помолчал, потом уже спокойней проговорил:

— Когда? Погоди, действительно, когда же? Позавчера? Нет, это их увезли позавчера… Какой у нас сегодня день? Ага, значит, это случилось запозавчера. Черт, все в голове перепуталось. Вообще, все мы тут ходим как чокнутые… Да, точно, три дня назад, утром…

Валентин выслушал, скорбно покачивая головой, со вздохом сказал Роману:

— Да, сейчас тут не до нас.

— А в чем дело? — вскинулся Толя. — Надо помочь? — Керны? Что еще?

Роман скромно кашлянул:

— Нам бы крышу над головой…

— Из Москвы парень. Роман, геолог, — пояснил Валентин.

Роман кивнул, сдержанно бухнул сапогами — надо полагать, представился.

— О чем разговор! — вскричал Толя, дергая головой, словно пытался проглотить застрявший в горле комок. — Сколько вас — двое?

— Трое, — озираясь, сказал Валентин. — Гриша, где Гриша?

— Ну, все равно. В гостинице негде — там комиссия. Идите в общежитие. Кто спросит — сошлитесь на меня…

— Лошадей еще надо куда-то поставить…

— На хоздвор! Все, я побежал! — рванулся Толя и уже на ходу прокричал — Вечером увидимся. Я зайду!..

Роман проводил его взглядом.

— Гигант!.. Он всегда такой?

— Какой?

— В критическом режиме.

— Отличный парень, — невпопад отвечал Валентин. — Сейчас, по-моему, начальником участка… Что, двинем в общежитие?

— А ты знаешь, где оно?

— Найдем, — Валентин зашагал к выходу. — Всего-то десятка три домов.

У крыльца мыкался хмурый Гриша. — Тут столовая есть… — начал он.

— О, то, что доктор прописал! — оживился Роман. — А то у меня желудок исполняет танец живота.

— Я спрашивал, — уныло бубнил Гриша. — Сказали, закрыто, рано еще, мол…

— Идешь ты пляшешь! — огорченно сплюнул Роман. — Ладно, где тут общежитие? Там что-нибудь сгоношим из своих харчей.

Общежитие оказалось обычным, ничем не примечательным домом, расположенным чуть в стороне от остальных. Внутри этот дом был разгорожен таким образом, что получились три отдельные комнаты разного размера и кухня, где наличествовали печь, стол, две скамьи и бак с водой.

Войдя, Роман первым делом щелкнул выключателем — под потолком вспыхнула пыльная лампочка.

— Отель! Который тут наш номер? — Он заглянул поочередно во все три двери, приговаривая — Так, тут чьи-то вещички… А здесь спит какой-то дядя, не будем его тревожить — у него плечи намного шире наших… Ага, вот тут, кажется, свободно, можно приземляться.

Заглянув вслед за Романом, Валентин увидел неопрятную комнату, в которой стояли четыре койки — на одну было небрежно наброшено лиловое одеяло, три остальные без ничего, только голые металлические сетки.

— Застолбил! — Роман швырнул на ближайшую койку свой спальный мешок. — Пойду расшурую печку, во дворе я видел неслабенькую поленницу дров.

Вошел Гриша, со стуком опустил на пол вьючную суму с посудой и продуктами. Озабоченно огляделся.

— Седла, поди, здесь сложим? А то на хоздворе-то подменить могут.

Валентин кивнул и принялся разбирать вьюк, размышляя, что бы такое соорудить на ужин, который получался заодно как бы и обедом тоже.

Гриша почему-то запаздывал, и Роман, чертыхнувшись, предложил сесть за стол без него.

— Наверно, завернул куда-нибудь в гости и угощается в полный рост. Не оставлять ему ничего, чтоб знал! — свирепо закончил он.

— Да может, и зашел куда, — согласился Валентин. — Но у кого-то, не помню, из сибирских народов есть обычай оставлять как раз тем, кто пошел в гости, а вот тому, кто спит, — нет.

— Да? Это почему же так?

— Считалось, что в гостях могут и не накормить, а спящий, если он голодный, обязательно увидит во сне разные вкусные вещи и тем будет сыт.

— Полный завал! — расхохотался Роман. — Нет, но какова логика, а? Слушай, в этом есть что-то трогательное, не находишь?

— Что именно?

Ответить Роман не успел — на крыльце вдруг послышался топот, и, энергично рванув дверь, вошел мужчина хорошего роста, плечистый, физиономия крепкая, ядреная, напоминающая туго сжатый кулак. Глаза дерзко-веселые. Черный ватник распахнут, голенища кирзовых сапог лихо отвернуты. Еще не переступив порог, он настороженно махнул взглядом по сидящим за столом и, прищурясь, гаркнул:

— Ага, пополнение? Здорово, мужики, здорово! Значит, с закуской живете? Ладно, водяра наша, закусь — ваша!

С этими словами он вынул из кармана брюк бутылку водки и широким жестом выставил на стол.

— А где Кузя? — продолжал он, не дожидаясь ответа.

— Там кто-то спит, — Роман указал кивком подбородка. — Может, это Кузя и есть?

— Он, сучий потрох, он! — захохотал мужчина и толкнул дверь. — Эй, друг, кирять будешь?

В ответ донеслось торопливое невнятное бормотанье.

— Будет! — мужчина снял ватник и уверенно, плотно уселся за стол. — Столовка еще закрыта. Да и жрать там, честно говоря… Каша манная, жизнь обманная! — Тут он бегло выругался и ударом ладони распечатал бутылку.

Появился Кузя, сонно помаргивающий, помятый. Сказав давеча, что, мол, у спящего «плечи шире наших», Роман допустил сильное преувеличение — Кузя оказался человек худой и узкий, про каких в народе говорят: «Две лучины сложены…»

— Видали такого? — захохотал мужчина. — Босиком и ножик за голяшкой! Что, опять взрывника не было?

— Не пришел, зараза, — сипло отвечал Кузя, — Мерзлота, падла, а ее без аммонита хрен возьмешь. Завтра к прорабу пойду.

Мужчина, подмигнув, кивнул на него.

— Во работничек — ни украсть, ни покараулить, а как вмазать, так первый человек!

— Вовчик, гад буду! — Кузя честно выкатил глаза, хлопнул себя по груди. — Ты ж меня знаешь: по утрянке ни капли! Вот после работы — завсегда пожалуйста!..

— Ладно, кончай базарить! — добродушно прикрикнул Вовчик и, обернувшись, взял с подоконника пару кружек. Брезгливо заглянул в них, но, видимо, мысленно махнув рукой, набулькал туда водку. Через стол потянулся бутылкой к Валентину.

— Пас! — лаконично отказался тот. Вовчик не настаивал.

— Ну-ну, пусть нам будет хуже, — сказал он и принялся наливать Роману.

Кузя хихикнул:

— Не у тещи — упрашивать не будут!

— За что пьем? — Вовчик поднял кружку. — За знакомство, что ли? Поехали!

Выпили. Роман — посмеиваясь, с крайне несерьезным выражением лица. Кузя — поспешно, как бы боясь, что могут отобрать. А Вовчик, тот просто плеснул мимоходом в рот, точно забросил семечко подсолнуха.

— После первой не закусываю, — ни к кому не обращаясь, сказал Кузя.

— А тебя никто не просит, — Вовчик подхватил на ложку кусок подогретой тушенки. — Вы откуда, мужики?

— Из съемочной партии. Недалеко отсюда, — сказал Валентин.

— Ну-ну, — буркнул Вовчик, снова зачерпнул ложкой. — Во житуха, а? Кругом тайга, а свежей мясы и на погляд нету!.. А я физически работаю!..

— Вкалываем, — уточнил Кузя.

— Мне пожрать надо! — раздражаясь, продолжал Вовчик. — Ни хрена тебе заботы о рабочем человеке. Махамальное отношение! Зачем я сюда ехал — заработать? Вот и не мешай мне. Помоги. Организуй дешевое питание, как положено. Жрабельная вещь есть в тайге? Навалом! Дармовой зверь бегает, рыбы, говорят, невпроворот. Организуй отстрел, отлов. Кто запрещает роскошно жить и смачно материться?.. Нет, нельзя! Кому нельзя — рабочему человеку нельзя? — Вовчик засопел, налился темной кровью. — Рабочему человеку все можно! Потому как я хозяин! А иначе на кой хрен оно бегает да плавает? Зачем оно вообще, если его жрать нельзя?.. Эх, ру-ко-вод-ство! Руками водить… А стрелять по этим штукам, — Вовчик с отвращением ткнул пальцем в консервную банку, — да брать на личный забор колбасу, масло, молоко сгущенное — это ж ты на одну только жратву и будешь работать!.. Столовая, ёхамор! Щи — хоть нос полощи!..

— Борщ из двадцати пяти калош — десять крошено, остальное так заброшено! — хихикнул Кузя.