Держали их вместе, а распустили — поочередно.

— Уедете все, никого не оставим, этого нам не нужно, — произносится майором Алексеем Афанасьевичем Нечаевым, замначальником Отдела Виз и Регистрации. — Ваша коллективная жалоба в Совет Национальностей рассмотрена…

— Ответ будет выдан на руки?

Слишком быстро и слишком язвительно, Фимка, дай ему договорить, дегенерату, он что-нибудь обязательно сболтнет, а мы используем его треп в последующем обращении…

— …отвечаю: ваша коллективная жалоба в Совет Национальностей рассмотрена. Ответ в устной форме в присутствии подписавших жалобу.

Давай, Миша!

— Майор.

Без товарища, просто «майор». Хорошо бы «господин майор», но начнутся пререкания и крики.

— Майор (усмехайся-усмехайся), наша коллективная жалоба в Совет Национальностей была направлена туда в письменном виде. Таким образом… (Да, таким образом: по тексту будущего обращения), у нас имеются все основания настаивать (неверно: не настаивать, а надеяться) виноват, надеяться на адекватную (знаешь, дегенерат, что такое «адекватную»?) форму ответа…

— …сообщаю в присутствии.

Арон!

— Прошу прощения, заместитель начальника…

Гениально, гениально, забивает «майора» и «господина»!

— …если мне не изменяет память…

— Это — лишнее, красоты слога дегенерату не понять. И употребление слова «измена» в нашей ситуации…

— …на жалобу, как правило, отвечает та инстанция, куда данная жалоба была направлена.

На взлете, на взлете!

— …и я хотел бы знать…

Не «я», мыслитель, мы, мы, мы — «мы» хотели бы знать…

— …имеются ли у вас, заместитель начальника, соответствующие полномочия от Совета Национальностей выступать в роли его полноправного представителя. Насколько мне…

— Опять?!

— …известно, Совет Национальностей является выборной организацией. Имеется ли у вас нотариально заверенное… доверенность, за подписью ответственных лиц, состоящих в руководстве Совета Национальностей?

А? Дегенерат?

— Ответ в устной форме. Поскольку Совет Национальностей не является организацией, занимающейся вопросами выезда из СССР, ваша жалоба была направлена в Отдел Виз и Регистрации. Руководство Отдела поручило мне дать вам ответ. Будете слушать?

Фима!!

— Устный ответ на письменную жалобу является нарушением существующего законодательства.

— Не хотите слушать. Пожалуйста, вы свободны.

Нет, так дело не пойдет. Его ответ нужен нам, а не ему. В этом смысле демокретины правы: только сказанное может быть обнародовано.

— Мы вас внимательно слушаем, майор.

— Ответ в устной форме: поскольку лица, подписавшие жалобу, по роду своих служебных обязанностей могли быть знакомы с режимными материалами, содержащими Государственную Тайну СССР, в чем от них были отобраны установленные законом подписки, их выезд за пределы СССР в настоящее время нецелесообразен. Уточнение сроков режимности в индивидуальном порядке. Все.

— На основании каких законов отбираются подписки?!

Арон, спокойно! спо-кой-но, без паники…

— Вы подписывали?

— Вам известно, заместитель начальника, что согласно «Положению о Паспортах» паспорт любого советского гражданина должен быть по его требованию обменян на заграничный в течение десяти дней?!

— Вы допуск имели? Подписку давали?

— Кто решает вопрос о сроках?!

— Отдел Виз и Регистрации…

— Вы специалист в области технических дисциплин?!

— Отдел Виз и Регистрации.

— Мы хотели бы получить имена сотрудников Отдела, занимающихся вопросами нашей режимности… так называемой режимности.

— Это, вы и без меня понимаете, невозможно, поскольку этими вопросами занимаются… закрыто. Обратитесь по вопросу сроков — получите ответ в индивидуальном порядке.

— Вы хотите сказать, что в Отделе Виз и Регистрации существует закрытый сектор?!

— Это вы хотите сказать, Минкин. Я уже все сказал.

Теперь я. Давай!!!

— Майор… (а дальше?) Обращаем ваше внимание на то, что наука развивается крайне быстрыми темпами. (Какого ты вылупился на меня, гений? Обделался со своими законами?! Надо было дать дегенерату выговориться — и уйти. А теперь придется его накручивать.) Все мы, здесь присутствующие (отсечь общие вопросы, нечего диссидятину валять!), не работаем больше трех лет. С тех пор наука ушла далеко вперед. Неужели вы полагаете, что те учреждения, где мы работали, топчутся на месте?

— Ваш напарник правильно отметил, что я не специалист в науке. Вы сами подписали форму допуска, добровольно; хотели интересную работу. Спросите у Розова, если не знаете, как его в шестьдесят восьмом году в Болгарию не пустили.

— Речь идет не о туристической поездке, а о выезде на постоянное жительство на нашу Историческую… Государство Израиль.

— Тем более, раз о постоянном.

«…категорически отказался дать письменный ответ на нашу жалобу, не говоря уж о том, что мы обращались отнюдь не в ОВиР, а в Совет Национальностей Верховного Совета СССР. Оставляя в стороне вопрос о подмене функций Верховного Совета служащими ОВиР" а, мы настоятельно требуем немедленного пересмотра «принципа режимности», тем более, что никакой угрозы интересам СССР — с нашей стороны не существует: это бюрократическая отговорка, долженствующая законно обставить вопиющее попрание наших прав на…»

— Майор, мы считаем своим долгом заявить, что ваш ответ нас категорически не удовлетворяет.

— Раз вы все здесь, могу сообщить сроки.

— Эти мифы нам хорошо известны.

— Тогда все. Уедете, никого лишнее время задерживать не будем. А то кое-кто думает, можно вроде птичек: ф-р-р — и улетели. Всему свой срок.

— Я гляжу вы и в птичках разбираетесь, заместитель начальника?!

— Грубите, грубите. Вы для меня, знаете… Между прочим, рекомендую всем в течение двух недель устроиться на работу — будем привлекать за тунеядство.

Подкололи.

— Надо ли понимать ваши слова так, что вы угрожаете нам судебными преследованиями за желание выехать в Государство Израиль?

— Я вам рекомендую устроиться на работу в течение двух недель.

— Вы отлично знаете, заместитель начальника майор Нечаев…

Розовский синтез.

— …что только по вашей вине мы долгие годы должны существовать на птичьих правах…

Хорошо обыграл дегенератских птичек!

— …лишенные любого дела и средств к существованию.

— Вы бы лучше молчали о средствах к существованию.

Заело тебя, дегенерат! Тебе, небось, и полосатых не дают…

Вы сознательно заставляете нас дисквалифицироваться.

Вам никто работать не мешал. И сейчас рабочие руки нужны: на строительстве, например. Перед тем как продать Родину, можете и поработать, как все советские люди.

О-о-о!

— Вы, майор, кажется, приравниваете право на свободный выезд к близким к предательству?!

Оно!

«…Голословно обвинил в «предательстве родины и тунеядстве», угрожал репрессиями…»

— Бросьте вы меня, Липский, подлавливать. Я вам сказал: устраивайтесь на работу и спокойно ждите. Вы ж законы знаете.

— Итак, майор: вместо ответа на наши вопросы вы назвали нас тунеядцами и предателями…

— Вы свободны.

На такие встречи ходили с семейством — частично. Прямо в Отделе могли захомутать — тогда помчится Михайлова жена в канадском выворотном кожушке, а за нею — кудрявый Розова сын: на Центральный телеграф. Жена Минкина ни единого раза не появлялась: не верил Арон Минкин в овировские неожиданности.

— Миша, предусмотрительность такого порядка — продолжение паники другими средствами. Вызов в ОВиР для задержания — непозволительная роскошь, могущая перепугать всех подавантов. Зачем переоценивать? ОВиР — одно, арест — другое. Моя Леночка тоже нервничает: видит у нашего подъезда топтунчиков — и ждет, когда, наконец, они нас заберут… Так в жизни не бывает, родимец: кто топчется, тот не арестовывает.

— Арон, твое дело.

Твое, твое дело, не наше! Почему мы с Фимкой подвергаем опасности своих, а ты нет; почему мои должны о тебе сообщать, а не…