— Не многовато ли задачек ставишь? До утра немного осталось! — покачал головой Елистратов.

— А ты бы меньше спал, может, и управились бы. Лика подошла к Маше и сняла с нее туфли.

— Извини, подружка. Это в долг. А тебя мужики на руках донесут. Ведь ты этого достойна?!

Лика выскочила из хижины, разобрала ступеньки, забрала конверт и бегом побежала к дороге.

К мысу Клаха она подъехала в четвертом часу. Лимонных «жигулей» на стоянке не оказалось. «Шкоды» тоже не было. Опоздала. Она поставила машину и попыталась спуститься к пирсу, но охранники ее не пропустили. Лика вновь вышла на улицу. Конечно, она могла пробраться к лодкам, но если Дика там нет, то где его искать?

В раздумьях она едва не угодила под колеса. Машина затормозила перед ней в нескольких сантиметрах.

Из белой «волги» вышел франт, одетый как денди лондонский. Вот только физиономия, испорченная шрамом и пластырем у виска, портила всю картинку.

— Ба! Какие люди в Голливуде!

Его восторгу не было предела. Лика не сразу вспомнила его лицо, но, когда узнала, у нее подкосились ноги. Страх вернулся после некоторой передышки. Но чем страшнее ей было, тем меньше она это показывала. Дух противоречия — тут уж ничего не поделаешь.

— А я так боялся уехать и больше не встретить вас, очаровательная драчунья! Я же ваш должник.

— Не будьте мелочным, я вас прощаю. Или одного пластыря мало?

— Не вижу автомата в ваших руках.

— Человек с автоматом всегда найдется. Вас только под прицелом можно выгуливать в населенных пунктах.

— Пугаете! Журавлев за решеткой. Или нашли нового кавалера?

— У меня нет времени, да и вы торопитесь. Увидимся в следующий раз и поболтаем.

Он схватил Лику за руку.

— Милое дитя, я всегда и везде успеваю. В этом заключается моя профессия.

— Что вам надо?

Хватка оказалась крепкой. Цепкие ребята: один за ногу сцапал, едва не сломав, второй за руку.

— Где же твой дружок? Ищешь и не можешь найти?

— Сами сказали — за решеткой.

— Он сбежал. И эту новость я тороплюсь донести до некоторых бездарных политиканов. Слишком с вами либеральничают. Пора в гроб заколачивать. А вы все гуляете и под ногами мешаетесь.

Из белого домика проходной вышла ночная фея в бирюзовом платье. Елочка, как всегда, выглядела неотразимой. Ее шпильки зацокали по мостовой.

— Воюете с женщинами, полковник? Коптилин не услышал вопроса. Он задал свой.

— Вы покидаете яхту в такое время?

— Это не моя ночь. Мне скучно среди политических дебатов и жарких споров.

— Значит, Егор не спит?

— Думаю, ему не до сна. Торопитесь, пока катер еще внизу.

— Поедешь со мной, пупсик. У тебя есть чем с нами поделиться. Не так ли?

Больше всего Лику беспокоил конверт, находящийся у нее под платьем. Столько труда и жизней в него вложено, и теперь он может попасть в руки противника! Тогда конец. Уже ничем положение не исправишь.

— Оставьте девчонку, полковник. На вас противно смотреть!

— Идите своей дорогой, госпожа подстилка. Ваша песенка уже спета. Эта ночь станет последней для многих.

— Как хотите. Только не при мне. Я хочу уехать спокойно.

Елочка гордо прошла мимо, остановилась, оглянулась и выстрелила. Как это у нее получилось — понять никто не успел. Пуля угодила полковнику прямо в наклейку из пластыря. Он качнулся и с невероятным удивлением посмотрел на стрелявшую. Раздался второй выстрел, и он упал.

Неожиданный поворот. Дважды за последний час смерть дышала Лике в лицо, но так и не сумела прибрать к своим костлявым лапам.

Жена Берзина оставалась ледяной и спокойной, будто ее это вовсе не касалось.

— Передай привет своему папочке, милочка. И помни, за таких мужиков, как Журавлев, надо держаться обеими руками.

— Вы переметнулись на нашу сторону?

— Я независимый эксперт, дорогуша. А перед Журавлевым у меня остался должок. Не люблю ходить в должниках.

— Дик на яхте?

— Уже нет. Полагаю, он решил навестить профессора Веймера. Его интересует мой пасынок. Знаешь, где это?

— Слишком хорошо знаю.

— Трехэтажный корпус за колючей проволокой. Он уехал полчаса назад. Успехов вам.

Елена Иконникова-Берзина повернулась и направилась к стоянке.

У Журавлева сложилось впечатление, что он покинул больницу час назад и вернулся за кепкой, забытой в траве. Временные грани стерлись, а сам он давно превратился в механизм, у которого заканчивался завод.

«Шкоду» он оставил в том же месте, где они провели ночь с Ликой в первый свой заезд в это богоугодное заведение.

Теперь он уже с легкостью ориентировался на территории обители и мог пользоваться благосклонностью погоды. Луна сегодня светила, как никогда, ярко, ни единого облачка.

Возле открытых ворот стояла машина с выключенными фарами. Есть в ней кто или нет, проверять он не стал, а решил воспользоваться лазейкой в заборе.

Так, шаг за шагом он повторил пройденный им уже маршрут и оказался за корпусами клиники, где проходила сетка.

Что представляло из себя поле, понять трудно — то ли пашня, то ли пастбище. Слева проходила черная полоса леса, и там, возле опушки, стояли два здания. Одно из них для персонала, другое — лаборатория. Туда ему и следует попасть. По словам Елочки, мальчика держали на третьем этаже в жилом отсеке. Охрана с оружием его не очень беспокоила, а вот разгуливавшие по заповедной зоне волкодавы — противники серьезные. С ними по-хорошему не договоришься, а открывать стрельбу он не мог. Упустишь момент — другого не представится.

В обоих домах в некоторых окнах горел свет. С виду все спокойно, а там пойми, чем занимаются черти в своем омуте.

Главной задачей оставалась проблема проникновения в лабораторию. Он поймал себя на мысли, что опять начал разбивать свою работу на этапы.

Журавлев шел в сторону леса вдоль колючей сетки и сам себя накручивал, выдумывая разного рода невероятные препятствия и возможности их преодоления. При этом практика показывала, что обстановка всегда выглядит не так, как ты ее себе представляешь.

На середине пути он заметил въездные ворота. Точно такая же сетка, но с петлями на врытых металлических столбах. Обе створки соединены в центре цепью, скрепленной висячим замком. Узкая дорога на ширину одной машины вела к зданиям.

Он мог различить площадку между домами и заметил там три машины. «Газель» с крестом «скорой помощи», легковушку и УАЗик с брезентовым верхом.

Он двинулся дальше. Забор уходил влево, в сторону леса. Журавлев в точности повторил рисунок ограды, пока не споткнулся, и едва не распластался на траве.

Чертовщина какая-то! В прошлый раз он разбил себе ботинок, теперь… Ботинок остался целым. Прямо под ногами находился люк подземных коммуникаций.

Он посмотрел на здание лаборатории. Северо-восток, метров триста. А почему бы не пройти под собаками, если нет крыльев пролететь над ними. Люк обязан вывести его к белым домам. Ведь лаборатории нужны вода, канализация и свет. Столбов электропередачи он не видел. В зимнее время в предгорье сильные ветры и мокрый снег. Хороший хозяин позаботился убрать проводку под землю и имеет свою подстанцию. А почему нет?

Рассуждая сам с собой, он тем временем пытался вытащить чугунный блин крышки наружу, и вскоре это ему удалось сделать.

Из колодца пахнуло зловонием. Скорее всего, это был канализационный люк. Что уж там, после городской свалки любые отходы покажутся райским садом.

Журавлев достал фонарь и посветил вниз. Глубина метра три. Выложенная кирпичом труба имела вбитые в горловину скобы, заменявшие собой ступени. Он в последний раз глянул на строение у опушки, сфокусировал ориентир и отправился в катакомбы.

Высокая квадратная шахта, где можно стоять в полный рост. Кирпичные стены выдерживали на себе весь груз коммуникаций, начиная от водосточных труб до высоковольтных жил. Ногам досталось хуже всего. Они погрузились по щиколотку в зловонные нечистоты.