— Ну вот, Петро, тут порядка больше, чем в твоем отеле. Место мы знаем, остальное — дело наших стараний. Главное — стимул, и у каждого из нас он свой.

Они шли, стараясь не замечать суровых лиц представителей местной знати, сидевших возле хижин. Одетые в лохмотья, обросшие, они вовсе не выглядели голодными и изможденными. Судя по лицам, эта жизнь их устраивала в полной мере. Кто знает, может, у каждого из них припасен фрак, электробритва на особый случай, а в рабочие будни им не перед кем выпендриваться.

— Да, у этих ребят своя секта. Они ничего не боятся, ни у кого не просят и никому не должны. Вряд ли они во что-то верят, признают законы и тешат себя надеждой, — сделал вывод Журавлев.

Возле одной из пирамид специальный экскаватор трамбовал мусор в твердые квадратные блоки размером полтора метра на полтора, а рабочие перетягивали их жестяной лентой. Электрокар цеплял усами готовые блоки и увозил в неизвестность.

— Они из них дома строят? — удивился Потапенко. — То-то в Сочи продохнуть невозможно.

— Обрати внимание, Петро. Люди здесь не общаются. Я не встретил ни одного говорящего. В молчанку играют. — Они дошли до того места, где стоял нужный знак на стене. — Тут и лопатки для нас припасли. Прямо у стенки стоят.

— Солидная кучка. Не так просто на нее вскарабкаться. — Потапенко поморщился. — Если я порву брюки, то это тебе обойдется в лишнюю сотню.

Они взяли лопаты и взобрались на вершину. Дело пошло. На нервы действовали наглые крысы и вороны, едва не задевавшие крыльями затылки.

Потапенко то и дело отшвыривал крыс лопатой, а то и рубил их.

— Не отвлекайся, Петро. Эти твари получают свое удовольствие в царстве зловонной роскоши.

— А мы свое, ты хочешь сказать?

— Даже миллионеры не получают в день столько, сколько предложено тебе.

Солнце уже клонилось к закату, и двое психов, раскидавших половину гигантской горы, уже мало чем отличались от местной элиты.

— Эй, вы! — раздался снизу хриплый низкий голос. У подножия стояли трое здоровяков с кошмарными рожами.

Один из них в широкополой шляпе поманил их пальцем. «Портфель украдут», — мелькнуло в голове у Журавлева, который оставил свою ношу внизу.

— Не дрейфь, Вадик, мы их раскидаем, — уверенно заявил Потапенко.

— Сторож прав. У этих ребят вилы в руках.

— А у нас лопаты. Я уже навострился крысам бошки отрубать, а это те же грызуны, но отожравшиеся.

— Надо бы спуститься. У тебя есть оружие?

— Есть.

— Оставайся здесь. Прикроешь. Попробую договориться.

— С ними-то? Ты глянь на их рожи.

— У ворот нас тоже встретили не милашки, однако договорились.

Журавлев спустился вниз, цепляя на брюки консервные банки.

— Чем обязан, господа?

— Вам в городе грязи не хватает? — спросил все тот же бойкий здоровяк с пропитым голосом.

— Нам вашего добра не надо. Мы свое ищем.

— Твое за забором осталось, а здесь только наше. Полдня за вами наблюдаем. Можем грабли предложить, ими удобней. А мы еще посидим и посмотрим на клоунов. Циркачи!

— Похоже на цирк?

— Еще бы! Только вы дурнее обезьян.

— Почему?

— Потому что у вас язык есть, а вы им не пользуетесь. Надо было с людьми поговорить, а потом в дерьме копаться. Там ничего нет. Когда машина сгружает мусор, его тут же фильтруют. В кучу отбрасывается непригодное дерьмо, а стоящий товар отбирается сразу. Не то его крысы обгрызут. Самому такое в голову не приходило?

— Напекло, понимаешь ли.

— Оно и видно.

— А где я могу повидать фараона данной пирамиды?

— Перед тобой стоит.

— Я ищу документы. Они случайно попали в мусор вот с таким же портфелем.

Журавлев кивнул на землю, но портфельчик уже перекочевал в руки одного из мусорщиков.

— Это я уже давно понял. Знакомый портфельчик.

— Он у вас?

— Портфель не отдам, а бумаги могу обменять на казначейские знаки.

— Все правильно. По-честному. Только я не очень богат.

— Иди за мной.

Старьевщик повернулся и пошел по дороге вдоль стены. Журавлев последовал за ним. Двое других остались на месте. Он оглянулся. Потапенко продолжал размахивать лопатой в поте лица.

Они ушли метров на сто с лишним. Бесконечная помойная аллея терялась вдали, слева стена, справа пирамиды, между которыми пролегали улицы.

У одной из лачуг мусорщик остановился.

— Заходи.

В сравнении с другими сараями этот казался дворцом. Размер голубятни — уже роскошь. Земляной пол, на нем матрац, три ящика — два низких, один высокий, накрытый плюшевой скатертью. Апартаменты — люкс. Правда, стоять в полный рост Журавлев не мог — не под него строили. Но самое смешное, что в углу на древке стоял российский флаг и почему-то на стене висел портрет Брежнева в маршальском мундире.

Крохотное окошко — единственный источник света.

Хозяин и гость некоторое время изучали взглядами друг друга под изломанными лучами солнца.

— Сколько заплатите? — спросил местный бизнесмене

— У меня есть одна бумажка в пятьдесят долларов.

— Годится. Отдал бы и дешевле, но сдачи не найду.

— А я и не прошу.

Мусорщик раскидал свежеприбывший хлам в углу и достал до боли знакомый кейс.

Когда Журавлев увидел голубой конверт, у него захватило дыхание. На такую удачу он даже рассчитывать не мог. Возблагодарила его судьба за мучения и пройденные испытания.

Журавлев отдал деньги и забрал конверт.

— Теперь убедились, что не всегда самостоятельность оправдана? Вы могли бы получить его днем.

— Важно, что получил. Но учту на будущее.

— Береги свои вещи, парень. Сегодня тебе повезло, а завтра…

Журавлев выскочил из душной будки, словно птичка вылетела из клетки. Солнце заваливалось за Кавказский хребет. Окрыленный удачей, он побежал к той куче, где трудился Потапенко, но бег его стал замедляться, и он вдруг замер. Пейзаж изменился. Потапенко на горе не было. У подножия стояли две черные «волги». Люди в чистых костюмах выбивали пыль из гостиничного детектива. В руках у некоторых были короткоствольные автоматы Калашникова. Мусорщики стояли на коленях. Что там происходило, понять было невозможно. Но радостные чувства тут же улетучились. Один из мусорщиков вдруг приподнялся и указал пальцем в сторону Журавлева.

Двое автоматчиков тут же нырнули в машину, и фары «волги» осветили детектива, стоявшего посреди дороги с прижатым к груди конвертом. Машина сорвалась с места. Их разделяло не больше сотни метров.

На решение хватило доли секунды. Журавлев бросился в проулок между пирамидами со скоростью ветра. Позади раздались автоматные очереди.

Машина свернула за ним — лучи фар ударили ему в спину. Журавлев остановился, выхватил пистолет, присел на колено, прицелился и сделал два выстрела. При этом автоматные пули свистели со всех сторон, взрыхляя мусорные кучи.

Один из стрелков подпрыгнул и свалился, второй выстрел не удался. Журавлев пригнулся и юркнул в проулок слева.

Сейчас важно уйти из поля зрения. Оглядываться, отстреливаться — пустая трата времени. Автоматные пули разлетаются веером, но одна из двух десятков наверняка зацепит, если не отправит к праотцам на небеса. Вадим кидался из стороны в сторону, путая следы, спотыкаясь, утопая в мусоре, увертываясь от падавших сверху ящиков, коробок и бочек. Его несло все глубже к центру свалки, и он не думал об этом. Где-то поблизости затрещал автомат, метрах в пяти от него разлетелся черный мешок, набитый тряпьем. Он все еще оставался в поле зрения загонщиков. Пришлось прибавить скорость.

Еще несколько минут, пара проулков, крутых виражей — и он, остановившись, отскочил в сторону и рухнул на склон пирамиды. Так дальше нельзя. Он не понимал, куда его занесло. Так можно вылететь прямо на автоматную мушку. Где враг, где выход, где тупик? Непонятно.

Стемнело. Теперь каждая тень, бочка, бревно казались затаившимся врагом. Уходить можно только к центру, стена ограничивает маневр, а преодолеть ее практически без вспомогательных средств невозможно. Все ворота заперты, кроме единственного проема, но он наверняка блокирован. Где проход к заводу, он даже не догадывался. Трубы слились с темнотой. Черное небо, утыканное звездами, ничего не освещало, а луна пока висит над морем и поднимется нескоро.