— Это не должно касаться вверенной мне области. Я иду вам навстречу и жду того же от вас.

Губернатор встал и вышел из номера.

Приемная вице-мэра была спланирована таким образом, что выходящий никогда не сталкивался с ожидающими приема. Как только губернатор покинул офис, Рубин нажал кнопку, и в другую дверь вошел его секретарь, он же телохранитель и шофер.

— Коптилин здесь?

— Уже ждет.

— Пусть войдет.

Полковник, как всегда, выглядел безукоризненно элегантно, но его и без того испорченное шрамом лицо украшал еще и пластырь над бровью, словно заплатка на коленке дорогого костюма.

— Что скажешь, Гриша, кроме того, что Журавлев разбил себе ногу об твой зад?

Некоторое время полковник молчал, а когда заговорил, то, казалось, делал это с большим трудом.

— У Журавлева появился сообщник. Мы о нем ничего не знаем…

— Надеюсь, я в этом не виноват? У тебя всегда такой тон, будто я толкаю тебя на глупости, а ты вынужден их исполнять. Бездарно исполнять. У тебя армия профессионалов, а у Журавлева один помощник. И ты был не готов к этому? Самому не смешно? Пора поднять вопрос в управлении ФСБ о твоей отставке. Человек может ошибиться один раз, и то если он новичок. Но когда ошибается спецподразделение такого уровня, оно профнепригодно.

Коптилину пришлось проглотить горькую пилюлю. Выждав паузу, он продолжил.

— За домом Менделевича установлено круглосуточное наблюдение. Шелеста ищут по всему городу. В доме Зернова, пока все на похоронах, проведен тщательный обыск. Ничего не нашли…

— Ищите! Следы от документов должны быть. Записи в блокнотах, на настольных календарях, в компьютере, где угодно. Мы должны знать имена всех курьеров, а не строить догадки.

— Выкури Менделевича из дому, и я возьму его в оборот. Уверен, что этот тип знает больше остальных. Из тех, кто жив остался. Кроме тебя, его никто не вытащит из норы.

— Больше всех знает Берзин. А с Менделевичем я решу вопрос.

— Но ты не велел трогать Берзина.

— Им займется губернатор. Пора и ему в грязи повозиться. Чистоплюй! ⁴

— Если не получится, то у нас для особых персон припасен «вальтер» Журавлева. Шелеста, скорее всего, я возьму уже сегодня. Мы выяснили, что он приезжал к Зернову на «порше» дочери Менделевича. Она с ним встречается. Мы нашли девчонку, и мои ребята сели ей на хвост. Она приведет нас к нему. У них бурный роман. А Шелест остался без жилья и денег. Забился в нору, но помочь ему может только девчонка. Тут нет сомнений.

— Хорошая новость. Когда она выведет людей на Шелеста, ее нужно взять и отправить к Веймеру. Там уже сидит один сопляк — сын Берзина, вдвоем им будет веселее. Думаю, что Менделевич откроет рот, как только узнает об исчезновении дочери.

— Я уже думал об этом, я так и сделаю.

— Подведи итоги, только ничего не приукрашивай. Говори все как есть.

— Шофер Зернова передал свой конверт официантке. Мы уже все о ней знаем. Бармену переломали ребра, и он все рассказал. Но официантка сбежала и сейчас сошлась с Журавлевым. Случайность или нет, пока не установлено. Если предположить, что ему в руки попал конверт Омельченко, то на данный момент Журавлев имеет на руках три конверта.

— И что делать с Журавлевым? Или уместней спросить иначе. Что Журавлев будет делать с нами?

— У меня мало людей. Почему ты не надавишь на Духонина? Жирный пес совсем обнаглел, палец о палец стукнуть не может. У него армия ментов в подчинении, а они вырядились в белые сорочки, прогуливаются по городу и строят девкам глазки.

— Я поговорю с ним.

— Я уже вызвал его сюда без твоего ведома. Прибудет с минуты на минуту. Будь с ним покруче. Он понимает только подзатыльники. Журавлева мне одному не взять. Это я уже понял.

— Хорошо. Я отдам его в твое распоряжение. Для него это станет самым тяжелым испытанием и унижением. Он начал мне уже действовать на нервы.

Сидя в просторной приемной, обставленной испанской мебелью, полковник Духонин чувствовал себя не уютнее, чем в тюремной камере. Срочный вызов на ковер к Рубину ничего хорошего не предвещал. Раньше их встречи проходили раз в квартал, не чаще, а теперь он видится с ним ежедневно и слышит только упреки в свой адрес. Духонин предпочитал держаться подальше от политики, а теперь его в нее втягивают насильно. Одно дело сажать аферистов с улицы за финансовые авантюры Рубина и получать с этого мзду, другое — самому участвовать в темных делах местных мафиози за мелкие подачки. Так дело не пойдет. Полковник хорохорился. Он и сам понимал, что служит кнопкой под тяжелым пальцем Рубина, но старался изображать из себя самостоятельную фигуру. До пенсии оставались считанные дни, а он влез в дерьмо по самые уши. Оставалось только пожалеть самого себя. Случись что — в городе не найдется ни одного человека, кто помянет его добрым словом. Жизнь на старости лет покатилась под откос.

— Полковник, зайдите в кабинет. Хозяин ждет вас, — строго сказал выходящий из дверей Коптилин.

«Отвратный тип, — подумал Духонин. — Тоже продался со всеми потрохами. Ничего святого на земле не осталось». Он встал и шаркающей походкой отправился на экзекуцию.

Престижное кладбище, о котором говорилось в некрологе, находилось в предгорье у лесопарковой зоны. От Курортного шоссе туда шла специальная дорога.

Последний приют для усопших утопал в зелени аллей. Возле ворот располагалась огромная автостоянка. Лика добралась туда на маршрутном такси и успела к панихиде.

Гроб выносили из церкви. Имя усопшего она определила по венкам. Прощальная процессия состояла человек из сорока, и среди них она узнала спикера Думы Берзина, который был якобы очень болен. Его под руку поддерживала супруга. Эту красотку по прозвищу Елочка она тоже встречала возле дома умершего, когда они с Диком приезжали к нему и обнаружили толпу репортеров. На похоронах представителей прессы не было. Репортеры носились по гостиницам и вылавливали московских парламентариев, тут уж не до покойников. Надежда увидеть на похоронах Шуру Шелеста не оправдалась, но сына убитого она вычислила сразу. Он шел за гробом, поддерживая под руку женщину в черном с платком у глаз. Мальчишка тоже в черном, но костюм на его тощей долговязой фигуре висел мешком. Похоже, надел одежду отца.

Лика пристроилась к процессии и, опустив голову, побрела к месту захоронения.

Ритуал длился около часа, и она успела разглядеть каждого. Ей показалось, что очень многие друзья не искренни. Многие очень хотели показать миру, что из жизни ушел человек, деяния которого надо высекать в камне в назидание потомкам.

Вскоре все закончилось. Люди начали расходиться по машинам. Лика отошла в сторону и встала за деревом. Вряд ли она сумеет подобраться к сыну Зернова и обмолвиться с ним словом. Да и момент неподходящий. Глупая затея.

Но произошло непредвиденное: жена Берзина усадила мужа в машину с охраной, и он уехал. Сама же Елочка подошла к вдове и отвела ее в сторону. Они разговаривали минуты две. Потом Елочка села в двухместный «ягуар», а вдова чмокнула сына в щеку, что-то сказала, дала ему деньги и одна направилась к стоявшему рядом с «ягуаром» «форду». Обе женщины уехали одновременно.

Такого шанса Лика не могла упустить. Она очутилась возле брошенного на стоянке парня.

— Вы Леонид Берзин? — проговорила она таинственным голосом, стреляя глазами по сторонам.

Леонид вздрогнул от неожиданности и обернулся.

— Вы меня?

— Поговорить надо.

— С кем?

— Со мной. Вам со мной. Отойдемте в сторонку.

— Я вас не знаю. Кто вы?

— Лика Адаева. Я кое-что знаю о гибели вашего отца, и нам стоит пообщаться.

— Гибели? Он умер, а не погиб.

— Возможно, я не так выразилась. Пройдемся по аллее, я долго вас не задержу. На нас смотрят.

Лика повернулась спиной к проезжей части, но не переставала ощущать на себе настороженные взгляды, которые бросали на них из отъезжавших автомобилей.