— Нет, погоди! — я вырвался из ее рук и снова шагнул к Мэвис. — Погоди, Агни. Я хочу, чтобы Мэвис узнала, кого она спасла три года назад на мосту. Пусть она тогда скажет, любит меня ее бог или нет.
К моему удивлению, Агни не стала меня останавливать. Напротив, она отступила назад и встала, сложив на груди руки. Я снова наклонился к Мэвис. Теперь она была бледна, но спину держала прямо и смотрела мне в глаза твердо. Я приблизил свои губы к ее уху и шепнул:
— Я — вампир.
— Нет! — она с силой оттолкнула меня и вжалась в спинку кресла. Ладонь ее накрыла ямочку между ключиц, где скрывался крестик. — Неправда! Ты не смог бы ко мне прикоснуться, на мне — крест!
— Плевать я хотел на крест, — заявил я, придвигаясь все ближе. Глаза Мэвис раскрывались все шире — теперь она, наконец, испугалась. — И на крест, и на святую воду, и на церковь. Все это выдумки. Одно только правда: мы пьем кровь, чтобы не погибнуть.
Неверною рукой Мэвис вытянула из-за ворота серебряный крестик на цепочке и направила его в мою сторону. Моей щеки коснулся нагретый ее телом кусочек металла, и я улыбнулся.
— Бесполезно, Мэвис.
Продолжая прижимать к моей щеке крест, она зашептала что-то на языке, который я не понимал. Вероятно, это была латынь, и читала она молитвы, но для меня они звучали как бессмысленный набор звуков. Я придвинулся так близко, что коснулся губами ее нежной шеи; я слышал запах ее волос и ее крови. Одна рука Мэвис все еще лежала на моей груди, отстраняя, но я без труда преодолевал ее давление. Потянув носом сладкий запах, я слегка прикусил кожу на ее шее.
У меня нет клыков, пригодных для проделывания аккуратных дырочек в шее жертвы — я ношу с собой нож и предпочитаю брать кровь из запястья. Это делает процесс не таким интимным. Да я и не намеревался прокусывать Мэвис шею. Я хотел только показать ей серьезность своих намерений. И она поверила мне в полной мере. Вскрикнув, Мэвис вонзила мне в щеку свои ноготки, пустив в ход свободную руку. Я тоже вскрикнул от боли и отдернул голову. Ноготки Мэвис прочертили четыре кровоточащие борозды на моем лице.
— Не тронь меня! — выдохнула Мэвис дрожащим голосом.
Я выпрямился. Она смотрела на меня огромными глазами, излучающими сейчас яростный, обжигающий свет. Больше всего на свете мне хотелось театрально расхохотаться и закричать что-нибудь вроде: "Ага, поверила?! Один-ноль в мою пользу!" Но этого я себе позволить как раз не мог.
— Ты нежить! — Мэвис выпрямилась в кресле, бурно дыша и одной рукой по-прежнему сжимая серебряный крестик.
— Я не мертвец! — возразил я. — Никогда я не умирал и не восставал ходячим трупом!
— Значит, ты еще хуже! Ты — помешанный!
— Илэр в своем уме, — вступила Агни, которая до сих пор наблюдала за нами с непонятным выражением лица. — Он говорит правду.
Мэвис если и услышала ее, то не подала виду. Она смотрела только на меня.
— Почему ты не сказал мне раньше?
— Потому что я люблю тебя, Мэвис.
Ее лицо исказилось, как будто ей было неприятно слышать эти слова от такого мерзостного создания, как я.
— Все ложь! — объявила она, медленно вставая. Крестик на цепочке лег поверх ее свитера, и она не стала его прятать. — Как ты можешь говорить о любви? Как ты можешь предлагать мне — или вообще кому-либо — сочетаться браком?! Я не знаю, нелюдь ты или кто…
— Я — человек! — закричал я почти исступленно. Голова у меня кружилась, перед глазами плыли зеленоватые пятна.
Некоторое время Мэвис молча смотрела на меня, потом перевела дыхание, покачала головой, сделав какие-то выводы, и сказала тихо:
— Тебе нужен доктор, Илэр. Ты не в себе.
— Думаешь, я психопат? — задрожал я.
— Она тебе не верит, — снова подала голос хмурая Агни, и Мэвис быстро, с яростным жестом обернулась к ней:
— У Илэра совершенно расстроены нервы, разве вы не видите? Я позвоню хорошему врачу, приглашу его приехать сюда. Так не может продолжаться. Господин Сандерс предупреждал, что Илэр находится под воздействием наркотиков, и я теперь слишком ясно это вижу.
— Ты веришь Алану, а не мне? — спросил я.
— Я верю своим глазам. Агни, вы не знаете, где в этой квартире аптечка? Нужно немедленно обработать рану, — она указала на мою залитое кровью лицо.
Но мне не нужно было ни ее забот, ни, тем более, врача. Я хотел остаться один, чтобы в полной мере предаться отчаянию. Может быть, даже свернуться в клубочек и поплакать. Быстро, чтобы Мэвис не успела увернуться, я схватил ее за плечи и заглянул в глаза. Наверное, впервые в жизни я в полную силу воспользовался своими способностями носферату внушать и затуманивать мозги.
— Мэвис, иди, пожалуйста, домой, — сказал я так проникновенно, как только мог. Но, по правде говоря, голос плохо мне повиновался. Однако же лицо Мэвис немедленно расслабилось, взгляд стал мягче. — И забудь все, о чем мы тут говорили. Очень тебя прошу.
— Я, пожалуй, пойду домой, — проговорила Мэвис не очень уверенно и растерянно улыбнулась.
— Я тебя провожу! — с готовностью вызвалась Агни, бросив на меня понимающий взгляд.
Девушки вышли в коридор, а я упал в кресло и откинул голову на спинку. Меня била дрожь. Я повел себя как последний дурак и сделал все только хуже! Теперь Мэвис будет считать меня сумасшедшим и, чего доброго, из своего проклятого христианского милосердия сдаст меня какому-нибудь психиатру на растерзание. Может, зря я ее не куснул?..
Хлопнула дверь, и в гостиную вернулась Агни. Она опустилась на пол рядом с креслом и погладила меня по руке.
— Тебе как, очень плохо?
— Терпимо, — выдавил я.
— Она действительно все забудет?
— На какое-то время. До завтра, может быть.
— А ты мог бы насовсем лишить ее памяти?
— Не знаю. Наверное, мог бы. Но зачем?
Агни слегка тряхнула мою свисающую с подлокотника руку.
— Просто интересно. А знаешь, Илэр, твоя манера делать предложение просто вышибает почву из-под ног, — оживилась она, — как обухом по голове! Даже не знаю, как я отреагировала бы на месте Мэвис. Наверное, потеряла бы дар речи. Ты всегда такой напористый? Нет бы подготовил человека как-нибудь…
— Агни, — остановился ее болтовню — предназначенную, ясное дело, отвлечь меня. — Я первый раз в жизни делал предложение. Вообще Мэвис первая девушка, кого я полюбил. У меня совсем нет практики. Постель — сколько угодно, но объясниться на словах… я свалял дурака. Теперь она не захочет меня видеть.
— Не исключено, — согласилась Агни. — Но это же еще не конец света.
— Не знаю… — пробормотал я и закрыл глаза. — Не надо меня утешать.
Отпустив мою руку, она встала и, кажется, вышла из комнаты. Я не прислушивался к ее передвижениям, полностью погрузившись в печальные мысли. Внутри было больно — так больно, будто сердце рвалось в клочья. Сознание того, что теперь между нами с Мэвис все кончено, было невыносимо. Мне хотелось умереть — впервые с того дня, когда я встретил ее.
Прикосновение к лицу чего-то влажного и остро пахнущего вернуло меня к реальности, а последующая за этим резкая боль заставила меня дернуться в кресле.
— Т-с-сс! — послышался смеющийся голос Агни. — Потерпи. Надо же, ходячий мертвец, а боль чувствуешь! Кто бы мог подумать!
Мягко и аккуратно она стерла кровь с моего лица и обработала царапины каким-то раствором. Было чертовски больно, и я шипел сквозь зубы, посмеиваясь, Агни уговаривала меня потерпеть. Казалось, все произошедшее не произвело на нее никакого впечатления. Словно заражаясь ее настроением, я тоже начал успокаиваться, но время от времени дрожь еще пробегала по моему телу.
— Ты выглядишь хуже, чем днем, — заметила Агни. — И я не имею в виду боевые ранения.
— Жажда, — прошептал я в ответ. — Это будет усиливаться. Знаешь, Агни, тебе лучше пока не подходить ко мне близко.
— Можешь на меня наброситься? — усмехнулась она.
— Да.
— А я не против.
Я решительно не понимал ее легкого отношения к этим отвратительным, с точки зрения любого нормального человека, вещам. Я поднял голову и посмотрел на нее. Она укладывала в аптечку бинты и прочую мелочь но, почувствовав мой взгляд, повернулась и улыбнулась мне.
