Она требует, чтобы муж шел искать лекарей, которые не могли быть ничем другим как волхвы. Терентьище —

Взявши деньги, отправился он искать волхвов, и повстречал скоморохов.

Они взялись вылечить жену Терентьища. По их приказанию, он влез в мешок и взял дубинку; они понесли его в его дом и сказали жене, что принесли ей поклон от Терентьища, что Терентьища они нашли мертвого и его клюют вороны. Молодая жена обрадовалась, избавившись от постылого старого мужа, и приглашает запеть ей про него песенку. Скоморохи уселись на лавке, заиграли на гусельцах и запели песенку, призывая в ней мешок зашевелиться, а Терентьище вылезть оттуда. Тогда Терентьище, раздосадованный на жену, выскочил из мешка и выгнал дубинкою от жены из-за занавеса недуг, который выскочил в окно и чуть головы не сломил, а на месте оставил и платье, и деньги.

Такими-то действами тешили скоморохи свою публику, представляя ей сцены домашней жизни.

И Новгород, и Псков в течение своей истории подвергались физическим бедствиям, потрясавшим благосостояние жителей и нарушавшим спокойное течение общественной жизни. Очень часто жители этих городов страдали от пожаров. Некоторые из этих пожаров, правда, были незначительны и ограничивались сгореиием двух-трех дворов и одной церкви; но другие до того были опустошительны, что истребляли значительные части города, а иногда, как случилось однажды во Пскове, и весь город зараз. В XII-м веке в Новгороде упоминается о семи пожарах: из них были четыре на Торговой стороне, три на Софийской, в Людином и Неревском концах разом. Из них важнейшие в 1153, 1181, 1194, особенно последний. Он замечателен был тем, что в разных местах этих концов один раз за другим вспыхивало пламя, невидимо, по выражению летописца, и люди до того перепугались, что жили несколько времени в поле. Тогда на всю новгородскую волость нашла, так сказать, пожарная эпидемия; вслед за новгородскими пожарами горело Городище, горела Ладога, горела Руса [114].

В XIII веке было семь больших пожаров: из них три на Торговой, три на Софийской, один на обеих сторонах разом[115]. Пожар 1290 года произошел от междоусобия; тогда сожгли Прусскую улицу. Пожар 1299 года был в самую пасхальную ночь — загорелось на Варяжской улице; поднялась буря с вихрем; и вдруг загорелось совершенно далеко оттуда, в Неревском конце, на Софийской стороне; горело на обеих сторонах до света; сгорело много людей; в церквах много товаров погибло; а удалые воспользовались суматохою и общею бедою -- пустились грабить товары в церквах. Тогда, — говорит летописец, — вместо праздничной радости была нам утром скорбь и сетование. XVI-й век был особенно изобилен пожарами. Записано девятнадцать [116]; из них четыре были на обеих сторонах разом, девять на Торговой, а шесть на Софийской. Некоторые пожары отличаются своею важностью. В 1311 году было три пожара в Неревском конце; сгорело тогда более сорока церквей; и много сгорело добрых домов, — говорит летописец, — а недобрые люди по обычаю грабили; точно то же повторилось на Торговой стороне; и там окаянные человецы, — как называет их летописец, — не боясь Бога, или не жалея своей братьи в беде, поспешали исхитить чужое добро от огня, чтоб прибрать его в свои руки. В пятом десятилетии XIV-гр века были четыре сильные пожара. В 1340 г. обратилась в пепел значительная часть концов Неревского и Людина; огонь прошел в Детинец; сгорели владычные палаты, сгорела София; такой был пожар, — говорит летописец, — что думали мы, вот кончина наступает: поднялась буря с вихрем; огонь перешел на другую сторону чрез Волхов; значительная часть Славенского конца сгорела; захватил огонь и Плотницкий; люди не успевали выносить ни из церквей, ни из домов товаров и пожитков; а кто что и вынес на поле, или на огороды, или в лодки, или в учаны, — то лихие люди все пограбили. Молодцы врывались в церкви, пока не дошёл туда огонь, и расхватывали товары и церковное имущество. В 1342 году повторился сильный пожар на Софийской стороне и на жителей напал такой панический страх, что они бежали из города и расположились в поле или на воде в ладьях; так продолжалось неделю, а лихие люди, которые не слишком Бога боялись, воровали и грабили. Из остальных пожаров сильны и опустошительны были пожары в 1368, 1385, 1391 и 1399 г. Тогда погибали от огня и люди; так в 1385 г. вся Торговая сторона сгорела и погибло 70 человек. В 1399 г. также сгорела большая часть Торговой стороны; много людей погибло от огня, много потонуло в Волхове во время смятения. Такой лютый был пожар, — говорит летописец, — что огонь по воде ходил. В XV веке упоминается о пожарах под десятью годами[117]: пять на Торговой, четыре на Софийской стороне города, и один на обеих сторонах разом. Пожар 1442 года замечателен тем, что он возобновлялся три раза сряду в разных местах на Торговой стороне и привел жителей в ожесточение, так что начали хватать разных лиц, кто только имел несчастие не понравиться толпе, и бросали в огонь. Не видно, чтоб новгородцы принимали какие-нибудь меры предупреждения. Пожары считались Божьим наказанием и против них можно было защищаться молитвою. В 1342 году владыка со игумены и попы замыслил пост; и ходило духовенство по монастырям и церквам с крестами; и весь Новгород молился Богу и пресвятой Богородице, дабы отвратить от себя праведный гнев небесный.

По Псковской Летописи пожары во Пскове исчисляются только в двух столетиях — XIV и XV. Число пожаров чрезвычайно неравномерно; так в XIV и XV веках упоминается их только три [118] но все были значительны, так что в 1386 году сгорел весь город. В XV веке и начале XVI, до падения независимости Пскова, они насчитываются под двенадцатью годами [119]; а под некоторыми было по два в год; пожары эти вообще были опустошительны, иногда выгорал весь город.

Моровые поветрия и повальные болезни неоднократно опустошали новгородский и псковский край. Теперь трудно отделить те случаи, когда под упоминаемым в летописях словом мор" следует разуметь действительное моровое поветрие и когда — такие повальные болезни, которые не умели лечить и потому они наносили истребления. Между множеством случаев смертности обыкновенно железа служат признаком болезни; может быть, это были повальные воспаления горла, от чего, при недостатке средств, умирали, как от чумы. В Новгороде сделалось моровое поветрие на людей и на скот разом: от скотского падежа сделался такой страшный смрад, что невозможно было проходить по городу. Но самое ужасное посещение смертностью народа было в 1352 году, когда весь северный край России, наравне с большею частью земного шара, подвергался черной смерти. "От госпожина дня до Великаго дня, — говорит летописец, — умерло бесчисленное множество народа добрых людей, а признаки смерти были таковы: харкнет человек кровью и после трех дней умрет". Этот мор также свирепствовал и во Пскове, и во всей России. Тогда, — говорит летописец, — мужие и жены начали бежать в монастыри и сподобляться ангельскому чину; говели, причащались; другие в домах готовились к исходу души и спешили отдавать свои имения на монастыри и церкви, попам и нищим, кормили убогих; тогда и слепец был призреваем, оный вождь в царстве Божие, даром, что, ходя, о стену ушибется или в яму падает... Многие рыбные ловли и клады свои отдавали в монастыри, чтоб себе достать вечную память по описанию. Умирающих было так много, что попы не успевали их хоронить и велели привозить мертвых на церковные дворы: в продолжение ночи скоплялось в каждой церкви тел по тридцати и более; по пяти в один гроб клали, и так было по всем церквам; и уж негде было погребать умерших: все около церквей было ископано. Во время вторичной заразы Новгород не подвергался этому бедствию; но Псков был снова опустошен в 1358 г. В 1390 году Новгород опять посетила моровая болезнь; признаками ее было опухание желез и смерть после трех дней. В XV-м веке упоминаются в летописях частные случаи повальной смертности, особенно в Псковской Летописи. В 1417 году свирепствовала повальная болезнь по всему северному краю: в Новгороде, Ладоге, Русе, Пскове, Порхове, Торжке, Дмитрове, Твери и по погостам: "прежде человека словно рогаткою ударит, — описывают современники признаки этой болезни, — потом явятся железа, станет человек харкать кровью, начнется лихорадка и горячка, и через несколько дней умирает болящий. Тогда в страхе начали многие бросать свои жилища, семьи и бежать в монастыри, ради спасения души". Во Пскове этот мор повторился в 1420 году, а в Новгороде в 1423-1424 гг., и для пущего бедствия присоединился к этому еще и голод. И в псковских летописях те же признаки с пагубными последствиями повальной смертности. Поветрия во Пскове упоминаются под годами: 1425, 1442, 1465, 1466, 1467, 1487, 1506; в Новгороде под 1467. Быть может, это была какая-то повальная болезнь, появлявшаяся в течение XV-ro века с беспрестанными рецидивами. Медицинских средств не предпринимали, а искали спасения в вере и молитве. Было обыкновение во время мора ставить в один день церковь какому-нибудь святому, которому молились о защите, и верили, что это спасает.