Так-то епархия новгородская оставалась в своей фактической независимости, признавая над собой старейшинство митрополита, но стараясь, чтоб это старейшинство выражалось только тем, что новгородский архиепископ должен был посвящаться от московского митрополита и состоять под его благословением. Даже и по смерти митрополита Алексия в 1377 г. новгородская Церковь пребывала в добрых отношениях к Москве. В 1380 г. владыка Алексий ездил в Москву к митрополиту Киприану, хотя новгородцы вообще не любили Киприана, так как и великий князь не любил его. Но тут сделалось замешательство в митрополии: великий князь московский в 1382 г. удалил от себя Киприана; у Димитрия был другой претендент на митрополичий престол: Пимен, который после смерти митрополита Алексия ездил в Царьград, с умершим на пути кандидатом в митрополиты протопопом Михаилом или Митяем. Он, как говорили, воспользовался в Царьграде бумагами покойного и был посвящен патриархом Нилом. Заточенный великим князем по своем возвращении, Пимен по изгнании Киприана получил управление с честью, но вскоре великий князь стал им недоволен и просил патриарха посвятить в митрополиты суздальского епископа Дионисия. Дионисий в 1383 году был посвящен, но на возвратном пути задержан в Киеве князем Владимиром Ольгердовичем, сторонником Киприана. Таким образом было разом три посвященных митрополита всея Руссии, тогда как должен быть один. Дионисий скоро умер в заточении; оставалось после него все-таки двое. В это-то смутное время новгородцы, поссорившись к тому же с великим князем, увидели случай утвердить свою церковную независимость и постановили правило — никогда уже не обращаться к суду митрополита, чтобы новгородский владыка имел право верховного суда безо всякой апелляции и судил по номоканону. По удалении владыки Алексия в уединение (1388 г.), избранного на вече в сан архиепископа, Иоанна посвятил не Киприан, а Пимен в Москве. Власть последнего была не тверда. Неудивительно, что, не желая потерять признания своего сана Новгородом, он не изъявлял притязаний своих предшественников. Оттого-то из двух митрополитов, московского и западно-русского, новгородцам выгодно было признавать московского. Но Киприан выиграл наконец свое дело против всех претендентов, и в 1389 г. сделался единым митрополитом.

Тогда-то, не забывая, конечно, нерасположения, какое оказывали ему новгородцы, Киприан энергически заявил права своего сана над новгородской Церковью. В 1391 году он сам прибыл в Новгород и потребовал, чтобы Великий Новгород уничтожил свою грамоту 1384 года, называл ее противозаконной, домогался, чтоб новгородская Церковь подчинялась митрополичьей власти и признавала ее верховный суд. — "Нет, — отвечали ему новгородцы, — мы уже крест целовали, как один человек; мы написали и попечатали грамату, — души свои запечатали!" — "Я с вас сниму крестное целование, — говорил им Киприан, — сам сорву у грамоты печати; я прощаю и благословляю вас, а вы мне дайте суд, как было издавна при прежних митрополитах". Новгородцы стояли упорно за независимость своей местной Церкви, и Киприан уехал с нелюбьем. Собственно на деле подсудности митрополиту не было уже давно и до 1384 г. Постановлением этого года хотели только освятить то, что существовало прежде как обычай.

Следствием отказа новгородцев исполнить волю митрополита было то, что повод к воизникшей после того войне великого князя с Новгородом был двойной: независимо от даней, которых уплаты требовал великий князь московский, война была объявлена и за права митрополита. Новгородцы, однако, уступили. В 1393 г. они отправили Киприану свою целовальную грамоту и приняли от него благословение. Они отказались от того, что делали самовольно вопреки уставам Церкви, но думали было поправить дело и выиграть его путем законным: отправили к патриарху Антонию послов просить утверждения своей духовной независимости. Но патриарх Антоний, как и предшественники его, не захотел нарушать единства русской Церкви; он объявил, что, по старине и по церковным правилам, Новгород должен состоять под властью общерусского первопре-стольника [145]. В 1395 году вместе с митрополитом Киприаном приехал в Новгород послом от патриарха вифлеемский епископ и привез новгородцам назидательное поучение о покорности митрополиту. Замечательно, что новгородцы, в надежде склонить патриарха, угрожали ему через свое посольство принять западную веру, если он не освободит их Церковь от власти митрополита. Неизвестно, в каком тоне дана была эта угроза; вероятно только как опасение за самих себя, а не как решимость поступить в самом деле таким образом. Но эта угроза не только не расположила патриарха делать угодное Новгороду, а напротив, должна была побудить самого патриарха быть настойчивее; в противном случае, исполняя волю Новгорода ради угрозы себе, он показал бы свою слабость. В 1401 г. Иоанн ездил к митрополиту советоваться о духовных делах, чего прежде не бывало: ни один владыка до того времени не ездил в Москву к митрополиту иначе, как только для посвящения.

Таким образом, не отстоявши своей политической самобытности от притязаний московского великого князя, Новгород не отстоял и церковной от московского митрополита: и в том, и в другом случае действовало убеждение в необходимости сочетания своей отдельной местной самостоятельности с единством общего русского отечества. Это убеждение было слишком сильно для того, чтобы дать перевес местным интересам.

Однако в XV-м веке разделение митрополии на восточную и западную дало было новгородской Церкви временную независимость. Избранный владыка Евфимий II-й около пяти лет прожил без посвящения, не хотел принимать посвящения в Москве, и в 1434 г., когда в Москве нареченный Иоанн был еще непосвящен, принял посвящение от митрополита западного, Герасима, в Смоленске. Непоставленный от московского митрополита, Ев-фимий считал себя неподлежащим его власти, и в свое двадцатилетнее правление пребывал в независимости; по крайней мере не видно никаких отношений подчиненности к Москве.

Но признание унии с римской Церковью митрополитом Исидором в глазах русских было нарушением древней святыни; видели наклонность к папизму и в преемнике Исидора — Григории. Это не дозволяло новгородской Церкви следовать по пути, проложенному Евфимием, и владыкам Новгорода казалось невозможным более принимать посвящения от западных митрополитов. Сам Евфимий перед смертью послал просить прощальной грамоты у московского митрополита. Преемник его Иона принял посвящение в Москве. Этот владыка в важных делах относился к митрополиту московскому, как это показывает псковское дело: когда псковитяне хотели было отпасть от управления и суда новгородского владыки, то тяжба их с владыкой была решена митрополитом.

Избрание владык зависело от веча; на этом вече участвовали не одни духовные, но и все миряне. В XII 1-м столетии на таком вече участвовал и князь; но с конца этого столетия участие князя совершенно отстраняется. Вече по этому поводу собиралось во дворе св. Софии в Детинце. Обыкновенно собравшись, начинали гадать , то есть рассуждать: кто достоин заступить место прежнего владыки. Всегда почти избирали трех кандидатов; жребий, как возглашение небесной воли, указывал: кто из трех должен получить архипастырский сан. В 1193 году при избрании архиепископа Мартирия положили на трапезу три жребия и послали слепца взять один из них. При избрании Спиридона в 1229 г. посылали брать жребий княжеского сына.

Но были иногда случаи, когда прежде бывший владыка перед смертью или перед добровольным оставлением должности сам указывал себе преемников, из которых новгородцам оставалось только выбрать. Так владыка Далмат указал на двух духовных лиц. Новгород при жизни его выбрал из них одного, и владыка благословил преемника себе своей рукой. Тогда из уважения к Далмату народный выбор пал на то лицо, которое было ближе к нему, без жребия. Так точно и в 1308 г., после удаления владыки Феоктиста в уединение, был, по его указанию, признан Новгородом и благословлен его рукой его духовный отец Давид. В 1330 г., после первого удаления Моисея, не упоминается о жребиях: новгородцы, оставленные без владыки, долго не могли решиться, и восемь месяцев епархия оставалась без владыки; наконец избран был Григорий Калека. После отшествия Моисея с архиепископского престола в 1359 году, положили на престол три жребия и говорили: "Не хотим избрания от человека, а желаем принять извещение от Бога, — кого Бог захочет и св. София". Точно так же поступили и после удаления Алексия при избрании Иоанна в 1388 г. В то время, когда три жребия лежали на алтаре, иереи собором служили обедню, а новгородцы стояли вечем у св. Софии; по окончании обедни протопоп выносил два жребия по одиночке один за другим к народу. Тот, чей жребий оставался на престоле после выноса двух первых, делался владыкой. Тот же порядок выноса двух жребиев соблюдался и при избрании Сампсона в 1415 г., и Феодосия в 1421 г. и Евфимия в 1423 и Евфимия второго в 1429 г.