– При чем здесь пена?

– Не перебивай. Я налью тебе ванну с этой чудесной пеной, ты ляжешь в нее, закроешь глаза и постараешься ни о чем не думать. То есть это тебе вряд ли удастся, но лучше бы представить что-нибудь красивое. Море, золотой пляж. Или вечерний ресторан, тихий блюз, и ты танцуешь в объятиях широкоплечего партнера, одетого в смокинг с бабочкой... Даром, что ли, старые люди говорят: не стоит раньше смерти умирать! Посиди, попей кваску, а я пойду все приготовлю.

Я откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. В моей гудящей от перенапряжения черепушке царила чехарда. Женщины-санитарки, уносящие на носилках бледного, без сознания Артема... Что там сказали эти сельские медики? Большая кровопотеря? А если у них не было донорской крови и... какая у Артема группа крови? Я никак не могла вспомнить. Или не знала? Да и зачем мне прежде было об этом знать? Мой муж никогда ничем не болел. И этот врач... Я даже не спросила его имя-отчество... А вдруг у него не было опыта в подобных операциях?

Я бросилась к телефону – его номер будто выжжен у меня в мозгу. Ответил сонный женский голос. Не Шурин, гораздо более молодой.

– Девушка, миленькая, пожалуйста, мне только что сообщили... – Ей-то я могла соврать, но рыдания, которые рвались у меня из горла, самые что ни на есть подлинные; я так себя накрутила, что готова услышать самую страшную весть. – Мне только что сообщили, сказали, муж ранен...

– А, вы жена того шофера? – сразу взбодрилась девушка. – Не плачьте! Операция прошла удачно. У нашего Всеволода Илларионовича золотые руки, его даже в Москву хотели забрать, да он отказался... Пуля застряла в мягких тканях...

– Говорили, он потерял много крови. – Мне едва удалось втиснуться со своим вопросом в частую речь медсестры.

– Что ж вы думаете, раз у нас село, так и запаса крови нет? – попеняла мне молодая медичка. – Кровь влили, как и положено...

– А у вас сиделки есть?

– У нас есть дежурная медсестра, – сказала девушка, – она все время заходит к раненому в палату. Он сейчас все равно без сознания. Правда, Всеволод Илларионович распорядился... Ладно, вам я могу сказать: он сам нанял сиделку – пришла какая-то молоденькая, сидит возле вашего мужа.

– Вы же сказали, что операция прошла успешно!

– Женщина, что вы кричите? Ему же наркоз давали? Давали. Вот он и спит...

– Все в порядке? – спросила Танька; она подошла так тихо, что я вздрогнула от неожиданности.

– Говорят, операция прошла успешно.

– А я тебе что говорю? Артем – парень крепкий, выздоровеет, не успеешь и глазом моргнуть... А сейчас иди в ванную, я тебе приготовила все, как обещала. Полежи в теплой водичке, расслабься, а потом мы спокойно подумаем, что делать дальше.

В ванне я так расслабилась, что чуть не заснула. Хорошо, Танька запретила закрывать дверь на задвижку. Так что спустя, как мне показалось, несколько минут подруга заглянула в ванную и спросила:

– Ты долго собираешься здесь сидеть?

– А мы торопимся?

– Есть у меня одна мысль... К тому же ты сидишь сорок минут, не многовато ли?

– Сорок минут? Я, наверное, заснула.

Татьяна помогла мне вытереться, словно я тяжелобольная и только что поднялась с постели, и запихнула в свой махровый халат.

– Пойдем, мы с тобой еще не договорили.

Она усадила меня перед журнальным столиком, на котором дымилась яичница с колбасой, а рядом лежал на блюдечке разрезанный пополам огурец.

– Все, что могу!

Она царственным жестом указала на еду. Только тут я почувствовала, как проголодалась. По дороге Глеб останавливался возле какого-то придорожного кафе, но я наотрез отказалась идти есть и просидела в машине, пока мужчины не вернулись.

Казалось, никогда я не ела такой вкусной яичницы. Дома я почти ее не готовила, предпочитая подавать своим домашним что-нибудь основательное: плов, котлеты... Для Таньки это привычная еда, поэтому в ответ на мою похвалу она посмотрела на меня с подозрением.

– Сто лет не ела яичницы!

– Ради Бога, приходи, я буду готовить ее тебе хоть каждый день!.. Я хотела сказать, что правильно сделала, что приехала ко мне!

– Знаешь, я представила себе, как буду одна слоняться по квартире, а потом не смогу уснуть...

– Одна? Так вот ты о чем подумала! По-моему, ты не все понимаешь. Думаешь, бандиты упустили тебя с такой суммой и успокоились?

– А что они еще могут сделать?

– Разыскать тебя, глупое создание! Они же понимают, что среди ночи ты с деньгами никуда не пойдешь, а, значит, именно ночью тебя и надо взять. Без шума и пыли, как говорили в известном фильме.

– А откуда они узнают мой адрес?

– Позвонят в свой родной город и спросят у директора торга – как ее зовут, напомни...

– Валерия Степановна.

– Позвонят и спросят у друга Валерии адрес Артема, который наверняка есть в документах. Все гениальное просто... Подскажи-ка мне телефон бабы Мани.

– Какой?

– Здрасьте, твоей соседки по лестничной площадке!

– Зачем он тебе? – все еще недоумевала я, но когда у Таньки такие глаза, с ней лучше не спорить; я покорно продиктовала телефонный номер.

Подруга тут же перезвонила соседке, которая обычно целыми днями сидит на лавочке у подъезда и знает все обо всех.

– Баб Маня, извините за поздний звонок. Это Татьяна, подруга Беллы. Я вас не разбудила? Детектив смотрите? Ой, простите!.. Сейчас как раз реклама? Тогда я успею спросить: вы не знаете, что с моей подругой? Третий день звоню – телефон не отвечает. С мужем в рейс поехала? А мне ни словечка! Не беспокойтесь, я вас не выдам! Приходили и тоже спрашивали? Вы и им сказали, что в рейсе? Нет, конечно же, не тайна. Просто в спешке она забыла мне позвонить... А они что? А вы? И обо мне? Большое спасибо! Еще раз извините за беспокойство. Спокойной ночи!

Она положила трубку и снова позвонила кому-то.

– Андрюша, ты все еще один? Шучу. Если ты не передумал, я приеду. Не одна. С подругой. Можно? Я знаю, ты старый развратник! Заедешь за нами? Ты мой дорогой! Только подъезжай не к дому, а к кустам напротив, где мы с тобой в прошлый раз на лавочке сидели, помнишь? И пожалуйста, побыстрее. Мы тебя будем ждать.

Она положила трубку и стала поспешно выключать повсюду свет.

– Никого нет дома! В прихожей пусть горит, его с улицы не видно... Петька, если кто позвонит, скажешь, что ты меня любишь. Ну Петенька, хороший мальчик, красивый, умный, прости, я больше не буду обзывать тебя глупым петухом. Ну!

– Дорогая, я тебя люблю! – сочным басом гаркнул попугай.

– Ты с ним прямо как с человеком, – подивилась я.

– А что, он все понимает.

Петька скосил на меня глаз и пробурчал:

– Вор-рона!

Танька всегда собиралась быстро, но сегодня, по-моему, она побила свои же рекорды. На ходу натянула джинсы. Набросила легкий свитерок.

– Мне парик надевать?

– Обязательно!

Она вытолкнула меня из квартиры, а потом за руку потащила по лестнице, не давая воспользоваться лифтом. Если я, по ее выражению, читала триллер, то Танька изучала боевик.

А у меня, после того как я все рассказала подруге, полежала в ванне и со вкусом поела, наступило странное состояние, словно я опилась транквилизаторами. Наверное, поэтому действия подруги я воспринимала как иррациональные и вообще лишенные всякого смысла. Кому-то звонила, куда-то бежала, таща меня при этом за собой. Чего беспокоиться? Деньги-то вот они, при мне. А бандиты где? Кто их знает? Если меня что-то и волновало, так это здоровье Артема, который, по свидетельству тамошней медсестры, сейчас спал после наркоза. И подле него дежурила молоденькая сиделка... Нет, права Шедогуб, у меня таки едет крыша...

Когда я наконец поняла, что ничего не понимаю, то есть Танькиной спешки и этого волочения меня по темным ступенькам с шестого этажа, я уперлась. Остановилась и пригрозила, что никуда дальше не пойду, если она не объяснит мне, что происходит.

– Пожалуйста, не сейчас! – прикрикнула Татьяна. – Ты как капризный ребенок! Меня можно назвать паникером?