Я уже давно не видела ни Аиру, ни Дарвея. Интересно, как там они.

Я отправила письма маме с папой и Мавире. Вот они удивятся, что я теперь учусь на целительницу в Ордене Солнца! Я ничего не написала им о Хаарте, но Мавира наверняка догадалась и сама напишет об этом моим родителям. Представляю, как она метала гром и молнии, когда обнаружила, что я сбежала. Но я уверена, она порадуется за меня. Хоть она вечно ругала и даже слегка поколачивала меня иногда, у неё доброе сердце.

Я так закрутилась в вихре своих проблем и учёбы, что совсем забыла об Орденах. Сегодня я опять размышляла о войне. Я хотела сходить в библиотеку и немного почитать об истории Орденов, но пришла Нара и сказала, что нам объявили экзамен по теории через два дня, а ведь я совершенно ничего не понимаю в теоретической части целительства. Так что мы вышли в сад, и она рассказывала мне всё, что они успели изучить. Она очень хорошая девушка, мне нравится с ней общаться. Завтра мы тоже будем готовиться с ней, так что у меня не останется ни одной свободной минутки. Я очень скучаю по Хаарту, конечно же, по родителям и, удивительное дело, по Мавире и даже Довире и её таверне.

Уже почти целый месяц Змейка была в Ордене.

Вообще-то она надеялась, что будет каждый день видеться с Хаартом, но всё вышло совершенно иначе. Все группы послушников целые дни проводили в своих отделениях замка и занимались, тренировались, упражнялись вчетверо больше обычного. Даже с Юной она теперь виделась лишь по вечерам в комнате. Затем Хаарт вообще уехал с Дарвеем и ещё группой рыцарей (Аиры среди них не было, как, к счастью, и Рейны) куда-то, а куда, Змейка не имела понятия.

В занятиях у неё были заметные успехи, со всеми молодыми целителями она сдружилась и была в хороших отношениях. Рейна и её друзья продолжали доставать её, но уже не так, как раньше, потому что как-то раз парни-целители серьёзно поговорили с рыцарями и вроде немного уладили ситуацию. Но Змейка уже и сама совершенно не обращала внимания на козни Рейны. Она была всецело поглощена учёбой. У неё не практически не оставалось свободного времени: ведь день в занятиях, а ночью она даже не мечтала и не размышляла по своему обыкновению — так выматывалась, что засыпала мгновенно.

Жизнь в замке была совсем не такой, как жизнь в городе, впрочем, это было естественным. Хоть замок и был большим, однако Змейка бывала только в общей столовой, своей комнате, зале для занятий, библиотеке и ещё в саду. Новостей она не получала никаких, разве что когда намечается очередной экзамен или ещё что-нибудь в этом роде. Только получила ответные письма родителей и Мавиры, и еле выкроила время их прочитать, не то что написать ответ.

С семи до двенадцати проходила первая часть занятий, потом час перерыва, и с часу до пяти снова занятия. Потом двухчасовой перерыв. Затем Змейка и остальные целители отправлялись в библиотеку или в сад и занимались дополнительно. Редко когда получалось, что они просто болтали, общались и гуляли по вечерам. Они пытались наговориться во время перерывов, наспех поев и встречаясь в саду у большого дуба. Это было как бы место сбора целителей.

Несмотря ни на что, Змейке всё-таки нравилась эта жизнь.

Кажется, это был совершенно обыкновенный день. Вот-вот должны были кончиться утренние занятия, и Змейка с Нарой (с ней она общалась ближе всего из всех целителей) уже были в предвкушении перерыва, как вдруг в залу ворвался незнакомый человек, быстро подбежал к их наставнице и что-то прошептал. Затем он быстро ушёл, а побледневшая наставница совершенно неожиданно для своих послушников приказала им быстро встать и отправляться по комнатам, не давая никаких объяснений.

Удивлённо переглядываясь, все разошлись.

Когда Змейка вошла в комнату, Юна уже была там.

— Змейка, может, ты знаешь, что случилось? — с ходу спросила чародейка.

— Сама хотела спросить у тебя, — вздохнула девушка. — Ничего не понимаю.

Хотя на самом деле Змейка чувствовала, что это связано с войной и Орденами. Но Юна не имела ни малейшего понятия об этом, а Змейка понимала, что распространяться ни в коем случае нельзя.

Тут зашла Рейна. Она была встревожена. Она мимоходом поздоровалась и села на кровать. Её взгляд был каким-то рассеянным, будто в мыслях она была не в своей комнате в Ордене, а где-то совершенно далеко. Несколько минут она вот так сидела, а Юна и Змейка удивлённо переглядывались.

— Рейна, ты не знаешь, что происходит? — спросила, наконец, Юна.

Дверь распахнулась, вошёл какой-то молодой рыцарь.

— Кто из вас Змейка? — вопросительно произнёс он, оглядывая Юну и Змейку (Рейну-то он знал).

— Я, — поднялась девушка.

— Идём со мной, тебя зовёт Аира.

Обуреваемая нехорошими предчувствиями, Змейка направилась за молодым воином. По пути она страшно хотела расспросить его о происходящем, но так и не решилась.

В рыцарском крыле Змейка была впервые. Всё было здесь ново для неё, другая обстановка, другая атмосфера… Но тогда Змейке не было никакого дела до того, какие стены и какие ковры в рыцарском крыле, и какое оружие развешено по стенам; её сердце билось часто-часто, и она опасалась, как бы ни случилось что-нибудь ужасное… например, с…

Змейка тряхнула головой. Зачем зря волноваться, а вдруг все её треволнения и не стоят того, чтобы занимать её ум? По причине того, что они все напрасны и не обоснованы? Или нет?…

Тут они зашли в какую-то комнату, где её ждала Аира. Она была бледна, как смерть.

— Спасибо, Алкин, иди на совет, — сказала она рыцарю, стараясь быть спокойной, и после того, как он закрыл дверь, пригласила Змейку сесть и начала разговор: — Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное. Только спокойно, Змейка… Тебе будет очень тяжело это выслушать, но держись, хорошо? — Её голос заметно дрожал.

— Говори, Аира, не тяни! — не выдержав, выпалила Змейка. Она была напряжена до предела. Кисти рук, ставшие смертельно холодными и бледными, сильно дрожали. Сердце билось, как бешеное.

— Отряд нашего Ордена, возвращаясь из Дэшама, проходил через лес и был там атакован. Мы не знаем, чем закончилась битва, кто именно напал и всех остальных подробностей… Сегодня утром прилетел чёрный ворон, которого выпускают без сопроводительной записки, потому что на это не бывает времени. Это традиция Ордена — ворона выпускают, когда отряд бывает внезапно атакован превосходящей силой, и почти нет никакой надежды… Змейка, я не знаю, как тебе сказать…

— Хаарт… был в том отряде, да?… — тихо прошептала Змейка, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Да.

Никогда не думала, что захочу умереть… Это такое ужасное чувство, я никогда не испытывала ничего подобного… Сейчас я вся дрожу, меня берёт озноб, но я горю, словно в лихорадке. А из глаз всё слёзы, слёзы и слёзы…

Разве это справедливо, объясните мне?! Разве так должно было быть? Разве он должен был… должен был так поступать со мной? Как Хаарт мог… как он мог… я не могу написать это слово рядом с его именем…

Мир рухнул. Весь мой мир. Разве что-то важно для меня теперь?… Я хожу на занятия, но я всё пропускаю мимо ушей. На меня кричит наставница, Аира убеждает меня учиться, но будто бы мне нужно это! Мне теперь ничего не нужно, ничего! Почему они все не понимают? Почему они все не могут оставить меня в покое? Пусть оставят меня! Мне не нужен никто!

Хаарт, Хаарт, Хаарт! Тысячу раз готова написать твоё имя! Как я могу жить без тебя! Милый мой Хаарт, скажи, скажи, зачем это случилось именно с тобой? Почему ты уехал, а не кто-то другой? Почему ты не остался здесь, с твоей любимой Змейкой? Что же будет теперь со мной? Что будет с твоею Змейкой? Как мне жить без тебя?

Юна сказала ужасную вещь. Она говорит, что в моём возрасте ещё не может быть истинной любви, такой сильной, ради какой можно умереть, если не можешь быть вместе с любимым. Я накричала на неё, что я люблю тебя, мой Хаарт, так сильно, как никто, и что возраст здесь не важен. Тогда она сказала, что настоящей любви никакая разлука, даже смерть не страшна, и что если я люблю тебя, тогда буду любить всегда, пусть и будем мы так жестоко разлучены гранью между жизнью и смертью. Я клянусь тебе, милый мой рыцарь, что всегда-всегда буду любить и помнить тебя.