— Ивора больше нет, и надо научиться с этим жить, — сказала Сельма.

Но Джара совсем не хотела учиться жить без Ивора. Когда-то она уже думала, что потеряла его, но тогда ей и в голову не приходило, что можно потерять Ива насовсем, так, что потом не будет шанса кинуться ему на шею и сказать, что она вела себя, как дурочка, и чтобы он её, глупую и неблагодарную, простил.

Теперь это случилось, и она осталась одна. Конечно, есть ещё семь остальных Ангелов, из которых трое — её настоящие друзья, а ещё одна — уже тоже почти друг. Джара знала, что и Змейка тяжело переживает то, что Ивора больше нет с ними (Джара предпочитала говорить и думать так, это звучало лучше, чем "смерть Ивора"). Они с Ивором успели сдружиться и сблизиться, но ни Змейка, ни Сельма, ни Аерис, ни Тэллар не чувствуют боль утраты так остро, как она, Джара. И хотя они все рядом и готовы всегда помочь и поддержать её, она всё равно одна. Потому что у неё больше нет её Ива, её Грифона.

Корабль вновь на всех парусах плыл навстречу Поднебесью; Чародейка, Эльфийка и Сокол разделили между собой обязанности капитана. Джара помогала им, когда пыталась заставить себя запрятать боль подальше, но затем обязательно что-нибудь напоминало ей об Иве так остро, так больно, что она уже не могла ничего больше делать. Она тогда взбиралась на мачту, высоко, на место вперёдсмотрящего, и сидела там, окидывая взглядом, скованным пеленой слёз, необъятные просторы моря. Моря, ставшего могилой для Грифона.

Змейка и Сунор ухаживали за Хаартом, и кажется даже умудрялись не перегрызть друг другу глотки. Вернее, Сунор умудрялась, потому что Змейка никогда не говорила дочери Дамрафа ничего обидного или унизительного, несмотря на все беды Змейки, которым Сунор была виной. Сельма продолжала заниматься с Сунор и была в полном шоке, смешанном с восторгом, от её открывшихся способностей. Как она объясняла, Сунор обладала особым видом волшебного дара, ментальным, что было страшной редкостью в мире. Говорили, что ментальные маги рождаются лишь в Тарневире, а на Гирите, в Аронварде, Таэрии или Танредоре (о Ханеласе и говорить нечего) и вовсе никогда.

Эйдан говорил уже почти без ошибок и делал большие продвижения, но всё ещё отказывался выходить из каюты или общаться с кем-либо, кроме Змейки. Больше он ни разу не применял магию, но зато теперь Ангелам можно было быть уверенными, что если будет грозить опасность, Эйдан вступит в бой. Хотя Тэллар подозревал, что он начнёт колдовать по одному слову Змейки.

Джаре всё это казалось бессмысленным. К чему им плыть к Поднебесью? В Альянсе должно быть девять Ангелов, девять, а не восемь. Пусть у них будут все волшебные артефакты мира, без Ивора ничего не выйдет. Но Джара всё-таки понимала, что стоит попробовать. Они не имеют права сложить руки и всё бросить. Не имеют права… А как же "золотое правило" Альянса? Что из него нельзя уйти, пока не исполнишь своей клятвы? Где же тогда Ивор? Почему он ушёл? Где же была эта треклятая всемогущая сила, не позволявшая Сунор сбежать, когда пираты сбрасывали Ивора с корабля?

И была ещё одна мысль, словно выедавшая Джару изнутри.

Почему она оставила его во время битвы? Она должна была драться рядом с ним, плечом к плечу, как раньше.

Грифон и Бестия, Бестия и Грифон, разве забыла? сказал он ей тогда.

Забыла, Ив, прости…

Джара отгоняла от себя эти мысли, но они всё равно лезли в голову.

Я всегда рядом, Джей, всегда за твоей спиной.

Она тоже должна была быть рядом. Если бы она была рядом с ним, прикрывала его спину, никто никогда бы не выбил меч из его рук, никто бы не сбросил его за борт, в равнодушные воды моря. Если бы она была рядом с ним тогда…

Он бы сейчас был рядом с ней.

Джаэль недоумённо посмотрел на свою сестру, Йаэль.

— Один из Небесных Воинов? Ты уверена? — недоверчиво спросил он.

— Я абсолютно уверена, — решительно кивнула Йаэль. — Я видела крылья за его спиной и сияющую корону на его голове.

— Ты посмотрела в него? — поразился её брат. — Ты посмотрела в душу смертного?

— Да. Я не боялась, — ответила она.

— Это могло тебя погубить, — сказал Джаэль с недовольством, смешанным с восхищением смелостью сестры.

— Я знаю это, брат, я не вчера родилась. Но я узнала, кто передо мной, ещё до того, как посмотрела на его душу. Не спрашивай откуда. Я просто знала и всё, как будто всю жизнь жила для той минуты, когда он попал к нам, Небесный Воин.

Джаэль был явно взволнован.

— Но что же это получается, сестра? Если там, наверху, родился Небесный Воин, значит, силы древних богов снова пробудились и грозят всему сущему?

Йаэль кивнула.

— Мы не чувствуем тревоги земли, поэтому не ощутили этого раньше. Море равнодушно ко всему остальному, оно было всегда и будет всегда. Течение принесло с собой тревогу, но я не обратила внимания, а зря.

— Как ты сохранила ему жизнь?

— Я соединила его жизнь со своей. С нашей.

Джаэль не мог поверить её словам.

— Что ты говоришь, Йаэль? Ты потеряла рассудок?

— Нет, напротив, я прозрела. Прости, что я не посоветовалась с тобой, но у меня не было времени даже на размышления. Если бы я не разделила с ним жизнь, он бы погиб, и мир потерял бы надежду. Пойми, наш народ веками прятался от глаз земных существ, превратившись в сказку…

— Мы не прячемся, — возмущённо возразил Джаэль. — Нам ни к чему прятаться от наземных, — проговорил он с лёгким презрением, — потому что мы высшие существа, и нам не обязательно сотрудничать и общаться с ними. Когда-то мы явились человеку и помогли ему, но это было давно.

— Ты забылся в своей гордости, — укоризненно сказала ему сестра, — и даже не помнишь, что это был за человек и почему мы помогли ему.

Он посмотрел на неё вопросительно, и она продолжила:

— Это был людской маг, и именно он собрал первых Небесных Воинов.

— Прости, сестра, теперь я вспомнил. Я не должен был забывать такое. Значит, ты разделила с Небесным Воином жизнь, и теперь он спокойно может пребывать в нашем царстве, а мы можем подняться на сушу, не подвергая себя опасности. Но если Воин погибнет, умрём и мы с тобой.

— Да. Я знаю это, Джаэль. Прости меня, брат.

— Я понимаю и прощаю тебя, сестра. Ты поступила верно, хоть я почти не знаю ничего, что направляло твой поступок.

— Брат, я расскажу тебе всё. Об этом ты никогда даже не подозревал. Не сердись на меня, но так было нужно. Подожди, послушай меня. Многое из того, что я буду говорить, ты знаешь и так, некоторые вещи удивят тебя, но ты не перебивай.

Джаэль кивнул, и Йаэль начала говорить:

— Когда-то все живые существа поклонялись древним богам, Повелителям Стихий, как они сами себя называли. Это ты знаешь. Богине Земли поклонялись все люди, живущие на суше, богине Воды — мы, нерейи, богу Огня — демоны, обитатели подземного царства, вечно охваченного пламенем, а богу Воздуха — ангелы, жители девяти Небесных Королевств. В один день между богами завязался спор, кто же из них самый могущественный и великий. В результате спорщиков осталось лишь двое, бог Воздуха и бог Огня. Ангелы и демоны, по зову своих повелителей, спустились на землю и вступили в бой. Битва длилась сто лет, но богини охранили своих детей от неё. Люди попросту не видели её, а наш народ был надёжно укрыт водами моря. В результате демоны победили, и бог Воздуха, в ярости на своих ангелов, лишил их крыльев и всех волшебных свойств, то есть, по сути сделал их людьми. Это стало началом конца.

Бывшие ангелы, числом девять (все остальные погибли в страшной битве с демонами), построили огромное процветающее королевство на острове посреди нашего моря, и это разозлило обеих богинь. Богиня Земли была в ярости оттого, что подопечные бога Воздуха забрали себе целый остров и правят там людьми, а богиню Воды вывел из себя тот факт, что остров находился в море, под волнами которого раскинулось королевство её детей нерейев, то есть нас. Богини предъявили ультиматум богу Воздуха, и ему пришлось вернуть ангелам бессмертие, крылья и королевства на облаках, хотя, кроме них девятерых, там больше никого не было. Всё вроде бы успокоилось, но то было лишь затишье перед бурей.