— Моего молодого возраста? — расхохоталась женщина. — Это я-то, по-твоему, молодая, Дарвей?
Тот, кого звали Дарвеем, с улыбкой отмахнулся.
— Ты гораздо младше меня, конечно, ты молодая. Так вот, я о твоих убеждениях говорил… И они, кстати, излишне поверхностны. То есть не то, что поверхностны… Нет, ты, конечно, во многом права, но ты не учла ещё огромное количество нюансов, которые могли возникнуть.
— Какие такие нюансы?
— Ну, хотя бы то, что конфликт Орденов, назревавший уже долго, много веков подряд, достиг своей наивысшей точки и может случиться так, что война всё равно начнётся, несмотря ни на какие доводы, ведь…
Что дальше, Змейка не услышала, потому что всё, что могла она сделать на их столике, она сделала, и ей пришлось уйти, унося с собой поднос с грязной посудой, рой поднявшихся в ней мыслей, жгучий интерес и безумное любопытство.
После этого она стала работать из рук вон плохо. У неё всё валилось из рук, она опрокидывала подносы, проливала вино, пропускала мимо ушей слова посетителей, разносила заказы неправильно. А всё потому, что её ум занимали лишь слова Аиры и Дарвея. Змейка страшно мечтала о приключениях, историями о которых тешил её отец, пока она жила в родном городе. Об Орденах она, конечно же, знала.
Орден Луны и Орден Солнца существовали в Таэрии с незапамятных времён. Они были как бы антиподами друг друга, полными противоположностями. В одном чтили луну и ночь, в другом солнце и день; в одном ходили в чёрных балахонах и любили напускать на себя таинственность, а в другом носили светлые одежды и ценили открытость. Различий было море, и почти никакого сходства. Разве что ничем не прикрытые и никем не скрываемые фанатизм в своей вере, преданность своему Ордену и культу и ненависть к оппонентам — вот что объединяло Ордена.
Но, несмотря на такое противостояние, постоянные весьма и весьма нелестные высказывания со стороны приспешников одного Ордена в адрес сторонников другого и следующие за этим стычки и столкновения (преследуемые и осуждаемые, в общем-то, королевской властью) — несмотря на всё это речи о настоящей войне никогда не заходило. Такое случалось, вообще-то, в древности. Ни к чему хорошему это не привело — страну чуть не поработили интервенты с севера; потом соседнее королевство развязало войну; государство разделилось на две части; начались бесконечные восстания, разруха, неурожай, падение экономики и культуры… И, самое главное, никакой из Орденов не одержал окончательной победы. В конце концов, заключили перемирие, переросшее с годами, даже с веками, в относительный мир.
Змейка всё это знала от весьма образованного отца и из книжек, которые получила от него же. Он знал историю Таэрии наизусть; она, благодаря ему, — тоже. Ну, почти. Основные события и самые интересные моменты, которые отец облекал в захватывающие истории, хранились в памяти Змейки и периодически ею оттуда извлекались. Особенно в ночное время, когда она не могла заснуть и, вспоминая их, мечтала о собственных таких же или даже более захватывающих приключениях.
А теперь эти люди говорят о войне! О настоящей войне, которую могут развязать Ордена! Змейка ходила, как в трансе, и размышляла только об этом. Только представить себе, начинается война, и она, Змейка, тоже воюет! Вот она на коне. Она, конечно же, прекрасно владеет мечом, отлично сидит в седле и ничего не боится. Она в доспехах, а рядом на белом жеребце, конечно, этот молодой рыцарь Хаарт. Ещё минута, и они бесстрашно ринутся в бой… А за кого она, Змейка, собственно-то, будет воевать?…
За Орден Солнца, естественно! Хаарт, Аира и Дарвей принадлежат к нему, да и в Биэтиме она привыкла упоминать Великое Солнце. Ну и пусть, что Змейка в Ордене не состоит, отродясь не держала в руках меч, да и на коне ездила только сидя в седле спереди отца. Какая разница. Обязательно произойдет волшебное чудо, её возьмут в войско, и Хаарт за три дня научит её всему…
Хотя, вообще-то, она же колдунья, верно? Тогда почему бы ей ни быть в отряде волшебников Ордена? Пусть она не будет ездить на коне рядом с Хаартом, но зато она сможет себя так показать с помощью своих магических способностей, что потом, узнав о её подвигах, он тут же в неё влюбится! И по окончании войны, в которой обязательно победит Орден Солнца, они с Хаартом поженятся. Будут жить в родном городе Змейки, где её родители и… Или даже, что ещё лучше, переедут в столицу Таэрии, город Дэшам, вместе с родителями Змейки, и будут там жить, обласканные королевским вниманием…
— Ты, грязная тварь! — заорал на Змейку очередной несчастный, на которого она вылила вино. То, что он крикнул дальше, здесь лучше приводится не будет, но суть его слов была в том, что какое она, Змейка, имеет право проливать на него вино, если он заплатил деньги и вообще притащился в это заведение. Притом, знает ли она, кто он такой? Ну и дальше перечисление имени, титула и перечня собственных достоинств, причём, как Змейка не сомневалась, сильно преувеличенных.
В принципе, Змейка к такому «вниманию» давно привыкла. Тут каждый второй посетитель такой. Напьются, а сами злые, уставшие, да ещё и самовлюблённые. Чуть что, сразу «тварь», "собака", «змея» (Змейка не могла удержаться от смеха, когда её обзывали змеёй, за что получала ещё больше «комплиментов» в свой адрес), «гадина», "сволочь", «скотина» и ещё куча ужасных слов. Змейка по этому поводу не особенно расстраивалась.
Она уже хотела начать свои обычные слова извинений, вытереть всё и пойти за новым кувшином вина, как разоравшийся посетитель, видимо, бывший совсем злым и совсем негодяем, замахнулся на неё. И не избежать бы бедной Змейке удара и болючего синяка, если бы на плечо негодяя не опустилась рука и не раздался бы голос:
— Не смей трогать девушку.
Змейка подняла глаза и им не поверила. Хаарт! Это был он! Пьяный крикун развернулся, презрительным взглядом окинул паренька, видимо, ему было наплевать на его положение рыцаря из-за молодости Хаарта, и сказал:
— Что хочу, то и делаю, понял? Эта шавка пролила на меня вино, и сейчас она сполна получит за свои «заслуги». Эта тварь обязана…
— Тебе лучше не делать этого, если ты не хочешь иметь дела со мной. Возьми свои слова обратно и попроси извинения, — совершенно спокойно проговорил Хаарт. Впрочем, он уже начинал выходить из себя из-за наглости и отвратительных речей негодяя. Весь трактир к тому времени уже с замиранием наблюдал за разгорающимся конфликтом.
— Ты, молокосос вонючий, подумаешь, блин, рыцарь хренов, замолкни! Ха, вы поглядите на этого смазливого красавчика, да у него же молоко на губах ещё не обсохло! Стань мужчиной, мальчик, а потом и потолкуем! А ты, скотинка… — Он развернулся к Змейке, всем своим видом показывая, что его разговор с Хаартом окончен.
Но сам Хаарт так не считал. В нём закипел гнев. Из-за юношеской горячности эмоции всегда затмевали его разум. Однако в таком случае даже самый хладнокровный рыцарь не вытерпел бы. Хаарт снова потребовал немедленно извиниться перед ним и перед Змейкой и взять свои слова обратно.
В ответ на это пьяный мерзавец расхохотался парню в лицо. Хаарт не выдержал и заехал ему по его наглой пьяной морде.
Змейка отскочила в сторону. Все быстро образовали круг свободного места для дерущихся.
Началась драка, но она длилась недолго. Хаарт был гораздо ловчее и проворнее. Он был великолепно обучен, и победить весьма нетрезвого человека ему ничего не стоило. Обидчик Змейки вскоре лежал на полу без сознания.
Змейка глядела на своего спасителя, не скрывая восхищения.
— Учитель всегда говорил мне, что нельзя спокойно смотреть на то, как обижают слабых, — скромно молвил Хаарт.
Но, оказывается, ничего ещё не кончилось. Друзья с позором поверженного крикуна, общим числом трое пьяных мужчин, набросились на Хаарта сзади. Противостояние длилось недолго. Хаарт вынырнул из-под их неуклюжей кучи, пнул одного, ударил другого, отбросил третьего. Из толпы вышли Аира и Дарвей.
— Прекратите все! — властно сказал Дарвей. Все замерли. — Что ты тут устроил, Хаарт? — грозно обратился он к своему ученику. — Стоило нам отлучиться… Хаарт, мы только отсели в другой конец трактира поговорить со знакомыми, как ты уже устроил заварушку!
