Немного успокоившись, Мурзилка, то есть, комар, который его представлял, почувствовал зверский аппетит. А поскольку любому известно, что комары питаются кровью, одна только эта мысль привела его в содрогание. Тем более что он, как это ни странно, совсем не хотел крови. Наоборот, его тянуло к клумбе с гладиолусами. Ему до смерти хотелось выпить цветочного нектара. Вокруг летало множество других комаров, которые не обращали на него ни малейшего внимания. Мурзилка сел на цветок и, прикрыв глаза от восторга, запустил хоботок в душистую мякоть… Напившись и даже находясь в некотором экстазе от сытости и удовольствия, Мурзилка присел на подоконник.

Из дома вышел папа — большой и важный, без пиджака, но в жилетке. В одной руке он держал галстук, на другой висела его дочка. Она требовала:

— Пойдём, пойдём купаться, ты обещал!..

Папа спустился к маме и поцеловал её в щёку.

— Надеюсь, ты не собираешься работать в выходные? — спросила мама.

— Не собираюсь, дорогуша. Я только приму одного посетителя. Вот сейчас, сию минуту он должен подъехать. Держи, завяжи мне галстук…

Мама бросила сигарету и стала завязывать папе галстук.

«Ага! — подумал комар. — Посетитель приедет и уедет. А я уеду в город вместе с ним. Отлично, никаких проблем.

Вскоре прибыл тот, кого ждали. Мужчина с подёргивающимся лицом, одетый в неловко сидящий на нём дорогой костюм. От него так сильно несло дезодорантом, что несчастному комару, когда посетитель проходил мимо, едва не сделалось плохо. Мурзилка залетел в дом за ним следом. Он не собирался подслушивать чужих разговоров, а только хотел узнать, скоро ли этот тип поедет обратно в город.

Папа дожидался в своём кабинете, приготавливая на столе бумаги.

Гость растянул губы в улыбке и шагнул к хозяину:

— Аркадий Семёнович!

— Здравствуйте, господин Поганцев, — сухо поздоровался с ним папа. — Чем обязан?..

Поганцев сел, положил на колени портфель, раскрыл его и вынул папку с бумагами.

— Если коротко, — заговорил он, — мой сегодняшний визит к вам связан с избирательной кампанией кандидата в депутаты Василия Ивановича Томразова.

— Что-что? — удивился Аркадий Семёнович. — Но ведь он бандит… У него прозвище — Вася-тормоз!..

— Помилуйте, какой же он бандит, — возразил Поганцев. — Когда-то, может быть, что-то и было в таком роде, но теперь он бизнесмен, всеми уважаемый человек. А я — его доверенное лицо.

— Абсолютно исключено. — Аркадий Семёнович резко поднялся с места, давая понять, что на этом разговор закончен. — Лицо вы его, или какая-либо другая часть тела, мой банк никогда не будет платить бандитам — ни бывшим, ни настоящим, ни будущим.

— В таком случае, — остался сидеть Поганцев, — позвольте напомнить вам вот это…

И он положил на стол папку с бумагами.

Мурзилка, буквально задыхавшийся от едкого дезодоранта, направил метаморфатор на Поганцева. Затем зажмурился и представил, что от него пахнет свежим полевым сеном. Тоненький малиновый луч ударил в спину вонючего гражданина — тут же в окно дунул ветерок, колыхнулись занавески, и дезодорант мгновенно выветрился. В кабинете приятно запахло лугами, полями и цветами.

Но хозяин и посетитель в эту минуту так горячо спорили, что даже не заметили перемены.

— Какая ложь!.. — восклицал Аркадий Семёнович, словно в театре.

— Пускай это ложь, — возражал гость, — но эта ложь может стереть вас в порошок в считанные минуты!..

Тогда Мурзилка подумал, что если гость будет говорить неправду, спор никогда не закончится. Он направив фонарик на «доверенное лицо» и представил себе, что этот гражданин сегодня… и ещё целый месяц будет говорить одну только правду.

После этого Поганцев, осёкшись вдруг на полуслове, помолчал несколько секунд, вытер лицо платком и заговорил совершенно другим тоном.

— Вы правы, — сказал он, опустив голову. — Всё это ложь от первого до последнего слова. Суммы, номера счетов — всё это умело подделано и подтасовано. Вы позволите мне воспользоваться телефоном?..

Онемевший от изумления Аркадий Семёнович кивнул.

Поганцев достал трубку и заговорил:

— Алло, это главный прокурор? Здравствуйте, товарищ Правдюк, это вас беспокоит Поганцев… Да-да, из Мэрии. Хочу дать показания. Против кандидата в депутаты Василия Ивановича Томразова. Да-да, показания, полностью изобличающие его в противозаконных деяниях. Письменно и при свидетелях. Есть доказательства. Ждёте? Спасибо…

Попрощавшись с опешившим хозяином, который не смог произнести больше ни слова, гость сел в свою машину и уехал. А вместе с ним — Мурзилка, довольный тем, как всё хорошо он устроил.

Вечером того же дня Шустрик и Мямлик приступили к расследованию по делу о пропаже стартового ключа на «Колесе Фортуны». Они прекрасно освоились на звездолёте и свободно разгуливали как по его центральной части, цепляясь ногами за ремни или скобы, так и по периферии, передвигаясь обычно, как на Земле, под действием собственного веса (или, если точнее, центробежной силы).

Выбор был прост. Если ключ удастся найти до утра — космонавты успеют благополучно телетранспортироваться на свою планету до крайнего срока. Если нет — в полдень на орбиту Юпитера прибудет аварийная инспекция. В этом случае членов экипажа за разгильдяйство могут лишить лицензий на работу в космосе. Стоит ли говорить, что все они с готовностью согласились помогать следствию, которое взяли на себя два удивительных человечка, прилетевших с Земли.

Здесь, на чужом звездолёте, детективы договорились для солидности называть друг друга на «вы». А поскольку ответственность за расследование Мямлик решительным образом взял на себя, Шустрик пообещал говорить ему «патрон» — на манер книжек про комиссара Мегре. «Патрон», в свою очередь, называл приятеля не иначе как «уважаемый коллега».

Начиная расследование, Мямлик прежде всего решил поговорить с капитаном Зорким.

Каюта капитана находилась прямо напротив выхода из пятнадцатого трубчатого коридора, каждый из которых вёл от центра к периферии. Её внутреннее устройство, казалось, говорило всё о характере хозяина: привинченная к полу больничная кушетка, рабочий стол, кресло и задёрнутый занавеской экран-иллюминатор.

— Рассаживайтесь, — предложил Зоркий. — Нет… чуть-чуть не так… вот вы — немножко влево. А вы сюда. Отлично. Итак?..

Приятели огляделись и поняли смысл перемещений. Теперь они сидели на кушетке на равном расстоянии от её оконечностей и друг от друга. Вместе с капитаном, усевшимся в кресле напротив, они представляли углы воображаемого равностороннего треугольника. Вообще, все предметы в каюте были расположены или строго симметрично, или под прямым углом один к другому. Даже лежавшее на середине блюдечка яблоко было надкусано с двух сторон совершенно одинаково.

Пауза затянулась, и решил Мямлик с чего-то начать.

— Э-э… Хорошая погода нынче выдалась.

Капитан Зоркий и коллега Шустрик задумались. На некоторое время снова возникла пауза.

— Я имею виду, — пояснил Мямлик, — что когда мы улетали, на Земле, то есть, в Москве, была хорошая погода.

Капитан понял и вежливо кивнул. Шустрик, углубившийся в дебри магнитных полей, излучений и эфирных потоков, отражающих погоду в космосе, тоже понял и радостно закивал.

После этого Мямлик наконец заговорил по существу.

— Скажите, господин капитан, где хранился этот ваш ключ, до того, как его слямбз… то есть, до пропажи?

— Ключ хранился в центре управления, у всех на виду, — ответил капитан сухо и отчётливо.

— На что он похож?

— Пластиковая карта величиной с ладонь.

Всякий раз, выслушав ответ, Мямлик несколько секунд посвистывал пустой трубкой и произносил многозначительное «ага…».

— Кто и когда видел его в последний раз?

— Я, — капитан Зоркий опустил голову.