Лейтенант Стрельцов, невзирая на подвязанную на груди правую руку, был полон решимости выполнить поручение командира. А именно, «погулять вечером по зоопарку». К этому делу он отнёсся со всей серьёзностью оперативника. Он надел спортивный костюм и кожаную куртку, нарисовал себе татуировку, означавшую, будто он сидел в тюрьме, и придумал подходящую легенду о полученной ране. В довершение он посетил парикмахерскую и постригся так коротко, что пальцам было не за что ухватиться. Теперь всякий с первого взгляда понимал, какого поля ягода этот парень.

Лейтенант Стрельцов очень любил животных. Он буквально не мог пройти мимо какой-нибудь бездомной собаки или кошки. И теперь, пользуясь случаем, он решил разобраться с безобразиями в зоопарке самым решительным образом. А навыки «разбираться» у него были: за плечами служба в десантных войсках, случаи задержания вооружённых преступников, завидные смекалка и отвага.

Начинало темнеть, над зоопарком зажглись гирлянды разноцветных лампочек, музыка заухала так, что всё завибрировало. К главному входу потекла шумная, пёстро разодетая толпа. Купив в кассе билеты, молодёжь с воинственными криками устремлялась за ворота.

Прогуливаясь по знакомым с детства дорожкам, Стрельцов поначалу испытал недоумение, а затем возмущение от увиденного. На каждом шагу стояли игровые автоматы и лотки с горячительными напитками. Гремела музыка и мигали прожектора, словно на дискотеке. Зазывалы приглашали публику поучаствовать в жестоких аттракционах. А звери, ещё недавно совсем ручные, жались по углам и смотрели на человека со страхом и злобой.

Стоявший возле загона с зебрами размалёванный клоун приглашал публику поучаствовать в «Сафари по-ленинградски». Заплатившему три игровых жетона выдавали заряженное пробкой духовое ружьё, дуло у которого было толщиной с водопроводную трубу. «Охотник» прицеливался в животное, находившееся к нему ближе прочих, и палил из ружья в упор. С оглушительным хлопком пробка летела в цель, а чаще мимо, и перепуганные зебры начинали в панике метаться по загону под хохот нетрезвой публики.

Недалеко от «сафари», в клетке с кенгуру, проводились боксёрские поединки. Желающий мог совершенно бесплатно получить боксёрские перчатки и сразиться в кулачном бою с австралийским сумчатым. Стоя на задних лапах и опершись о свой мощный хвост, кенгуру молотил противника передними лапами столь энергично, что редко кто выходил из клетки без посторонней помощи. В окошке тотализатора принимали ставки на победителя. И поскольку уставший кенгуру иногда проигрывал, страсти здесь бушевали не меньшие, чем на матче профессиональных тяжеловесов.

Возле клеток с тиграми и львами можно было взять за жетон «коммуникативную палку простую» или, за два жетона, «коммуникативную палку модернизированную». Эти палки любители просовывали через прутья решётки и пытались расшевелить ими измученных хищников. «Модернизированная» была снабжена электрошокером, при соприкосновении с которым било током. Попасть этой палкой в чувствительный нос тигра считалось верхом живодёрского пилотажа.

Повсюду была грязь. В бассейне белого медведя, который уже давно перестал быть белым, плавали пустые бутылки и окурки.

«Что же это делается… — говорил про себя Стрельцов, изо всех сил сжимая кулак здоровой левой руки. — Откуда они только берутся…»

И, прежде чем обдумать хорошенько свои действия, он вырвал из чьих-то рук «коммуникативную палку». Пьяный, который тыкал этой палкой в морду усталого льва, качнувшись, поднялся с корточек. Стрельцов треснул палкой о каменный поребрик, и та разлетелась в щепки.

— Ну ты, больной, — промычал пьяный. — Жить надоело?..

На аллее показались дядя Петя и двое его подручных. Они неспешно гуляли, осматривая свои владения. Понаблюдав со стороны и убедившись, что коммерцию портит какой-то одиночка с подвязанной бинтом правой рукой, дядя Петя негромко распорядился:

— Наведите порядок.

Крокодил Гена и Балда только этого и ждали. Они велели зевакам разойтись, приблизились к незнакомцу вплотную и прижали его своими животами к прутьям решётки.

— Слушай, ты, инвалид, — прохрипел в Гена в самое ухо Стрельцову, — надо бы заплатить за порчу имущества.

— И за нарушение порядка, — прохрипел Балда в другое ухо.

— Сколько всего? — поинтересовался Стрельцов.

— Всё, что есть, отдашь, — сказал Гена, сжал его воротник и ударил кулаком в подбородок.

— Карманы выворачивай, — приказал Балда, взялся за воротник с другой стороны и тоже ударил.

Стрельцов опустил глаза… и вдруг внезапно протаранил Гену головой в нос, отбил левой рукой кулак Балды и отскочил.

Гена вытер нос рукавом, увидел кровь, покачал головой и сказал:

— Ну всё, конец тебе, инвалид…

Не дожидаясь конца, «инвалид» атаковал первым. С быстротой молнии он ударил Гену ногой в живот, схватил здоровой рукой «коммуникативную палку модернизированную» и принялся лупить ею Балду по голове. Электрические разряды сверкали и трещали, Балда едва успевал закрываться руками. Через пару секунд он рухнул посередине аллеи, раскинув руки и ноги на подобие морской звезды.

Стрельцов не спеша приблизился к Гене, который всё ещё стоял согнувшись и выпучив глаза, и, крутанувшись, нанёс ему удар в грудь такой силы, что тот перелетел через поребрик и — о ужас! — шлёпнулся в бассейн с крокодилом.

Холодная вода быстро привела Гену в чувства. Побарахтавшись, он понял, что в бассейне не глубоко и он может встать на ноги. Стоя по грудь в мутной воде он протёр глаза… и увидел перед собой зубастую пасть настоящего крокодила. Тут бедняга заорал таким голосом, что крокодил от неожиданности захлопнул пасть и замер.

Стрельцов сам испугался того, что сделал. Он схватил с пожарного щита багор, подцепил Гену за воротник куртки и выволок его на сушу. Но в последний момент крокодил всё-таки опомнился, изловчился, выпрыгнул из воды и цапнул своего тёзку за брюки. В этот момент Гена, непрерывно вопивший, сорвал голос.

Как только всё кончилось, на месте происшествия снова появился дядя Петя. Шумно отдавая распоряжения направо и налево, он велел отнести пострадавшего в медпункт.

По причине слабости крокодила, укус оказался несерьёзным. Растерявшийся доктор, до того как смазать царапины йодом, сделал пострадавшему два обезболивающих укола. От этого стало только хуже: не чувствуя больше своих ног, Гена вообразил, что ноги откушены напрочь, и лишился чувств.

Постепенно зеваки разошлись, аттракционы снова заработали. Дядя Петя приблизился к Стрельцову, который не думал убегать.

— Здорово дерёшься, — похвалил он. — Сам-то откуда будешь?

Стрельцов промолчал: люди такого круга болтливых не уважают.

— Хочешь у меня поработать? Вместо этого… — Толстомясов кивнул в сторону медпункта.

Стрельцов криво усмехнулся:

— Естественный отбор?..

— А хоть бы и так. Плачу хорошо, не пожалеешь.

— Это не помешает? — Стрельцов кивнул на подвязанную руку.

— Не помешает, — хохотнул дядя Петя. — Видели. Не помешает. Как звать-то тебя?

— Лёхой зовут.

— Документы не спрашиваю. Пойдём, Лёха, поговорим.

И Толстомясов повёл Стрельцова к себе в контору.

Очухавшийся от ударов электрической палкой Балда, пошатываясь, поплёлся за ними следом.

К утру вакханалия начала понемногу утихать. В половине пятого дворник вывел последнего пьяного. На ажурных воротах появился амбарный замок, а на кассе табличка: «Санитарный час до 19.00». До вечера издёрганные звери могли отдохнуть и поспать.

Заснул в кресле головного отсека и Мурзилка. За ночь он так переволновался, что незаметно для себя сгрыз целую сушку с маком, в дырку которой он мог бы пройти, почти не пригнув голову.

Пропылесосив кабину от крошек, Шустрик спустился в салон и затянул неспешный разговор с Мямликом. Они были одушевлёнными игрушками, а потому никогда не ели, не пили и не спали. Транспортное средство механическая собака «Лиса» лежало на газоне в ворохе сухих листьев и было совершенно незаметно даже с расстояния одного шага.