— Всё не так серьёзно… — поскромничал детектив Мямлик. — Надеюсь, у вас ещё будет достойный повод для того, чтобы нас поблагодарить.

И два загадочных существа с планеты Земля, которые тоже называли себя волшебными человечками, вышли из центра управления. Сзади раздалась команда «вольно», за которой последовал шум, гвалт, звяканье и шорох лихорадочно распаковываемых коробок с провизией.

Оставив космических пришельцев с долгожданными продуктами, Шустрик и Мямлик направились вдоль одного из трубчатых коридоров-«спиц» к периферии звездолёта.

Для того, чтобы выйти из неподвижного центра, им пришлось зайти в кабину окружавшей его «втулки». Втулка закрутилась, и кабина совпала с одним из выходов.

Больше на корабле ничего не крутилось, то есть, пассажиры вращения не замечали. Иллюминаторы были настоящими только в неподвижном центре. Все остальные представляли из себя стереовизуальные экраны.

В трубчатом коридоре эластичные лямки для ног заменяли металлические скобы. По мере того, как друзья неторопливо, скобка за скобкой, продвигались вперёд, у них шаг за шагом начинало создаваться впечатление того, что они не идут вперёд, а спускаются вниз. Вертикально вниз, как в колодец.

— Погоди, — сказал Мямлик сделав ещё шаг и замахав руками, удерживая равновесие, — ты уверен, что мы идём, а не падаем?

— Нет, — честно ответил Шустрик, которого тоже заметно клонило вперёд.

— Тогда давай повернёмся ногами вниз.

— Давай, — согласился Шустрик.

Они осторожно сели на корточки, ухватились за скобы руками и начали спускаться вниз как по лестнице. Пол коридора превратился в стенку колодца, и Мямлик заметил на этой стенке надписи.

— Тут какие-то знаки, — сказал он приятелю и достал из кармана большое увеличительное стекло с медным ободком и потёртой деревянной ручкой.

Возле каждой скобки была обозначена буква «М», цифра и обозначение процентов.

— А, понял! — сообразил Шустрик. — «М» — это масса, то есть, нормальная сила тяжести. Сколько ты весишь?

— Почти восемьдесят граммов, — с гордостью ответил толстенький Мямлик.

— Будем считать, сто. А на этой ступеньке ты весишь ещё не сто, а сколько?..

— Сорок процентов.

— Сорок процентов от ста — это сорок граммов. А на следующей?

Мямлик начал спускаться ниже.

— Пятьдесят, шестьдесят…

— Вот видишь! Ты уже весишь шестьдесят…

— Понятно, — сказал Мямлик. — Я уже чувствую себя на все сто.

Шустрик посмотрел вниз и увидел, что Мямлик стоит на полу.

Не долго думая, он спрыгнул и встал рядом.

— Теперь и я — на все сто. Только это, между прочим, не вес, то есть, не сила тяжести.

— А что же?

— Центробежная сила. Колесо крутится — и нас отбрасывает. А поскольку оно крутится равномерно, мы этого не замечаем.

— Любопытная гипотеза, — засвистел Мямлик своей трубкой. По своей сути он был гуманитарий и не очень сильно разбирался в точных науках. — А как ты объяснишь вот это?..

Мямлик постучал трубкой по стеклу иллюминатора, за которым всё было неподвижно.

— Экран, — объяснил Шустрик. — За стеклом экран, к нему идёт сигнал из неподвижного центра. Ты же сам видел снаружи, что оно вертится!

Мямлик недоверчиво хмыкнул и сказал что-то невразумительное про галилеевские штучки.

Человечки стояли в коридоре, вдоль которого по обе стороны, словно в гостинице, тянулись двери с пронумерованными табличками. Сзади и спереди коридор, который всё-таки был колесом, шёл на подъём, «в горку».

— Если идти всё время прямо, мы вернёмся в эту же точку, — сказал Шустрик.

— Как во время кругосветного путешествия, — догадался Мямлик.

— Только наоборот. Вверх ногами.

— Ценная мысль…

Друзья зашагали вперёд, видя, что идут в горку, но совершенно этого не ощущая.

Они вышли в просторное помещение кают-компании, которая была одновременно и столовой, и комнатой отдыха, и местом производственных совещаний. Рядом находилась кухня, на которой царил образцовый порядок. Мямлик даже предположил, что баночки из-под повидла вылизаны изнутри языками.

— Почему языками? — возразил Шустрик. — Прополоскали и выпили.

— Вылизали. Воды-то у них уже не было…

Шустрик заглянул в раковину:

— Неужели они брали в полёт сырую рыбу?

Мямлик наклонился над раковиной и посмотрел в лупу. Действительно: на сточной решётке матово белели высохшие чешуйки.

— Любопытно, — сказал Мямлик и достал и раковины чешуйки. — Любопытно…

На стенах кают-компании красовались огромные и яркие экраны иллюминаторов. Слева была видна поверхность Юпитера, справа — бескрайние космические просторы. Шустрик уселся в кресло налево, Мямлик — в кресло направо.

— Красота! — восхитился Шустрик.

— Жалко, что шеф не видит, — сказал Мямлик, имея ввиду Мурзилку. — Подозреваю, что при всей показной сдержанности и строгости, в глубине души он питает слабость к внешним эффектам.

Высказав такое мнение, Мямлик задрал ноги на стол и поёрзал.

— А он, может быть, и видит.

— Что видит?

— Ну, это всё. Всё, что я.

— А… Да.

В редакции действительно всё видели через Шустрика. Информация не только записывалось в его электронную память, но и транслировалось на Землю, что называется, в прямом эфире. И не только видели, но и слышали.

— А к чему шеф питает слабость?.. — переспросил Шустрик.

— Не то, чтобы слабость… — Мямлик стащил ноги со стола. — Просто я думаю, что сейчас, в его отсутствие, нам не хватает его ума… опыта… и проницательности.

— Ты думаешь, мы не справимся?

— Мы… конечно, мы справимся. Скорее всего, ключ всё ещё здесь, внутри корабля. И мы внутри. Рано или поздно мы найдём его. — Мямлик задрал голову: — Верно, шеф?..

Но Мурзилка, увы, не видел и не слышал своих подчинённых. Сломя голову, в образе комара, он мчался за ехавшим на огромной скорости автомобилем. Его длинное жало смотрело вперёд и вниз, а прозрачные крылья сами собой совершали махи так быстро, словно это были не крылья, а лопасти винта… И всё равно он безнадёжно отставал. Когда машина свернула и вообще пропала из виду, Мурзилка стал прощаться с жизнью. Он подумал, что останется комаром навсегда. А комариный век — ох как недолог!..

По счастью, за поворотом оказался оживлённый перекрёсток, и машина замерла на минуту перед светофором. Из последних комариных сил Мурзилка сделал финишный рывок и, изловчившись, залетел в щёлку приспущенного водительского стекла в тот момент, когда автомобиль уже снова тронулся с места. Усевшись на обшивку крыши, прямо над сумкой, которая стояла у мамы на коленях, он перевёл дух.

Вскоре автомобиль выехал на загородное шоссе и рванул по прямой на такой скорости, что только ветер свистел. Конечно, никакой комар или даже птица не смогли бы теперь за ним угнаться.

Мама и дочка смотрели в разные окна и молчали.

Минут через двадцать машина заехала в посёлок с красивыми домами, окружёнными высокими заборами, за которыми виднелись только башенки, верхние этажи и просторные террасы. С первого взгляда было понятно, что здесь живут богачи. Открылись ворота, машина въехала в ухоженный двор и остановилась у крыльца, между двумя мраморными вазами. Девочка убежала в дом, а мама открыла наконец злосчастную сумку, достала сигареты и закурила.

Очертя голову, Мурзилка спикировал вниз, подхватил лежавший в складке носового платка фонарик-метаморфатор и взлетел вверх прежде, чем сумка захлопнулась.

— Уф! — сказал Мурзилка, усевшись на конёк крыльца.

Главная опасность была позади. Теперь он в любую минуту мог превратиться в самого себя. Однако, в сложившейся ситуации это было бы неразумно. Здесь, за городом, не было ни пневматической трубы, ни пункта проката механических собак. Зато хватало собак обыкновенных, которые несомненно проявят здоровый интерес к жёлтенькому пушистому зверьку.