Одного парня Предиш схватил сам. Спрятавшись на втором этаже дома, тот открыл по ним стрельбу. Двери дома были закрыты, окна тоже защищены — их скрывали ставни; однако супи это не смутило. Ни секунды не медля, он прыгнул на стену и, словно ящерица, быстро пополз вверх, а добравшись до окна второго этажа, вломился внутрь. Пока он полз, парнишка несколько раз выстрелил в него, но не попал. А спустя несколько минут дверь дома треснула и слетела с петель; из проема показался Предиш, тащивший парня лет шестнадцати. Одна рука у него бессильно повисла, он был без сознания.

— Вот, помял немного, — с сожалением признался супи. — Но ничего, это мы вылечим, будет как новенький.

Свою добычу Предиш сдал очередной группе охранников, попавшихся навстречу. Они вели двоих парней и девушку.

— Так, всего получается десять, а с моим — одиннадцать, — подвел итог Предиш. — И это на весь поселок! А где остальные? — спросил он, обращаясь к одному из охранников.

— Многие ушли в северном направлении, — сообщил тот. — Начать преследование не удается — они оставили заслон. Десяток стрелков засели в доме на отшибе. У них там целый арсенал, никак не можем их оттуда выкурить.

— Ладно, с этим я разберусь, — пообещал супи. — А где дети? Я ведь велел вам прежде всего искать детей.

— Ищем по всему поселку, нигде не можем найти, — признался охранник. — Кажется, они перед началом операции собирались в школу.

— Пусть один из вас доставит этих ребятишек на корабль, — распорядился Предиш. — Да заодно разберется с командой — она нам больше не нужна. А ты, — ткнул он пальцем в грудь охранника, — отыщи эту школу и выясни, куда делись дети.

Охранник побежал выполнять распоряжение, а Предиш двинулся на северную окраину, откуда доносились звуки выстрелов.

— Скажите, зачем вам эти молодые люди? — спросил, догоняя его, Рейтер. — И зачем вам дети?

— Хороший вопрос, Генрих, — одобрил супи. — Первый хороший вопрос, который ты задал за весь день. Я тебе все объясню. Вот разберусь с этой занозой, что мешает нам двигаться дальше, и объясню.

Они вышли на окраину и увидели дом, из которого велась стрельба. Он был не такой красивый, как остальные дома поселка; особенно портили его маленькие окна, похожие на бойницы. Зато он был прочный: стены были покрыты выбоинами от пуль и гранат, крыша разворочена, но дом стоял.

— Ну что тут у вас? — спросил Предиш у одного из своих подручных.

— Стены прочные, бластер не берет, и граната тоже, — сообщил тот. — Хорошо бы долбануть его ракетой, но они не дают прицелиться — стреляют метко, черт бы их побрал. Двое наших пытались — вон лежат.

Он кивнул на открытое пространство, где возле переносной установки лежали два мертвых охранника.

— Учишь вас, растишь, а случись что серьезное — самому приходится делать, — проворчал Предиш. — Еще установка есть? Давайте сюда.

Он легко, словно тросточку, подхватил тяжеленный переносной комплекс и выглянул из-за угла, оценивая расстояние до дома.

— Их там не меньше шести человек, — предупредил его подручный.

— Ладно, потом посчитаем, — отмахнулся от него Предиш и рванулся вперед.

Генрих Рейтер никогда не видел, чтобы кто-нибудь так бегал. Супи несся к дому с огромной скоростью и все время менял направление; угадать, куда он повернет в следующий раз, было невозможно. Защитники дома открыли стрельбу: из одного окна бил крупнокалиберный пулемет, а в другом непрерывно сверкал извергавший огонь бластер. Пули и заряды врезались в землю у самых ног Предиша; было непонятно, как он еще остается невредимым.

Вдруг он остановился на долю секунды, поднял установку и не целясь выстрелил. Окно, из которого стреляли из бластера, вспучилось, полетели куски стены. Супи, отбросив использованное оружие, еще быстрее понесся к дому. Пулеметчик стрелял в него до последней минуты, пока нападавший не скрылся в мертвой зоне.

Предиш не стал искать дверь. Как и в случае с пареньком, он легко взбежал по стене и скрылся в проеме, который проделала его ракета. После этого в доме раздалось еще два выстрела, потом все стихло.

Охранники, залегшие на окраине поселка, вскочили и дружно двинулись к дому. Рейтер, не зная, что ему делать, пошел за ними. Дверь дома распахнулась, и Предиш вышел наружу. В обеих руках он держал непонятные предметы, похожие на грязные свертки. Приблизившись, Генрих Рейтер с ужасом понял, что это человеческие головы.

— Вот вам и отряд из шести защитников, мои храбрые пруви! — произнес Предиш, поднимая свою ношу повыше. — Всего двое слабых людишек. Правда, весьма храбрых. Видишь, Генрих, с какими ненадежными бойцами я выхожу на свое великое поприще! Да, но ты ведь еще не знаешь, в чем оно заключается. Я обещал тебе рассказать: сейчас расскажу. Да что с тобой?

— Вы негодяй… убийца… — с трудом выговорил чиновник; ему казалось, что он кричит, но язык не слушался. Ноги тоже не держали, он и не заметил, как опустился на землю.

Ущелье, на краю которого Люси убила лерда, осталось далеко позади. Они успели пересечь плато и преодолеть еще одно ущелье, поменьше. Там, возле ручья, они поели и немного отдохнули. После этого дети пошли веселее, снова стал слышен их смех, но заряда энергии хватило ненадолго.

Оборачиваясь назад, Люсинда с тревогой видела, что их отряд все больше растягивается. Дети, даже большие, сильно устали. Устала и Норма Хайек, ей с трудом удавалось придумывать новые игры, чтобы подбодрить малышей. Как-то незаметно они поменялись ролями, и теперь Люсинда была главной и отвечала за группу. Она это ясно почувствовала после того, как на одном из привалов спросила Норму о конечной цели их похода.

— Никакой цели нет, Люси, — тихо, чтобы не услышал никто из детей, произнесла создательница „мотыльков счастья“. — Я думала только о том, как вывести их из поселка, чтобы они не попали в руки того ужасного супи, который за ними охотится. Только это было важно, понимаешь? А куда идти, я не думала. Я слышала, что где-то в той стороне есть поселок сектантов. Но сколько до него, не знаю.

„Километров пятьсот, не меньше“, — подумала Люсинда, но вслух ничего не сказала. Она поняла, что теперь решения придется принимать ей одной.

Да, группа устала, и пора было останавливаться на ночлег, но нужно было хоть какое-то открытое место и нужна была вода. Между тем вокруг по-прежнему возвышались густые заросли, и за каждым деревом подстерегала опасность. Люсинда напрягала все свои силы, чтобы держать хищников на расстоянии. Теперь она не отгоняла отдельно каждого хистага или лерда, а создавала своего рода силовой колпак, которым накрывала всю группу — например на привалах. Но когда начиналось движение, группа снова растягивалась, и защита рвалась.

Наконец кусты расступились, впереди показался каменистый холм, на склонах которого кое-где росли гигантские деревья с серебристой корой. Люсинда таких прежде не видела. Серебристые великаны так ей понравились, что у девушки прибавилось сил. Опередив остальных, она взобралась на холм и вошла в рощу.

Закатное солнце расцвечивало уходящие ввысь стволы и торчавшие среди них обломки скал, похожие на застывшую пену, во все оттенки красного. Толстый ковер узких лимонно-желтых листьев покрывал землю. А еще где-то неподалеку была вода, она чуяла ее — тихий ручей, что струился среди камней.

— Как здесь красиво… — прошептала она. И, обернувшись к подходившим детям, весело объявила: — Мы пришли! Дальше сегодня не пойдем! Будем здесь ночевать.

Устраивать ночлег ей пришлось одной. Норма Хайек, дойдя до рощи, села возле первого попавшегося дерева и больше не двигалась. Поглядев на осунувшееся, побледневшее лицо мастера кноду-ганобу, Люсинда не стала ее ни о чем спрашивать — только принесла одеяло, кружку воды и пару энергетических таблеток. Через несколько минут, когда она пришла забрать кружку, Норма уже спала.

С детьми было гораздо сложнее. Все сильно устали, хотели есть, малыши хотели домой, а потому капризничали. Люсинда сбилась с ног, раскладывая одеяла, раздавая еду и воду, провожая маленьких в туалет к назначенному для этой цели дереву, объясняя, что ночной рубашки сейчас нет и горячего какао тоже, зато можно не чистить зубы — просто снять туфельки и накрыться вторым одеялом. А сказку на ночь она расскажет обязательно — вот сейчас уложит еще Розу и Густава, вернется и расскажет.