Он выскочил с другой стороны ракеты и, перекатываясь по полу, произвел несколько выстрелов в сторону коридора. Но врага там уже не было. Он вообще нигде его не видел, пока из-за одного из ящиков с баллонами, совсем рядом, не поднялась фигура в черном и не грянул выстрел, произведенный почти в упор.

Времени, чтобы увернуться, уже не было. Мельник успел лишь выставить левую руку, на которой автоматически раскрылся защитный щит. Но сила плазменного заряда была такова, что щит не смог погасить его полностью и треснул. Левая рука онемела, разведчика отбросило к ракете, перевернуло. Он вновь не успевал защититься, а новый заряд — он чувствовал это всем телом — уже был пущен.

Выпустив бластер, он выставил перед собой последнюю защиту — щит на правой руке. Щит отразил заряд, но враг, продолжая стрелять, приближался. Еще несколько шагов — и он подойдет вплотную и расстреляет его в упор. Что ж, с этим ничего не поделаешь. Лишь бы Ган успел. Чжан не будет медлить со стартом, не такой у него характер. Он даже Гана не дождется. Зато люди…

Он не успел додумать — пространство вокруг окрасилось зловещим красным цветом, наверху стал слышен вой бури. Это значило, что Ган открыл запорную плиту.

Супи с бластером на мгновение остановился и взглянул вверх, а затем на ракету, технический люк которой все еще был открыт. Ему надо было оценить ситуацию и установить очередность действий.

Однако этой возможности ему не дали. Черная тень метнулась из угла, взвилась в воздух, и острые клыки сомкнулись на руке, сжимавшей бластер. Ган успел выполнить и вторую задачу, которую ему никто не давал, но которую он считал более важной, чем какой-то там люк.

Супи не ожидал этого нападения, но был готов его отразить. Он не стал использовать для этого левую руку — ей он намеревался прикончить валявшегося на полу, но все еще живого пруви. Из его предплечий выросли два пучка щупалец, похожих на змей. Это была самая последняя разработка, придуманная специально для ближнего боя, для таких вот случаев; супи очень гордился этим своим изобретением. Щупальца схватили пса, скрутили его; еще секунда — и разорванное тело должно было полететь на пол. Но этой секунды хозяину щупалец не дали.

Не тратя время на поиски выпавшего бластера. Мельник метнулся к врагу. В его правой руке вместо щита уже был кинжал — его оружие ближнего боя. Снабженный алмазным покрытием, он пробивал даже броню. Первый удар разведчик нанес в солнечное сплетение врага, и тут же еще один — в шею. В сердце бить не имело смысла — оно у супи, как известно, находится не слева, а где угодно, у каждого по-своему. Да третий удар и не был нужен. Щупальца, сжимавшие Гана, разжались. Палец, лежавший на спусковой скобе бластера, еще дважды нажал на нее, но выстрелы ушли в потолок. Супи зашатался, в поисках опоры схватился за своего противника и сполз на пол. Маска с него слетела, и Мельник увидел лицо — изменившееся после модификаций, перекошенное от боли, но все же знакомое лицо Леона Норвика.

— Ты… не должен был… — прохрипел супи; кровавые пузыри лопались на его губах при каждом слове, темная струйка, расширяясь, потекла из угла рта, — победить… это непра… неправильно… я сильнее…

— Конечно, ты сильнее, Лео, — ответил разведчик. — Просто тебе не повезло.

Он вынул из руки умирающего бластер, снял и отбросил подальше пояс, в котором могли скрываться разного рода сюрпризы. Затем поднял лежащего без движения Гана и побежал к техническому входу. Он не зря спешил: едва он обогнул ракету, как сзади послышались торопливые шаги и заряды сразу нескольких бластеров ударили в корпус корабля — бойцы Норвика лишь ненамного отстали от своего командира. Крепкая рука Чжана одним движением подняла Гана и разведчика и втащила их внутрь. Люк захлопнулся, и сразу же послышался нарастающий гул двигателя — ракета стартовала.

Придавленный к полу огромным ускорением, Мельник остался лежать возле люка, не в силах переместиться в кабину. Он лишь пристроил голову Гана себе на грудь, чтобы псу было удобнее. Сквозь рев двигателя он услышал отдаленные хлопки и догадался, что ракета уже удаляется от базы и пилот выпускает защитные экраны, чтобы спастись от огня метеоритных пушек.

Когда они вышли из атмосферы и ускорение немного уменьшилось, он увидел, что из кабины к нему кто-то ползет. Это была девушка. Скафандра на ней не было, только кислородная маска. Приблизив голову к лицу разведчика, она сняла маску и спросила:

— Это правда, что вы видели моего отца? Где вы его нашли? Я ищу его уже два года!

Сигнал со спутника пришел рано утром, когда мэр Корбел только закончил завтрак и убирал посуду. Люсинда завтракать не стала, заявив, что есть не хочет, и заперлась в мастерской — работа над новым ченджером шла полным ходом. Услышав звонок, мэр прошел в кабинет и включил экран.

На нем Корбел с удивлением увидел не дежурного, желавшего передать какое-нибудь срочное сообщение (скажем, от Хельдера — что-то давно его не было слышно), а инспектора Галактической комиссии господина Рейтера. Удивление мэра объяснялось тем обстоятельством, что господин Рейтер был на Никте всего два месяца назад и до очередной инспекции оставалось еще по крайней мере столько же.

— Доброе утро, господин инспектор, — сказал Корбел, не пытаясь изобразить любезность. — Вижу, вам у нас понравилось, прилетаете все чаще. Что, новая проверка?

— Не совсем так, господин Корбел, — ответил представитель Комиссии; что-то в его тоне, в манере говорить показалось мэру непривычным. — Это не проверка, это… Помните, я вас предупреждал, что отказ от освоения полезных ископаемых может быть опротестован в суде? Так вот, согласно решению большого жюри на Аресе участок № 16, расположенный к востоку от вашего поселка, передан для освоения компании «Space Minerals». Это решение в установленные законом сроки не было оспорено, а потому вступило в законную силу.

— Подождите, как же так?! — воскликнул Корбел. — А что же наш юрист? Почему нас не известили?

— Ваши интересы в жюри, как и в других судах, защищает фирма «Справедливая юстиция», принадлежащая господину Хельдеру, — ответил Рейтер. — Представитель фирмы был на суде и не возражал против передачи участка. Так что все сделано по закону и процедуре, мистер Корбел. И это еще не все. Господин Хельдер решил передать той же компании принадлежащий лично ему участок номер восемь, расположенный к северу от Гринфилда. Так что они тоже намерены его забрать.

Мэр наконец осознал, что в тоне инспектора показалось ему непривычным: педантичный господин Рейтер, чья речь обычно состояла из сплошного перечисления нарушенных поселенцами правил и инструкций, теперь словно извинялся. И этот извиняющийся тон встревожил Нормана Корбела куда сильнее, чем любые придирки.

— Я вас понял, господин Рейтер, — сказал он. — Вы прилетели, чтобы официально нас известить и вручить решение суда. Ладно. Можете даже не спускаться, оставьте все на спутнике, мне потом передадут. Когда собираются пожаловать новые хозяева, не скажете? Может, мы еще успеем подать кассацию на Землю или попробуем с ними договориться.

— Боюсь, что это не получится, господин Корбел, — покачал головой инспектор. — Они уже здесь. Я прибыл на корабле компании, и они намерены высадиться и вступить в свои права немедленно. И я вам советую быть крайне сдержанными.

— Сдержанными? — прорычал мэр. — Почему, черт бы вас побрал, мы должны быть сдержанными?

— Потому что здесь полно охраны, и они… — Господин Рейтер помедлил, подыскивая нужные слова; он, конечно, был не один там, возле экрана, и не хотел, чтобы его впоследствии обвинили в каком-то нарушении. — Они используют любое ваше неосмотрительное действие, господин Корбел. Будьте благоразумны. До встречи.

Экран погас. Мэр стоял перед ним опустошенный, словно только что получил известие о смерти близкого человека.

— Мерзавцы, какие мерзавцы! — воскликнул он, стукнув кулаком по панели, так что вся она пошла трещинами. — Но ладно они, а почему Хельдер?!