На месте пузырей постепенно образовалась воронка, а через некоторое время из неё показалась человеческая рука — красная, словно испачканная кровью. Суана даже вскрикнула от испуга. Остальным тоже стало не по себе, но в следующее мгновение дети поняли, что это не рука, а мясистое разветвлённое растение. Ветви-щупальцы — их было немного, шесть или семь — шевелились, и казалось, что это рука утопающего, который беспомощно хватается за воздух… Картина исчезла. И тут же возникла новая. Саннид показал ученикам уже вполне взрослого сиура — огромный шевелящийся куст нежно-розового цвета с утолщениями на концах ветвей. Эти утолщения пульсировали, в них что-то дышало и билось.

— Этот сиур готов произвести на свет потомство, — пояснил Саннид. — Смотрите внимательно. Одна почка уже созрела.

Самое крупное утолщение лопнуло, и в мутно-жёлтую жижу плюхнулось маленькое белое существо, похожее на свида, только безглазое.

Саннид вызвал ещё одну картину, где таких существ было много. Они плавали и ныряли в кипящем болоте, и Гнита заметила, что у всех у них разное число конечностей: у кого четыре, у кого пять, у кого шесть. А у одного она насчитала девять.

— Столько отростков у него будет и тогда, когда он станет большим, — сказал Саннид. — Маленькие сиуры живут в воде, но поначалу они не могут совсем без воздуха и плавают на поверхности. Потом они уходят всё глубже и глубже и наконец поселяются на дне. Сиур зарывается в грунт и начинает быстро расти, высасывая из него фамму — питательное вещество. Оно растворено и в воде этих горячих болот, но больше его на дне. Сиур растёт, наливается красным цветом, поднимается над водой. Средняя длина взрослого сиура — около четырёх каптов. Два-два с половиной под водой, полтора-два над поверхностью болота. Когда на концах ветвей начинают созревать почки, сиур бледнеет, из красного становится розовым, только почки красноватые — вы видели… Они созревают, лопаются, и новые молодые сиуры погружаются в стихию, которая растит и питает их. Когда на взрослом сиуре не остаётся ни одной почки, он умирает. Желтеет, высыхает, крошится и растворяется в воде. Его тело превращается в фамму, которой и насыщены эти болота.

— А больше там никто не живёт? — поинтересовался Харид.

— Пока нет, но, возможно, на этой ангаме скоро появятся и другие формы жизни. Последний раз я заметил кое-какие изменения. На востоке Сиураны похолодало, содержание фаммы в воде уменьшилось, и молодые сиуры стали поедать своих родителей. Как видите, появились хищники. Причём, они не опускаются на дно, а плавают на поверхности. Их тела растут, но они не ищут опоры в грунте.

Саннид показал ученикам восток Сиураны. Эта ангама представляла собой довольно однообразную картину — жёлтое болото, торчащие из него красные и розовые стебли, а над всем этим белый пар. И только на востоке картина менялась. Пара здесь не было, и болото казалось более светлым. Древообразные сиуры встречались реже, многие из них имели чахлый вид, а в мутной желтовато-белой жиже плавали розовые твари, похожие на недавно вылупившихся молодых сиуров, только большего размера.

— А как они размножаются? — спросила Гинта.

— Почти так же. На концах щупальцев набухают утолщения, и оттуда вылупляются детёныши. Произведя потомство, хищники-сиуры погибают, как и их растительные братья. И сородичи их тут же поедают. Между прочим, эти хищники размножаются очень быстро. Они продвигаются на юг и пожирают взрослых сиуров. Те тоже в свою очередь стали размножаться быстрее. Вот смотрите. Это юг Сиураны… Какие здесь крупные сиуры, а ветвей-щупальцев у них уже не по пять-десять, а по пятнадцать-двадцать. Чем больше ветвей, тем больше детёнышей. Растительные сиуры борются за выживание.

— И что за нумарг придумал такой странный мир! — воскликнула Суана.

— Этот мир ещё только начал развиваться, — сказал Саннид. — Быть может, когда-нибудь он станет красивее нашего.

— Если они не пожрут друг друга, — тихо заметила Гинта.

Саннид внимательно посмотрел на самую младшую из учеников. Она была моложе всех, кого ему когда-либо доводилось учить, — маленькая, худенькая девочка с большими серьёзными глазами. Она уже умела держаться с тем естественным и спокойным достоинством, которое отличает правителей и мудрецов. Её вопросы и неожиданные замечания говорили о том, что её ум созревает гораздо раньше тела. Диспропорция, из-за которой может начаться болезнь души… Три года назад, зимой, она чуть не умерла. Сейчас её нафф здорова, но всё существо этого ребёнка проникнуто предчувствием трагедии. «Если они не пожрут друг друга»…

— Бывает и такое, — промолвил Саннид.

Он взмахнул рукой, и шестеро подростков увидели странную, жуткую картину: мутный полумрак, сквозь который едва пробиваются солнечные лучи, мертвенно-голубые блики скользят по грязному снегу, ветер носит какие-то обломки, тряпьё, мусор… Огромные покосившиеся башни, причудливые строения в виде усечённых пирамид и конусов, большей частью полуразрушенные и покрытые трещинами. Кое-где сохранились следы краски. И над всем этим гигантские деревья — раза в три выше арконы! Деревья-чудовища с огромными корявыми ветвями, мёртвый, сухие, некоторые чёрные, словно обгоревшие.

— Ангама Касса, — прошептала Гинта. — Мёртвый мир… Я слышала об этом. От чего они погибли?

— Они были весьма искусны в изобретении оружия, — усмехнулся Саннид. — Они постоянно в этом состязались. В конце концов они устроили одно грандиозное состязание, а котором не оказалось победителей.

— Неужели совсем никто не уцелел? — спросил Тиукан.

— Кое-кто уцелел. Смотрите.

Саннид приблизил одно из полуразрушенных каменных строений, и дети увидели омерзительное существо, которое ползло по краю глубокой трещины. Размером оно было полтора-два локтя, имело шесть мохнатых лап, кожистое туловище и большую рогатую голову с мощными челюстями.

— Это камнеед, — сказал нумад. — Насекомое. За пять тысяч лет, то есть со времени гибели кассийской цивилизации, они увеличились в размерах примерно в шесть-семь раз. Единственные из наземных тварей, на которых не подействовало то страшное оружие. Наоборот, они стали лучше расти. Теперь они и составляют население городов Кассы. Они живут в этих домах и ими же питаются. Вот, взгляните на стену поближе.

— И правда, — заметил Харид. — У неё какой-то обглоданный вид. Интересно, что они будут делать, когда всё съедят…

— На этой ангаме камня более чем достаточно. А вот земли там очень мало. И воды тоже. Обитатели этого мира добывали воду из деревьев. Видите кругом эти огромные деревья? У них полые стволы и ветви, а корни уходят глубоко в грунт. Каптов на двадцать-тридцать. На этой глубине в недрах Кассы находится вода.

— А разве нельзя было вырыть колодцы? — удивился Тиукан. — Они были бы очень глубокими, но…

— Это было очень опасно. В подземных водах Кассы водились да и сейчас водятся ужасные твари. Что-то вроде наших мангуров, только ещё больше и страшнее. Их несколько разновидностей, но все они ядовиты. Их кожа выделяет сильный яд. Достаточно одного прикосновения — и тут же наступает смерть. И подземные воды, естественно, ядовиты. Деревья очищали их, пропуская через себя. Но сейчас все деревья мертвы. Во время войны на месте самого страшного взрыва грунт раскололся, ядовитые воды выплеснулись наружу, и выползли эти существа. Они не могут долго находиться на открытом воздухе, поэтому многие из них вскоре погибли. Остальные снова скрылись под землёй. Но в последнее время самые мелкие из подземных тварей стали приспосабливаться к жизни на поверхности. И камнееды их боятся. Вот один из этих мангуров — я их так называю.

— Фу, какая гадость! — не выдержала Суана, увидев уродливое зубастое существо с грязной серо-зелёной кожей, покрытой складками, шишкообразными наростами и толстыми шипами.

— Да уж, — согласился Рувим. — Наши мангуры рядом с этой тварью просто лапушки.

— На Кассе всегда было мало растительности, — сказал Саннид. — Только огромные деревья, дающие воду. И все животные были хищными. Но самыми злобными хищниками оказались люди этой ангамы.