Это знал каждый ольм. В горах было опасно отделять нао от плотного тела. Аллюгин, из которого состояли нижние пещеры, притягивал его. Если бы Сагаран мог сделать мост! Но он понимал: выход в наому даже в пределах ста каптов от гор может стоить жизни. Работать с аллюгиновыми зеркалами умели лишь очень немногие белые тиумиды. Только им иногда позволялось переселять нафф. Только они, слуги Ханнума, могли договориться с хозяевами Нижних пещер и сделать всё как надо. В Ингамарне один Сифар имел право заниматься этими вещами, а в Улламарне и вовсе не было белых тиумидов такого уровня. Впрочем, выйти в наому в горах не сумел бы даже Сифар. Горные боги никому не позволяли свободно разгуливать по своим владениям.
— Я дорогу из Улламарны вот почему помню. Когда меня сюда вели, я очнулся раньше, чем они ожидали, но притворился, будто всё ещё заколдован. Я, конечно, не всё помню… А когда они гинзам пели, у меня чуть волосы дыбом не встали…
— Ну, с этими гадинами уже покончено! — засмеялся Астак. — Нумады их вызвали, а мы их всех порубили.
— А когда пошли через мост, — продолжал Симмар, — эти рыбины стали высовываться. А колдуны давай ругаться — мы же просили их накормить к нашему возвращению! Вызвали кого-то из лабиринта. Прибежали другие колдуны с тушами айгов… Я смотрел, как их кормили. А потом мы шли через лабиринт, и я пытался запомнить дорогу. Как же, запомнишь… А вас привёл огненный бог? Или демон… Они говорили, что это человек, но я не верю. Уж больно они его испугались. И человек бы так не сумел…
— Кажется, он говорит о Сагаране, — встрепенулся Амит.
— Расскажи нам о том, кого ты называешь огненным богом, — попросила Гинта. — Он действительно нас привёл, но… Расскажи нам о нём.
— О, это было… Я сразу понял, что он пришёл наказать их! Я увидел его, когда он появился у выхода из лабиринта. Он был так прекрасен! На него нападали четверорукие, великаны, даже колдуны… И не могли с ним справиться. Он и в лабиринте поубивал много этих тварей! Я смотреть-то на них боюсь. Сначала он сражался мечом и кинжалом, а потом… Потом он стал метать огонь! У него в руках были огненные лучи, и он поражал ими чудовищ, которых на него напускали. Что тут творилось! Никогда не забуду, как он стоял на Светлой горе и жёг их своими огненными лучами, и стрелы отскакивали от него, не причиняя ему вреда… А Такам — это один из колдунов — крикнул: «Ничего, скоро солнце уйдёт, и силы его иссякнут! Небесный огонь скоро покинет его! Видите, он уже слабеет». Он сражался с ними до заката, а потом… Собрал последние лучи солнца и весь запылал. Весь! Он был в огне, как сагн. Огонь горел вокруг него, окутывая его, а сам он не горел. Он словно горящая стрела преследовал их! Он носился здесь, как огненный вихрь, и жёг их! Они прятались, но он их настигал. Они укрылись в пещерах, он проник и туда! А меня он не тронул. Я испугался и прятался за камень. Он проносился мимо, не задевая меня… Я не помню, сколько это длилось. А потом у него вдруг начали гореть волосы… Он взбежал по ступенькам и пламя скрыло его. Это было так странно — на горе, у входа в пещеру, пылал костёр… Но он быстро погас. Как-то внезапно, словно его задули. И стало совсем темно. Я решил, что бог ушёл, но завтра, когда взойдёт солнце, появится снова. Но он не появился. А колдуны стали собираться. Говорили: надо уходить, пойдём в пустыню, в город, здесь больше нельзя оставаться, нас обнаружили… и всё такое прочее. Они собирались почти целый день. Звери были напуганы, многие ранены, некоторые разбежались. Одного ханга так и не удалось подманить. Надо было установить на телегах все эти клетки с птицами, свидами, мангурами и гинзами. Других зверей заковать в цепи… Несколько айгов погибло, пришлось в одну телегу запрячь людей. Великанов, разумеется, а они такие тупые. В общем, они тут все были в панике. Я делал то, что они велели, а сам ждал бога. Потом мы тронулись в путь. Я думал, бог всё же появится, но его не было, а солнце село. Ночью я сбежал. Колдуны, наверное, и не заметили, слишком уж они были обеспокоены всем, что случилось… Я ночевал в роще, а утром опять ждал бога, я так хотел его увидеть… Ты плачешь? Ты тоже хотела его увидеть?
— Да, — прошептала Гинта. — Но он больше не придёт, Симмар. Вот здесь его прах.
Она показала юноше серый узелок.
— Как?! Так он…
— Он сгорел. Он был огненным тиумидом и лучше всех владел стихией огня, но возможности человека всегда ограниченны. Сагаран вызвал на себя слишком много огня, и когда силы его иссякли, огонь поглотил его. Но он сделал это специально. Ведь они бы всё равно убили его, а так он, окружив себя огнём, смог уничтожить ещё много врагов.
— Так это был человек?
— Ты разочарован? — грустно улыбнулась Гинта. — Он был моим другом. Помню, однажды он спросил: «Где та ступень, поднявшись на которую, человек становится богом?»
Все долго молчали. Амит беззвучно плакал, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
— Я, кажется, знаю, где та ступень, — сказал Симмар, и голос его прозвучал неожиданно твёрдо. — Мне никогда на неё не подняться, но если я хоть чуть-чуть приближусь к ней… После того, что я видел, я не смогу жить просто так… Как раньше. Может, он был человеком, но для меня он был и останется богом. Отныне я посвящаю себя огню и буду служить ему всю жизнь. И я готов принести этому богу любую жертву! Я знаю, я ничтожество… Я никогда ничего не мог, даже толком залечить царапину. Я даже плохо пою… Но я хочу служить огню, и если мне больше нечего дать, пусть возьмёт моё тело…
Гинта взяла руку юноши и стиснула её в своих маленьких крепких ладонях.
— Не надо напрасных жертв, Симмар. Жертва Сагарана не была напрасной, а от тебя бог ещё ничего не требует. Но ты должен верить, что он тебя услышит. Огненный бог ценит пылкие и благородные души. Ты не ничтожество, Симмар!
Вскоре отряд тронулся в путь. Гинта по-прежнему ехала на Синге, который заверил её, что ничуть не устал и что вообще не чувствует на своей спине никакой ноши, а Симмар шёл рядом.
— Тут только одна дорога, — говорил он. — Сначала по долине, а потом через скалы. Колдуны туда часто ходили. Там какой-то заброшенный древний город. В нём живут эти ужасные марвиды, а правит ими могущественный колдун. Говорят, он умеет оживлять камни. Марвиды считают его богом, а может, он и правда бог… Я никогда его не видел. Зато видел другого колодуна, который тоже живёт у марвидов. Он иногда приходил сюда.
— А как его зовут? — спросила Гинта.
— Не знаю. Я бы, наверное, узнал его, если бы встретил, а имени не слышал. У него тут были всякие дела с моими недавними хозяевами.
— А эти марвиды и впрямь такие ужасные? Неужели они все уроды?
— Не все. Есть и нормальные люди, у них только кожа потемнее, чем у нас, и глаза узковатые. Но уродцев много. Я это и раньше слышал, ещё до того, как сюда попал, а потом сам увидел. Говорят, это всё из-за той давней войны. Валлары использовали какое-то оружие, всё там потравили, а потом стали уроды рождаться — и у людей, и у животных. Тот колдун из пустыни потому сюда и ходил, что… В общем, у них был как бы обмен. Моих хозяев интересовали уроды, а пустынных колдунов — дети. Здоровые маленькие дети. У них же там мало здоровых рождается.
— Так вот почему в последнее время в Сантаре пропало столько детей! Значит, здешние колдуны поставляли марвидам здоровых детей, а те им уродов…
— В основном уродов. Ну, ещё недоумков. Внешне, вроде бы, нормальный, а соображает туго. Но научить его каким-нибудь простым вещам можно.
— Убивать, например…
— Конечно. Этому их и учили.
— Их всех растили?
— Почти всех. А зверей — всех. Мангуры и так-то ужасные…
— А каких они ещё зверей растили?
— Да в общем-то всяких. Есть у них и вунхи, и харгалы, но больше мангуров. Их было легче всего раздобыть. Их сюда доставляли из пустыни, как и людей.
— Тот колдун?
— Ну, не один, конечно. У него были помощники из марвидов… Или даже его сообщники. А может, тоже колдуны, я не знаю… У них ведь там тоже есть богачи и бедняки, господа и слуги. Всё как у людей. У них там в пустыне заправляют те, у кого мозги в порядке.
