Илане показалось, что пилот смотрит на неё с удивлением. Похоже, усыпляющий газ не оказывал на неё желаемого воздействия. Что ж, она ведь не совсем человек. Раны у неё, к примеру, заживают гораздо быстрей, чем у «истинных детей Адама и Евы». Только она об этом подумала, как ей стало трудно дышать. Физиономия полицейского за пуленепробиваемым стеклом расплылась в довольной улыбке. Наверное, он пустил какую-то другую отраву.

— Сволочь… — прошептала Илана, проваливаясь в темноту.

Очнулась она в полутёмной комнате, напоминающей палату в муниципальной больнице, где Илана однажды была вместе с бабушкой — та навещала свою знакомую. Девочка села на жёсткой кровати и огляделась. Бледно-зелёные стены, серый пол, белый потолок с двумя длинными лампами, включёнными на полмощности. Всю мебель составляли кровать, два пластиковых стула и низенький столик. Двери здесь были две, а окно одно. Под ним Илана заметила вделанное в стену кольцо, к которому крепился тонкий металлически поблескивающий шнур, предназначение которого она тут же выяснила. И это открытие её отнюдь не обрадовало. Оказалось, что второй конец шнура прикреплён к тонкому металлическому ошейнику — такому лёгкому, что Илана не сразу почувствовала его на шее. Из чего сделан шнур, она не знала, но сразу поняла, что он очень прочный. И достаточно длинный, чтобы она могла свободно передвигаться не только по этой комнате, но и по соседнему помещению, в которое вела одна из дверей. Там оказался санузел. Вторая дверь, побольше, наверное, вела в коридор.

Из одежды на Илане оставили только плавки и нижнюю рубашку. Умывшись холодной водой, она почувствовала себя лучше. Голова прояснилась окончательно.

«Неужели меня похитили по приказу военного ведомства? — размышляла девочка. — Они собрались меня изучать, чтобы использовать мою «убойную силу»? Чёрта с два я буду на них работать!»

Окно было на уровне её лица. Оно упиралось в сугроб, за которым Илана увидела двор со снежными фигурами и ледяной горкой, а чуть дальше красивый особняк. Вернее, это было другое крыло здания, в котором она находилась. Что-то не похоже на военную базу. Скорее это чьё-то частное владение. А чьё, Илана догадалась, когда во двор выбежали трое детей. Она сразу узнала Снежану Грундер и её кузенов. Мерзкая троица тут же затеяла игру в снежки. А когда во дворе появилась пушистая белая собачка, все дружно принялись за ней гоняться. Собака лаяла, дети смеялись и что-то кричали друг другу, но до Иланы не доносилось ни звука. Похожий на шпица пёсик, утопая в сугробе, пробрался к её окну и замер. Увидев, что Адольф устремился за собакой, Илана поспешно отступила в глубь комнаты.

— Они всё равно тебя не видят, — произнёс за её спиной мягкий, вкрадчивый голос. — Снаружи это просто зеркало.

Девочка вздрогнула и оглянулась. В комнате стоял невысокий плотный мужчина с тяжёлым подбородком. Отто Грундер.

— Ну вот, наконец-то у нас появилась возможность познакомиться поближе.

— И для этого надо было меня похищать? Кстати, похищение — уголовное преступление…

— Ты вообразила, что знаешь уголовный кодекс лучше меня? — насмешливо осведомился Грундер.

— Нет, что вы. Кто может знать законы лучше преступника, который уже столько лет нарушает их совершенно безнаказанно?

Отто Грундера этот ответ отнюдь не шокировал. Скорее позабавил.

— Умная девочка. Думаю, мы с тобой договоримся. Тем более что времени у нас предостаточно. Никто не знает, где ты. Когда сестра Агата придёт в себя, она даже не вспомнит, что случилось.

— И много у вас в полиции своих?

— Достаточно. И они не жалеют об этом. Ты тоже ни о чём не будешь жалеть, если мы с тобой подружимся. Ты не думай, я вовсе не сержусь на тебя за то, что ты устроила моей жене и дочери. Две глупые, жадные бабёнки, которых давно следовало хорошенько проучить.

— Победу в конкурсе мне присудило жюри…

— Я не об этом. Я имею в виду все эти чудеса с автолётами. В школе ты тоже хорошо на всех страху нагнала… Не делай вид, будто не понимаешь, о чём я говорю. Я ведь уже давно за тобой наблюдаю. Ты мне нравишься, Илана Стивенс. Честно говоря, мне даже жаль, что ты не моя дочь. Ты не спускаешь обид. И умеешь разделываться со своими врагами так, что не подкопаешься. Ты обладаешь удивительной силой, и я хотел бы знать её природу. Мне тоже есть чему тебя поучить. Я родился в трущобах, а теперь я один из богатейших людей Федерации. Некоторые считают меня чародеем. Давай договоримся… Мы с тобой волшебники и делимся друг с другом своими магическими секретами. Идёт?

— На того, с кем хотят подружиться, не надевают ошейник.

— Это всего лишь необходимая мера предосторожности. Сила, природу которой не знаешь, внушает страх. Я не знаю, как мне себя с тобой вести…

— И для начала решили посадить меня на цепь. Это очень плохое начало.

— Продолжение наших отношений может быть гораздо приятней. Если ты согласишься на мои условия, то будешь жить на положении моей любимой дочери. Ты будешь иметь гораздо больше, чем Снежана…

— А если мне этого не нужно?

— Тогда скажи, что тебе нужно?

— Чтобы вы меня отпустили.

— Ты хочешь в приют? Джон О'Кири никогда не горел желанием взять на себя опекунство над таким странным ребёнком, как ты. А теперь он от него откажется, не сомневайся. Об этом я уже позаботился… Да нет, никто не собирается его убивать. Стоит ли пачкать руки о такое ничтожество? Такого купить дешевле, чем киллера. Так что теперь тебе одна дорога — в приют.

— Там, по крайней мере, не надевают ошейник.

— Дитя моё, — улыбнулся Отто Грундер. — Тебя и там не оставят в покое. Думаешь, никто не догадывается о твоих сверхъестественных возможностях? Вокруг навалом людей, которые тебя боятся и ненавидят. Кстати, тебя вполне могут обвинить в убийстве собственной бабушки. Соседи видели Полли Стивенс, вернее, её двойника, после её смерти. Кто это был? Кто-то из твоих друзей-демонов?

— А если так, то вы не боитесь, что мои друзья-демоны пожалуют сюда, чтобы помочь мне? Они ведь могут доставить вам массу неприятностей.

— Демоны тоже не всемогущи, — Отто Грундер улыбался, но чувствовалось, что последние слова Иланы его встревожили. — И потом… Когда опасность становится реальной, я действую быстро. Твоих друзей пока что тут нет. И они могут не успеть.

— Наконец-то вы показали своё истинное лицо.

— Давай всё-таки попробуем договориться по-хорошему. Ты поделишься со мной своими секретами, и возможно, мы станем не только друзьями, но и компаньонами.

— У меня нет никаких секретов. Я вообще не понимаю, что вы имеете в виду.

— А вот обманывать старших нехорошо. Впрочем, сейчас тебе придётся сказать правду. Есть такое лекарство… Название у него очень трудное, но его обычно называют эликсиром честности. Достаточно одной инъекции — и у тебя пропадёт всякое желание что-то от меня скрывать. Не бойся, это совсем не больно. Я понимаю, что это насилие над личностью, но личности, которые пытаются мне противоречить, вызывают у меня раздражение.

— Гарри! — крикнул он, приоткрыв дверь.

Спустя минуту вошёл тот самый пилот, который недавно вёз Илану и сестру Агату на автолёте. Только сейчас он явился не в полицейской форме, а в сером халате, неся лоток с медицинскими инструментами.

— Гарри у нас мастер на все руки, — доверительно сообщил Илане Отто Грундер. — Недаром же он в полиции работает. Уж он-то знает, что там не брезгуют никакими методами.

— Шеф, я не уверен, что на неё подействует, — сказал Гарри, набирая в шприц прозрачную голубоватую жидкость. — Нелюдь — она и есть нелюдь. Старушенция от газа сразу отрубилась, а эта сидит, как огурчик. Пришлось пустить туда слоновью дозу…

— Давай сначала попробуем, — нетерпеливо поморщился Грундер, — а уж потом будем делать выводы. Не подействует — попробуем что-нибудь другое.

— Расслабься, детка, — улыбнулся Гарри, взяв Илану за руку.

— Заткнись, болван.

— Ну и характер у девчонки!

— Ничего, сейчас она станет посговорчивей, — пообещал своему помощнику Отто Грундер.