Иван Елагин Собраний Сочинений в двух томах Том второй. Стихотворения. Портрет мадмуазель Таржи. ПОД СОЗВЕЗДИЕМ ТОПОРА * * * Выходит — ошибся я малость, Пустым оказался билет. А мне почему-то казалось, Что я настоящий поэт. Я думал, что все вы придёте Расхватывать строк вороха, Качаться на спаде и взлёте, Вздыхать на ухабах стиха. Но критик чужого пошиба, Моих не читающий книг, Со мной не миндальничал, ибо В статье заявил напрямик, Что я неудавшийся лирик, Что стих мой давно не у дел Что ветер сатиры до дырок Стихи мои все просвистел! И он, доказательства ради, Представил фигуру мою — Как глупо стою на эстраде, Как руку в пространство сую. Не первый удар, не последний, Чего не бывает в пути! Бывают удары заметней, Бывают и хуже статьи. * * * Человек был кроток, тих. Улыбался за двоих. А потом вдруг осерчал, Почернел и отощал. Стал он пугалом вороньим, И его мы похороним. Не спеша идут куда-то По дороге два солдата. Напевают без забот. А убьют их через год. Мне живется очень кисло, Я ни в чем не вижу смысла. Смысла нет в моих стихах. Я пишу их впопыхах. Неожиданно нагрянув, Смерть нас гонит, как баранов На продажу гонят гурт. Дичь. Нелепица. Абсурд. Оттого и эта строчка Обреченностью горда, Как прощальный взмах платочка Из вагона в никуда. * * * Обдало меня время печальной волной. Я мальчишкою в комнате рос проходной. За комодом, где спал я, всю ночь надо мной Занавеска дышала сквозною стеной. Где-то там, если в прошлое ехать назад, И трамваи звенят, и деревья шумят, Гомонят и щебечут родные миры — Проходные дворы, проходные дворы. Я и сам оказался такой проходной. За страною страна пронеслась стороной. Сколько встреч наносных, поездных, проездных! Сколько женщин в дороге я знал проходных! Сколько с вами носился и маялся я, Проходные враги, проходные друзья! Сколько громких имен, сколько слав проходных Довелось повидать на дорогах земных! Сколько раз мне поэт попадался такой, Что пройдет с проходною своею строкой, Потому что сердца задевают едва Проходные слова, проходные слова… * * * Негодуем, тоскуем, хохочем И стареем у чайных столов. Об искусстве шутя, между прочим, Скажем нехотя несколько слов. Пусть сравненье покажется грубым – Расставаться не хочется с ним: Разговаривать много не любим Мы про женщин, с которыми спим. Разговаривать— критиков дело. Заприметивши издалека, Обсуждать начинают умело Грудь, прическу, колени, бока. И трезвонят, чтоб было им пусто! Им легко языками молоть… Кожей мы ощущаем искусства Золотую, горячую плоть. И пускай они пишут и пашут На просторах газетных полей! Им оно только ручкой помашет, Ну, а нам — нарожает детей. * * * Не надо слов о смерти роковых, Не надо и улыбочек кривых, И пошлостей, как пятаки потёртых. Мы — тоненькая плёночка живых Над тёмным неизбывным морем мёртвых. Хоть я и обособленно живу, — Я всё же демократ по существу, И сознаю: я — только единица, А мёртвых — большинство, и к большинству Необходимо присоединиться. * * * He в строчке хорошей тут дело, Не в строчке плохой, А в том, чтоб душа молодела От корки сухой, А в том, чтобы нищенской стайкой Плетясь, облака Тебе бы как теплой фуфайкой Согрели бока. И вовсе неважно, что мало Ты мир понимал, Но лужа тебе просияла, Как лунный опал. Но ветка тебе постучала В окно поутру, Но птица тебе одичало Кричит на ветру, И ты по вечернему логу Идешь холодком, И дерево машет в дорогу Зеленым платком. И что там какие-то тайны — Секрет мастерства, — Пусть будут, как звезды, случайны Ночные слова, Пусть падают криво и косо В овраги стиха, — Вот так же летят под колёса Листвы вороха. Но помни, что с болью, со стоном, Как грех на духу, Вот так же слова исступлённо Отдашь ты стиху, Но помни, что ты настоящий — Лишь всё потеряв, Что запах острее и слаще У срезанных трав, Что всякого горя и смрада Хлебнешь ты сполна, Что сломана гроздь винограда Во имя вина. |
