Тот, кто влюбляется в дурнушку, влюбляется со всей силой страсти, потому что такая любовь свидетельствует или о странной прихоти его вкуса, или о тайных чарах любимой, более сильных, чем чары красоты.

Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда.

У детей нет ни прошлого, ни будущего, зато, в отличие от нас, взрослых, они умеют пользоваться настоящим.

У друзей мы замечаем те недостатки, которые могут повредить им, а у любимых те, от которых страдаем мы сами.

Хорошо быть знатным, но не хуже быть и таким человеком, о котором никто уже не спрашивает, знатен он или нет.

Часто люди падают с большой высоты из-за тех же недостатков, которые помогли им ее достичь.

Человек свободный, холостой и к тому же неглупый может занять более высокое положение, чем ему было предназначено по праву рождения. Куда труднее сделать это женатому: брак словно вводит всех людей в назначенные им рамки.

Человек, который утверждает, что не родился счастливым, мог бы, по крайней мере, радоваться благополучию друзей или родных. Зависть отнимает у него даже эту радость.

Чем ближе мы соприкасаемся с великими людьми, тем более ясно видим, что они всего лишь люди. Они редко кажутся великими своим слугам.

Благодарность подобна честности купца: она поддерживает коммерцию. Часто мы оплачиваем ее счета не потому, что стремимся поступать справедливо, а для того, чтобы люди охотнее давали нам взаймы.

Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.

Больше всего оживляет беседы не ум, а взаимное доверие.

Большинство людей отвечает не на чужие суждения, а на собственные мысли.

Бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных.

Было бы куда полезнее употребить все силы нашего разума на то, чтобы достойно снести несчастья, уже случившиеся, нежели на то, чтобы предугадывать несчастья, которые еще только могут случиться.

Было бы слишком самонадеянно с нашей стороны думать, что смерть и вблизи покажется нам такой же, какой мы видели ее издали.

В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.

В основе так называемой щедрости лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим.

В очень многих случаях поведение людей только потому кажется смешным, что причины его, вполне разумные и основательные, скрыты от окружающих.

Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.

Величавость – это непостижимая уловка тела, изобретенная для того, чтобы скрыть недостатки ума.

Величайшее чудо любви в том, что она излечивает от кокетства.

Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.

Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, чем маленькую неверность.

Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.

Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным.

Все расхваливают свою доброту, но никто не решается похвалить свой ум.

Все, что перестает удаваться, перестает и привлекать.

Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.

Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди обычно отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.

Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.

Герои отличаются от обыкновенных людей только большим тщеславием.

Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.

Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.

Для того чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе.

Добродетель не достигала бы таких высот, если бы ей в пути не помогало тщеславие.

Если бы не льстили себе сами, нас не портила бы чужая лесть.

Если судить о любви по обычным ее проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу.

Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.

Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.

Зависть еще непримиримее, чем ненависть.

Изящество для тела – то же, что здравый смысл для ума.

Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма.

Иногда, оплакивая потерю близкого человека, мы в действительности оплакиваем самих себя: мы оплакиваем наши утраченные наслаждения, богатство, влияние, мы горюем о добром отношении к нам. Таким образом, мы проливаем слезы над участью живых, а относим их за счет мертвых.

Иной раз, проливая слезы, мы ими обманываем не только других, но и себя.

Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств.