— Но как? Почему они ползают?

— А как движется статуя Грома? — ухмыльнулся, заметив, что глаза брата стали еще больше.

— Никто не помнит, изготовили ее еще по ту сторону Восточного хребта, или здесь. Видят и северяне тоже… Золотая, в половинный рост человека — и человека изображает. В головном уборе древнего жреца, таком — раскрытым цветочным венчиком.

— А почему гром?

— Написано. Мастер посвятил ее Грому — верно, она в Доме Земли стояла. Старая, судя по виду — мастера сейчас работают иначе. Ее видят разные люди то здесь, то там. И в тех местах, где ее точно быть не могло.

— Может, таскает кто! — чуть свысока сказал Кайе.

— Золотую? Тяжеловато для простой забавы.

— А почему я не знал о ней? — возмущение в голосе мешалось с обидой.

— А ты не стремишься узнать. Мог бы и старые свитки прочесть, и расспросить старших.

Мальчишка отмахнулся только, отвернулся и замотался с головой в тонкое тканое одеяло; но старший знал, видел прекрасно, что Кайе не спит. И мало того — время от времени край одеяла откидывался, открывая окошко для любопытного и настороженного глаза. В жизни не признается ведь, что не по себе…

Только когда небо стало розоветь, мальчик заснул по-настоящему, успокоенный.

К вечеру следующего темные сгорбленные фигурки замелькали между камней. Нечесаные, низколобые, они боялись приблизиться — но приближались, с каждым мигом смелея.

— Норреки… — презрительно сказал Къятта, пальцем погладив рукоять метательного ножа. Младший брат сразу вскинулся — как же, еще не забыл своих дикарок-близнецов.

— Хотят напасть, дурачье. Ну, пусть пробуют…

— А огня они не боятся? — подал голос один из спутников.

— Нет.

— А если пламя направить на них?

— Не выйдет — сухая трава, сами пожар не удержим.

Дикари осторожно смыкали кольцо. Слишком далеко для удара чекели, но достаточно для броска булыжника.

На лице мальчика не было и намека на страх — лишь интерес. Дикие звери хотят напасть на них. Будет здорово показать им, кто на самом деле хозяин Лимы!

— Держись подле меня. Не смей перекидываться, — сквозь зубы сказал Къятта, видя загоревшиеся глаза ребенка.

— Почему? — обиженно вскинулся брат.

— Слишком долго потом придется лечить своих же от когтей энихи.

— Да я..! — начал было мальчишка, но умолк, кусая нижнюю губу.

— Тебе в радость побегать и побить хвостом по бокам, — Къятта отстранил брата и помахал Нъенне.

— Надо всем двинуться к одной стороне. Так мы достанем их, а камни сзади не долетят. А пока стойте кольцом. Пусть приблизятся.

Нъенна кивнул — молодой человек чувствовал его страх. Дикарей было много… десятка четыре. Къятта может защититься от каменного града, поставив невидимый щит, но щитом можно закрыть самое большее двоих. И нет сомнений, кого он закроет. Если этот «кто-то» усидит на месте. А щит Нъенны куда слабее… остальные почти не в счет. Кусая губы, юноша смотрел на крадущихся дикарей — движения их обретали все большую уверенность.

— Они никогда не встречали юва, — сказал Хлау.

Его первым ударил камень — сзади. Южанин сдержал крик — а дикари осмелели, видя, что незнакомцы не сопротивляются. Град камней обрушился со всех сторон.

Къятта с невеликой помощью Нъенны удерживал камни, позволяя им лишь коснуться кожи, не причинив вреда. Но совсем отгораживаться от них не стал… правильно, понял Нъенна. Дикарей много, перебьют остальных — и Къятте с мальчишкой не прорваться. Выбрав сторону, где норреки держались кучно, отделенные от остальных, Къятта обронил, словно отдавая приказ собственной грис:

— Вперед.

Южане в три прыжка преодолели расстояние, отделявшее от дикарей; сверкнули молнии чекели и дротики. Дикари на другой стороне не успели понять, что происходит, лишь двое наиболее сообразительных кинулись напасть сзади, пока чужаки заняты.

Кайе оглянулся — и метнулся туда.

Видя несущегося на них мальчишку, двое дикарей одновременно бросили увесистые камни. Кайе легко увернулся. Правый норрек замахнулся дубиной, перекинув ее из левой руки в другую. Крик Къятты и обоих норреков прозвучали одновременно. Правый упал с дротиком Къятты во лбу, левый, завывая, катался по земле, пытаясь унять боль от огромного ожога на плече.

Къятта и остальные стояли среди тел. Между ними и живыми дикарями нахохлилась мальчишечья фигурка.

— Идиот, — негромко проговорил старший из Тайау. — Даже убить врага толком не способен. Только детишек-игрушек.

Норреки молча смотрели на страшных чужаков, не решаясь вновь нападать. Потом один из них бросил камень в мальчишку. Булыжник попал по ноге, сильно; Кайе упал на одно колено, и словно факелом вспыхнул — ближайший дикарь с воплем схватился за лицо.

Скоро все закончилось.

Меньше половины дикарей покинули площадку, остальные лежали мертвые. Вовремя для южан — даже у Къятты уже не осталось силы на щит и чекели, а отбиваться от камней было невозможно.

Только мальчишка, хоть и дышал прерывисто, рвался продолжить схватку. Он весь горел — дотронувшись до его руки, брат изумленно присвистнул.

Сгреб Кайе в охапку и потащил в тень валуна, не обращая внимания на попытки вырваться.

— Они еще не ушли! — отчаянно выкрикивал мальчик.

— Они не ушли, а от тебя останется одна оболочка, если не прекратишь дурить, — отрезал брат. — Сиди!

Вырвал с корнем колючий куст и сунул в руки мальчишке. Кайе взвыл, уколовшись; листья на кусте скрутились, как от близости пламени. Впившись в оставленную наиболее крупным шипом ранку, мальчишка промычал что-то злобное. Къятта довольно усмехнулся, видя, что тот уже не рвется догонять дикарей.

— Я тебе не ребенок! — наконец выпалил брат.

— Уже нет, — старший по-хозяйски и одновременно успокаивающе положил руку на его плечо. — Ты был в настоящей стычке, хоть и несерьезной.

— Несерьезной?! — оскорблено надулся мальчик, демонстративно отвернувшись, и начал обламывать ветки с куста. Осторожно — это снова вызвало улыбку у старшего. Значит, остыл.

Бегло оглядев мальчишку и оценив, что серьезных ушибов нет, Къятта оставил его. У него самого на плече был заметный след от булыжника, в остальном камни его не задели. Нъенне и еще одному повезло меньше, особенно Нъенне — тот сидел, пытаясь унять льющуюся на глаза кровь.

— У меня крепкий череп, — немного неестественно рассмеялся юноша. Перед глазами его растекались алые круги, и каждый звук отдавался металлическим звоном.

— Собираешься умирать? — Къятта присел рядом.

— Не хочу.

Къятта оглядел остальных — они занимались своим ушибами. У второго серьезно раненого была повреждена рука и сломано ребро. Ехать верхом он бы не смог.

— Придется вам двоим побыть в одиночестве, пока мы не вернемся.

— Только не здесь. Дикари могут снова явиться.

— Тогда уж убей их сейчас, — вставил Хлау, глядя исподлобья.

— Ты и останешься с ними. Отсюда перевезем… а дальше как выйдет.

— Собираешься ехать к перевалу втроем? — спросил Нъенна.

— Вчетвером. Уж не моего ли брата ты позабыл? — спокойно поинтересовался Къятта.

— Но он ребенок. Проще вернуться всем…

— Этот ребенок разогнал тех дикарей, что ты упустил, — ласково сказал старший из Тайау. — Уж сегодня он научился многому. И не забудет.

Мальчишка за валуном слышал все — и не мог сдержать довольной улыбки.

— Но там могут быть эсса.

— Вот и посмотрит на крыс.

Крысы оказались похожими на южан. Кайе представлял себе эсса как дикарей — ну, быть может, чуть более на человека похожих. А встретил — людей с серовато-смуглой кожей и бледными волосами. И глаза у них были блеклыми, не то что у юва. Неинтересно… Правда, смотрели они так, словно право имели высоко голову задирать. За каждый такой взгляд хотелось ударить — и Къятта отослал брата подальше, на лесную опушку, пока разбирался с эсса.

Только стало известно про новый перевал, северяне подоспели. Да пусть пользуются, не жалко — тропка узкая, опасная, а сам перевал далек и от Асталы, и от Тейит. Но нельзя же спесь не сбить с них. Приятно злить, а они ведутся, вот-вот и драку начнут… Сильный соблазн, но нельзя. О младшем не беспокоился — знал, что мальчишка сумеет за себя постоять.