— Ты слишком полагаешься на Силу, — невозмутимо ответствовал Соправитель. — Не получилось, и ладно. Мальчик еще в том возрасте, когда душа податлива, как теплый воск. Не обязательно переписывать… можно и уговорить — так, что он сам будет рад оказать нам услугу. Ведь, в конце концов, разве не мы дали ему дом, родственников и друзей, и прочее, о чем мальчишка из леса не мог и мечтать?
День, когда Огонек впервые взял в руки чекели, был солнечным, особенно лучистым казался из-за прошедшего слепого дождика — и огромной радуги надо всей Тейит.
— Почему? Это же оружие юга, — бормотал Огонек, поворачивая так и эдак прозрачный золотистый кристалл в палец длиной.
— С северным ты не управишься. Твой «ведущий» — южанин, — улыбнулся Кираи, который и вручил Огоньку кристалл.
— Но как ваши мастера изготовили такое оружие? — недоверчиво спросил подросток.
— Что ты, наши бы не сумели. Но мы хорошо заплатили одному южанину в Чема.
— А! — Огонек приложил чекели к глазам, пытаясь разглядеть сквозь него радугу.
Вспомнил: всего неделю назад раздобыл в Ауста обломок уже истощенного Солнечного камня. Тоже пытался через него смотреть. Как сейчас помнил: покрутил в пальцах кусочек, поглядел сквозь него на плывущее облако. Нет, не видно. Досадно — мертвый камень, мутный уже. А живой — кто даст? Мелькнула озорная мысль: Лачи благоволит к полукровке, если убедить, что очень нужно, может и не отказать… А тут вот — подарок.
Улыбнулся еще раз. Солнечный камень.
А имя его самого — Тевари, Солнечный тростник.
Попадать в цель с помощью золотого кристалла оказалось не так-то просто: Огонек упорно не мог получить убивающей молнии, а когда наконец получил, прожег дыру в камне на расстоянии трех шагов от мишени. Не пострадал никто — рядом с Огоньком был только Кираи, а тот предусмотрительно стоял сзади.
— Мда… бросать дротики у тебя выходило не в пример лучше, — усмехнулся молодой воин. Мальчишка смутился было, потом испытал гордость — слова словами, а по-настоящему учить Огонька некому в Тейит. Только вспоминать, что делал «ведущий»… а теперь Огонек может и сам! По жилам разлилось тепло, рука стала легкой, и молния ударила в край мишени, вызвав одобрительный возглас Кираи.
— Что такое долина Сиван? — спросил подросток, когда тренировка закончилась.
— Долина в кольце холмов… Солнечный камень лежит там в неглубоких колодцах, наши разведчики сумели отыскать их — и едва перенесли туда лагерь, как явились южане. Южан было мало, по счастью, но вели они себя нагло, настаивали на собственном первенстве. Лачи мог приказать вышвырнуть их из Долины… но поступил благородно, правда, эти животные вряд ли смогут оценить его поступок. Он предложил поделить долину пополам… Но южане так и не унялись, — Кираи прищелкнул пальцами, потом взмахнул кистью, будто отряхивая от чего-то неприятного, липкого. — Лачи направит послов… Если с ними вообще можно договориться, он договорится — поедет сам.
— Вы так и враждуете все время? То стычки, то спокойно более-менее? — спросил Огонек. — Не надоело?
— Куда же деваться… Если бы юва хоть не зарились на чужое! Им есть куда отступать. Они говорят — пустынные плато. Но перед нами — только скалы и море. Неужто нам уподобиться горным орлам, цепляться за облака, чтобы южане могли преспокойно распоряжаться всеми земными богатствами? Правильно, скажешь?
— Неправильно, — откликнулся полукровка.
Больше ничего не успели — Шику явился, радостный, будто жаворонок. Огонька всегда поражал контраст — светлое, беспечное существо был этот юноша — но с седыми висками. Что он пережил в прошлом, оставившее подобный след? И почему по-прежнему весел?
Это просто шутка природы, рассмеялся Кираи, к которому, смущаясь, обратился Огонек за ответом. Таким он родился…
Голубь, что кружил над уступами, выбрал нужное окно и опустился на каменный подоконник. Заворковал, топорща черно-белые перья. Элати отвязала от его лапки письмо, прочитала, нахмурилась. Цепочка бурых, неровных знаков содержала в себе известие: южане направляются к долине Сиван, как и следовало ожидать, как и было оговорено. И Дитя Огня едет с ними.
— Что задумали эти отродья Бездны? — глухо и слегка растерянно произнесла женщина. — Неужто они и впрямь намерены ударить?
— Если они ударят, у нас есть, чем ответить, — часом позже сказала ее сестра. — А еще лучше — ударить первыми. Потерла кончики пальцев, испытывая сожаление — снова придется советоваться с Соправителем. Ах, как не хочется…
Лачи был недоволен, услышав слова Соправительницы. Сказал:
— Мальчишка еще ни к чему не готов.
— Нет времени ждать, пока полукровка вырастет, — во второй раз произнесла Лайа. Уже раздраженно — ведь первый раз ответа не получила. И молчала больше месяца. Но теперь!
— Опасно, моя дорогая. Даже при том, что у нас, по сути, нет выбора…
Женщина, чьи плечи скрывала бело-серая полосатая накидка, резко отвернулась к окну.
— Если мы не решимся сейчас, южане поймут, насколько могут держать нас за горло. Наши предки были невероятно глупы. Взять себе земли, в которых недостаточно солнечного камня и золота…
— Было достаточно. Север выпил всё. Быть может, наша Сила ведет в тупик…
— Думаешь, скоро на земле останутся только южане? — с надменной насмешкой спросила женщина.
— Они тоже не продержатся долго, я полагаю. Хотя дольше нас, и все же их путь тоже закончится в тупике.
— Ты будешь ждать, пока чужая Сила снесет Тейит, и не пошевельнешься, лишь бы лесной найденыш случайно не пострадал? — в голосе женщины слышался лед горного водопада.
— Если не ты, то твоя сестра не раз охотилась с птицами. Неужто ты думаешь, что едва оперившийся птенец принесет тебе дичь? Он скорее сломает крыло и упадет, и ты лишишься и охотника будущего, и добычи. Впрочем, попробуем… Может быть, они знают, сколь мы слабы. Но вряд ли знают, что у нас найдется, чем ответить…
— Отчего ты грустишь? — сказал Огонек, пытаясь лепить из глины фигурку кессаль. Ила, в руках которой порхала игла, оторвалась от шитья.
— Лачи сегодня рассказал мне… никак не могу поверить. Ты слышал, что двое его племянников, близнецы, отправлены были заложниками на Юг. Девушка недавно вернулась… неудивительно, что новость об этом не разнесли по всему городу. Я тоже молчала…. Бедняжка вынесла столько… — Ила смаргивала, но слезы упорно катились, и шить она не могла. — Я не знаю, как погиб ее брат. Я вырастила их, Огонек. Лачи сказал, что слухи дошли — его убили южане — в так называемом круге. Быть может, ты знаешь. Любимая их забава… Не знаю, что пришлось ему перенести. Лачи сказал… Он верил, что хоть детей они пожалеют.
— Ясно, — совсем тихо сказал Огонек. — Я видел… их круг. Но там были только Сильнейшие…
Лайа позвала мальчишку — приняла его в комнате, похожей на ту, где когда-то пыталась читать его память. Похожие рукотворные звезды на темном обсидиановом потолке… Не слишком приятно — вспоминать.
— Ты поедешь в долину Сиван вместе с Лачи и другими.
— Зачем?
— Выбери ответ по собственному вкусу. Например, едешь, чтобы поглядеть на добычу Солнечного камня.
— А что еще я должен буду там делать? — не уступил Огонек. В конце концов, лишь тот кто сопротивляется сохранит собственное достоинство.
— Пока не знаю.
— Как скажешь, элья.
Женщина поднялась, глядя свысока — а может, и вовсе не глядя, а попросту погрузившись в собственные мысли. Огоньку велела готовиться к дороге. И даже знаком не показала, чтобы полукровка убирался из галереи, тот и сам не стремился задерживаться.
Утром по туману выехали — сыро было, и довольно зябко. Лачи, похожий в тумане на статую, возглавлял отряд. Огонек косился на него — подумывал, не стоит ли попытаться расспросить Соправителя, раз уж у Лайа не удалось выведать ничего. Ехал молча.
