Бросив на Эбби пытливый взгляд, Клара отпила немного пунша.

— А ты точно уверена?

— О, поверь мне, я уверена так, как только может быть уверена женщина.

Она не забыла тот болезненный урок, который виконт преподнес ей в кабинете. И если девушка начинала ощущать, что снова попадает в сети его очарования, то сразу же вызывала в памяти эти унизительные минуты.

— Ну не знаю, Эбби. – словно размышляла вслух Клара. – Если мужчина не желает женщину, то он не смотрит на нее с такой одержимостью, с какой Спенсер смотрит на тебя.

Проследив за взглядом Клары, Эбигейл увидела, что Спенсер все еще смотрит на нее, обращая мало внимания на своих собеседников. Он уже не улыбался, но его серебристые глаза пожирали ее заживо, блуждая по ее телу и словно касаясь ее губ, груди, живота….

Высокомерный негодяй – у него не было права так смотреть на нее, когда он сам прекрасно знает, что никогда не решится осуществить желаемое. Эбби вздернула подбородок. Прекрасно, пусть смотрит. Потому что виконт никогда больше не дотронется до нее, только не после того, что он натворил тогда в кабинете.

— Половина женщин, присутствующих здесь, удавились, лишь бы мужья смотрели на них подобным образом. – Сказала Клара. – И без слов понятно, что он хочет тебя.

— Да, но ему нужно только мое тело. Во мне ему интересно только это.

— Я так не думаю. Я знаю виконта уже достаточное время, и никогда не видела, чтобы он смотрел на кого–либо вот так. Это больше, чем просто желание, это… это безумное желание.

— Спенсеру нечего безумно желать. У него и так есть, все чего он пожелает, – в голосе Эбби звучало пренебрежение.

— Мужчины иногда не могут сказать, о чем они мечтают. Они имеют представление только о своих желаниях, но понятия не имеют, что им нужно на самом деле. А лорду Рейвенсвуду нужна ты. И я готова поспорить на свою жизнь, что так и есть.

— Тогда ты ее проиграешь. – Уверила подругу Эбби. Она не смела даже и надеяться на такое. Однажды ее надежды уже были жестоко разрушены.

— Ты не можешь бросить бороться за него сейчас – улыбнулась Клара. – И если твоего лорда на самом деле беспокоит только отсутствие у тебя светского лоска, ты легко избавишься от этого недостатка. Ты уже от него избавилась.

Эбби изобразила подобие улыбки.

— О, конечно. Теперь, когда я выучила язык веера, и знаю, как делать реверанс перед герцогом, я могу стать идеальной виконтессой.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Сейчас ты намного увереннее в себе, чем была неделю назад. И ты на самом деле идеальная виконтесса.

— Это так мило, Клара, но мы обе знаем, что мне никогда не стать ею. У меня нет ни связей, ни состояния…

— У лорда Рейвенсвуда была не одна возможность взять в жены женщину таких достоинств, но он этого не сделал. Честно говоря, ты первая, кто его так серьезно заинтересовал.

Эбби, открыла рот, чтобы не согласиться, но Клара опередила ее, быстро добавив:

— И не говори мне, что у него не было выбора. Он мог заявить, что ты его любовница или заплатить кому–нибудь, чтобы тебя отправили обратно. В его распоряжении целая армия полицейских, да ты и сама знаешь. Виконт мог сделать с тобой все, что угодно. Но он ничего этого не сделал.

— Потому что, несмотря на все его проступки, Спенсер благородный человек. Большую часть времени.

— И потому что он уважает тебя. И если, как ты говоришь, ему нет до тебя дела, зачем же было придумывать этот притворный брак?

Эбигейл не хотела принимать доводы Клары, но они терзали ее с той же силой, что и недавний голод. Хотя Спенсер и предложил ей стать его любовницей в их неудачную встречу в кабинете, она подозревала, что это была скорее угроза, чем реальная возможность. Чем еще можно объяснить его нежелание воспользоваться этим способом с самого начала?

Клара наклонилась поближе.

— Я знаю, как выяснить, имеет ли для него значение твое происхождение. Подойди к нему, пока он беседует с лордом Ливерпулем и сэром Робертом Пилом. Эти люди очень важны для его карьеры. Если Спенсер на самом деле стыдится тебя, то постарается увести тебя в другую сторону. Или позволит сказать тебе всего лишь пару слов. Тогда ты точно будешь знать, как он к тебе относится

— Да. А еще я могу кинуться под ноги несущегося жеребца, что бы увидеть, соблаговолит ли Спенсер спасти меня. Но я этого не сделаю.

— Трусиха.

— Нежелание оказаться в неудобном положении на глазах у премьер–министра и секретаря министерства внутренних дел – не трусость. Это — благоразумие.

— Это даже хуже, чем согласиться быть представленной королю?

— Это другое. Меня вынудили согласиться на это.

— И это сделал твой муж, который предположительно стыдится тебя.

— Он тоже был вынужден. Но Спенсер ясно дал понять, что не в восторге от этой идеи.

— Тогда покажи ему, что он ошибается. Покажи ему, как ты можешь очаровывать его высокопоставленных друзей, просто оставаясь самой собой, а не подражая манерам так называемых истинных леди.

Клара изучающе оглядела Эбби поверх бокала с пуншем.

— Но только если ты уверена, что справишься.

Эбигейл хмуро уставилась на свою подругу, проклиная Клару, за то, что та так хорошо ее изучила.

— Если я выставлю себя на посмешище, ты за это ответишь. Если Спенсер устроит мне разнос, я во всем всю вину я свалю на тебя.

Клара коварно улыбнулась.

— Вот и замечательно. Я не боюсь его милости. Вопрос в том, боишься ли его ты?

Нет, только не его. Она боялась только того, что в очередной раз будет выглядеть перед ним дурочкой. Боялась того, что ее надежды снова превратят в прах. Боялась оказаться правой, и понять, что Спенсер действительно презирает ее.

Выход был только один — встретиться со своими страхами сию же минуту.

Спенсер сузил глаза, увидев, как Эбби направляется к нему с решительным видом. Так и не скажешь сразу, что она задумала. Из–за его идиотских действий неделю назад по её лицу больше нельзя было прочесть, затевает она что–то или нет.

Он вздохнул. В любом случае она ничего не будет затевать, не так ли? По крайней мере, та утончённая псевдо–англичанка, которой она стала. Он ненавидел эту новую Эбби. Он ненавидел её отстранённый вид и спокойную изысканность, её отказ открыто выражать свои мысли. Больше всего он ненавидел то, что она больше не внимала каждому его слову и не смотрела на него с явным обожанием.

Неважно, что винить Эбби в отдалении от него, он мог только себя. Как капризный ребёнок, желающий того, чего он не может получить, Спенсер хотел вернуть прежнюю Эбби. Ему не хватало её дерзких суждений. Он скучал по её поддразниванию, её флирту, её улыбкам.

Она улыбалась и сейчас, но в улыбке отсутствовала теплота. Это убивало его. Спенсер всегда думал, что живёт как в аду, потому что она была так близко, прямо перед его носом, такая милая и искусительная, а он не мог потакать своим желаниям. Но это было лишь чистилище. Адом оказалось лишиться настоящей Эбби, быть обречённым никогда больше не греться в лучах её внимания.

— Вот Вы где, — сказала Эбби, подходя к нему с той отчуждённой улыбкой на губах, которую он терпеть не мог. Она просунула руку в перчатке под его локоть. – Я как раз думала, куда Вы ушли, мой дорогой.

Его резануло ласковое обращение, произнесённое механически. Игнорируя жестокую боль, он повернулся к своим собеседникам.

— Джентльмены, — сказал он, — я полагаю, вы ещё не знакомы с моей женой.

Она склонила голову в исполненном достоинства поклоне:

— Очень приятно. Мой муж так много говорил мне о вас обоих.

— Я лишь надеюсь, что по его рассказам мы не показались Вам ужасными занудами, – пошутил сэр Роберт и подмигнул.