— А Эсме Карлинг?! — воскликнула Кейт. — Старая, некрасивая, бездетная, одна на всем свете! Не очень хорошая писательница. Она тоже не представляла никакой ценности? Ну ладно, у нее не так уж много всего было. Квартира, чужой ребенок, с которым она проводила вечера, несколько фотографий, ее собственные книги. Какое у него было право решить, что ее жизнь не имеет значения?

Дэниел ответил с горечью:

— Ты так уверена в себе, Кейт, правда? Так всегда четко знаешь, что правильно. Это, наверное, очень удобно — никогда не встречаться лицом к лицу с моральными проблемами, которые не так-то легко решаются. Уголовное право и полицейские инструкции — они дают ответы на все твои вопросы, да?

— Да, в каких-то вещах я совершенно уверена, — ответила она. — Уверена в том, как надо относиться к убийству. Как могла бы я быть офицером полиции, если бы не была уверена?

К ним подошел Дэлглиш. Он заговорил совершенно обычным тоном, будто они дружески беседовали все вместе в приемной полицейского участка в Уоппинге:

— Эссекская полиция не станет пытаться достать труп из болота, пока не рассветет. Я хочу, чтобы вы отвезли Кейт в Лондон. Как вы, в состоянии вести машину?

— Да, сэр. Я вполне в состоянии вести машину.

— Если нет, Кейт поведет сама. Мистер Де Уитт и мисс Певерелл полетят со мной на вертолете. Им нужно вернуться как можно скорее. Жду вас обоих сегодня же ночью в Уоппинге.

Дэниел стоял рядом с Кейт, пока три темных человеческих фигуры не сели в вертолет, где их ожидал пилот. Машина взревела, оживая, огромные лопасти медленно повернулись, затем начали вращаться с такой быстротой, что стали невидимы, словно исчезли в тумане. Вертолет приподнялся с земли и взмыл в небо. Этьенн и Эстель стояли на краю поля, глядя вверх, вслед вертолету. Дэниел подумал с горечью, что они выглядят как экскурсанты. Удивительно, что никто из них не машет на прощание рукой.

— Я кое-что оставил в доме, — сказал он Кейт.

Дверь парадного входа была открыта. Кейт вместе с ним прошла через холл в кабинет, держась чуть сзади, чтобы ему не показалось, что он — арестант под конвоем. Свет в кабинете был выключен, но языки огня в камине отбрасывали пляшущие отсветы на потолок и стены комнаты, пятная красным, будто кровью, полированную поверхность стола. Фотография по-прежнему лежала на месте. Дэниел на миг удивился, что Дэлглиш не взял ее с собой. Но сразу вспомнил: это уже не важно. Теперь ведь не будет процесса, не будет вещественных доказательств, не нужно представлять фотографию в суде в качестве улики. Она больше не нужна. Она не имеет значения.

Дэниел оставил фотографию на столе, повернулся к Кейт, и они вместе молча пошли к машине.