Титус захлопнул холодильник и пнул дверцу ногой. Пнул сильно.
— Интересно, на вкус она была так же противна, как ее слова? поинтересовался он.
Вытащив Дэмп из корзины с компостом, Пандора бросила ребенку на голову пригоршню муки и улыбнулась брату.
— Только Ток может ответить на твой вопрос, сказала она.
Где-то наверху зазвенел звонок.
ДВЕРЬ ОТКРЫТА
Со звуком, от которого начинало сводить зубы, Щеколда-Лэтч отодвинул засовы, снял висячие замки и провернул огромный ключ в заржавевшей скважине. «Вы звонили?» — задал он риторический вопрос.
Лэтч считал нужным носить классический костюм дворецкого — белую рубашку, черный галстук и черный пиджак. В семнадцатый раз за это утро любуясь своим отражением в зеркале в прихожей, он подумал, насколько портит общее благоприятное впечатление вид его волосатых коленок, робко выглядывающих из-под килта сомнительного происхождения.
Он яростно почесался — до того как стать униформой слуги, килт дворецкого успел послужить собачьей подстилкой. Во всех остальных отношениях работа Лэтча в качестве дворецкого замка Шлосс была идеальной, ибо давала ему большую зарплату и позволяла пользоваться миниатюрной японской машиной и тремя комнатами на чердаке Шлосса, а взамен требовала всего лишь демонстрировать любезность у парадной двери, а также умело разглаживать газеты и не ронять утреннюю почту с серебряного подноса… ну и, конечно, носить эту безумную шерстяную униформу.
Жутко хмурясь, Лэтч открыл дверь. На пороге стояла женщина. Средних лет, плотная, в руках она держала видавшую виды пластиковую сумку и распространяла вокруг запах лаванды.
— Доброе утро, — сказала она, с трудом отводя глаза от коленок Лэтча, чтобы встретиться с ним взглядом. — У меня встреча с миссис Борджиа.
Забыв о хороших манерах, Лэтч молча уставился на нее. Раскатистое «р» звучало в ее устах, словно утробное мурлыканье кошки у камина, а ритм ее речи вызывал в памяти образы комаров, торфяников, овечьей шерсти, запутавшейся в колючей изгороди, и упругости вереска под ногами. Лэтч на минуту перенесся во времени в дни юности, но ее голос быстро вернул его к действительности.
— Собираешься таращиться на меня, как чесоточная овца, или все-таки впустишь в дом? Ну же, юноша!
Лэтч прочистил горло, слегка пожал плечами и изрек:
— Не будет ли модом любезна известить меня о своем имени?
— Господи, юноша, какой же ты надутый индюк. Зовут меня Флора-Морган-Фионн-Мхайри-бен-Маклахлан-Мо-ранджи-Фиддач. Для тебя миссис Маклахлан. Ну, теперь-то впустишь? — И, оттолкнув Лэтча, миссис Маклахлан шагнула в огромную прихожую Стрега-Шлосса.
Утреннее солнце высветило тот факт, что дом пребывал в грустном запустении. С потолка свисала паутина, хрустальные канделябры не сверкали, а пустой камин был забит мятыми конвертами. Втянув в себя смешанный аромат воска и старой собаки с легкой примесью древесной золы и полного подгузника, миссис Маклахлан застыла перед большим столом, заваленным счетами, письмами, глянцевыми каталогами, а также разнообразными поводками, веревками, цепями и неправдоподобно большими собачьими ошейниками.
Закрыв переднюю дверь, Лэтч прошагал мимо миссис Маклахлан и распахнул дверь в самую темную и мрачную комнату Стрега-Шлосса.
— Обескураживающая комната, модом. Если вы соизволите присесть, я проинформирую синьору Стрега-Борджиа о вашем прибытии.
Лэтч с поклоном пропустил миссис Маклахлан в тесную комнату и закрыл за ней дверь.
— Маклахлан-Моранджи-Фиддач! — пробормотал он. — Интересно, какова расцветка ее клана?
Пока шаги дворецкого удалялись по коридору, миссис Маклахлан разглядывала единственное сиденье в обескураживающей комнате. Это был диван, который выглядел почти так же негостеприимно, как если бы был окружен колючей проволокой, знаками «СТОЙ! НАЗАД!» и сворой патрульных доберманов. Миссис Маклахлан подождала. Где-то в отдалении пробили часы. Несколько раз приглушенно прозвонил и смолк телефон.
Миссис Маклахлан пощупала диванную подушку и вздохнула. Несмотря на данное себе недавно обещание, она чувствовала, что наступил один из тех моментов, когда простой магический жест способен значительно облегчить жизнь. Воровато оглянувшись и удостоверившись, что никто за ней не следит, она открыла сумку. Покопавшись там, достала маленькую плексигласовую коробочку. Миссис Маклахлан нажала потайную кнопочку, и над крышкой откинулся крошечный экран, открыв миниатюрную клавиатуру. Торопливо оглядываясь через плечо и высунув от напряжения кончик языка, гостья набрала буквы П.Р.У.Ж.И.Н.Ы., нажала клавишу с надписью МУСОР, вновь набрала Г.У.С.И.Н.Ы.Й. П.У.Х. и нажала клавишу ЗАМЕНИТЬ. Нацелив коробочку на диван, она спрятала кончик языка.
Раздался странный звук, словно кому-то угодила прямо в живот огромная зефирина. Что-то вроде вуффффф. Диван моментально приобрел такой вид, будто он только что продержался три раунда с чемпионом-тяжеловесом. Шатаясь, он то вздувался, то тяжело опадал. Если бы он не был диваном, то, возможно, закашлялся бы, выплюнув несколько сломанных зубов. Зато теперь он выглядел так, что вы могли сесть на него, не опасаясь быть искалеченным.
Миссис Маклахлан улыбнулась, убрала коробочку в сумку и грузно опустилась на диван. Диван сдался. Где-то далеко часы отбили четверть часа.
ЗАЧИСЛЕНИЕ ФЛОРЫ
— Замри, — скомандовал Титус.
— Я пытаюсь, — отозвалась Пандора, — но Дэмп тянется к губной помаде… Нет! Дэмп! Выплюнь! Посмотри на нее, Титус, она выглядит так, словно упала с большой высоты и воспользовалась губами, как тормозом. О, Дэмп, с тебя капает…
— Какое отвратительное дитя, — любовно проговорил Титус. — Я думаю, она превосходная наживка для няни, правда, Дэмп? — Он отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться эффектом.
Нижняя губа Дэмп угрожающе затряслась.
— И орет еще… я же говорил тебе, что она будет умницей, — сказал Титус, улыбаясь своему отражению в зеркале.
Пандора пересадила Дэмп на другую ногу и дала ей недоеденное печенье. Прервав свой вопль на середине при виде еды, Дэмп посмотрела на старшую сестру, а потом отважилась взглянуть на Титуса.
— Ты выглядишь премерзко, — одобрительно заявила Пандора.
Самодовольно ухмыльнувшись, Титус поправил во рту фосфоресцирующие клыки, растрепал волосы и потуже затянул на шее воротник плаща.
— Так эффектнее, — сказал он.
— Пора на выход, — отозвалась Пандора. — Подержи Маленькую Вонючку, пока я приведу в порядок мою вуаль. — Она передала ребенка брату и начала закутывать голову рваным муслином. Дэмп ухватилась за клыки Титуса.
— Отойди-ка. — Пандора слегка толкнула брата. — Хватит бодать зеркало.
Все трое оглядели свое групповое отражение. Из зеркала на них смотрели три маленьких вампира.
— Готовы? — Титус заботливо завернул Дэмп в свой плащ и распахнул кухонную дверь.
— Вот оно! — Пандора схватила что-то с кухонного стола и вымазала подол платья.
— Это то, что я думаю? — захохотал Титус. — О, Пандора, ты просто отвратительна.
— Ты мне льстишь, — сказала Пандора, выплывая из кухни в облаке муслина. — Будем надеяться, что новая няня придет к тому же выводу.
Лэтч стоял в дверях обескураживающей комнаты, с отвращением наблюдая, как его хозяйка, синьора Стрега-Борджиа, подпадает под обаяние миссис Маклахлан («зовите меня Флорой, дорогая»).
Синьора Стрега-Борджиа была очарована. Наконец-то попалась нормальная женщина. Женщина, которая день-деньской будет заваривать успокоительный чай, менять пеленки, петь колыбельные и читать сказки о счастливых семьях и пушистых крольчатах. Сказки, в которых мама Крольчиха не учится на ведьму, а папа Кролик не выпрыгивает из норки, чтобы больше никогда не вернуться…
Три недели назад ее супруг, синьор Стрега-Борджиа, в раздражении покинул семейный кров, и с тех пор Стрега-Шлосс погрузился в пучину печали. Школа была закрыта по случаю летних каникул, и дети быстро сделались непослушными, прислуга стала неприветливой, и все принялись общаться при помощи односложного мычания. Пыль и паутина скапливались по углам, придавая замку вид запустения. Словно пелена тумана опустилась на дом — все окрасилось в серые тона, и каждый день стал понедельником.
