Но, к сожалению, Тони продвигался по служебной лестнице не так быстро, как хотелось бы. И в этом был виноват только он. Казалось, Тони чего-то недостает — не честолюбия, этого как раз было слишком много, — а способности сосредоточиться, собрать бурлящую в нем энергию в кулак и довести важное дело до конца на одном дыхании, не распыляясь по дороге. Мировоззрение его было в чем-то ограничено. Тони мог блестяще решить какую-то назревшую проблему, употребить всю силу ума и обаяния, но слишком часто не умел увидеть всю картину в целом и не был готов к решению вновь возникающих обстоятельств. Кроме того, он никак не мог до конца избавиться от комплекса неполноценности, порожденного трудным детством и потерей семьи.
Из-за повторяющихся неудач Тони пил больше, чем следовало бы. Кроме того, он еще играл в карты, и зачастую неудачно. Ему всегда не хватало денег, и долги приятелям, владельцам кабаков и девушкам все росли. Он всегда работал над очередной "сделкой" с каким-нибудь партнером, собираясь купить ресторан, новый отель, сеть аптек. Ни один великий замысел так и не осуществился.
Он привлекал множество женщин, очарованных поначалу его обаянием, рассказами о небывалых планах и перспективах. Но все они рано или поздно понимали, с кем имеют дело. Правда, гораздо чаще выходило так, что он бросал их первым, не дожидаясь разоблачения и, обычно, заняв перед этим большую сумму денег.
Лесли была одной из его многочисленных побед. Он ухаживал за ней, соблазнил и бросил, как многих до нее. Во время их короткого романа Тони не мог не чувствовать, что судьба столкнула его с женщиной необыкновенно глубокой, честной и цельной. И любящей настолько, что ему захотелось ответить ей тем же. Но вдруг он испугался: стал нервничать, раздражаться, поскольку перспектива стабильности вовсе не привлекала его. Лесли была настолько порядочной, что пока Тони был с ней, на земле, казалось, не оставалось места, где бы он мог скрыться. И он вздохнул с облегчением, когда наконец освободился от нее.
Или, по крайней мере, он так думал тогда.
Теперь, однако, все стало иным, и он с каждым днем чувствовал себя все хуже. Женщины больше не привлекали его. Работа утомляла и надоела. Он чувствовал, что очутился в тупике, не имеющем выхода, и это наполняло душу раздражением. Глядя в зеркало, Тони понимал, что уже далеко не так молод. Ему исполнилось тридцать четыре — возраст, в котором его ровесники становились вице-президентами больших компаний. Жизнь мстила ему.
Но Тони беспокоили не отражение в зеркале и не дата в свидетельстве о рождении. Все было гораздо серьезнее. В жизни чего-то не хватало. Раньше он этого не чувствовал, теперь он ощущал словно зияющую рану в животе.
Это был второй кризис в жизни Тони, первый случился после неожиданной потери матери. И он оказался готов к нему не больше, чем тогда, в детстве. Поэтому ответом на неприятности стали ежевечернее пьянство, игра в карты по повышенным ставкам и непрерывные романы. Казалось, он, сам того не сознавая, постоянно ищет опасности, поглощенный стремлением к самоуничтожению. Он обнаружил, что больше интересуется замужними женщинами, причем часто старается поставить их в компрометирующее положение, когда муж должен вот-вот вернуться с работы. По-видимому, Тони не мог испытать сексуального возбуждения, когда не существовало опасности.
Именно желание безудержно рисковать попусту довело Тони до беды. Он работал сейчас в фирме по продаже недвижимости в Нью-Джерси и торговал как земельной собственностью, так и дорогими особняками. Обаяние и красота делали его ценным сотрудником фирмы. Дела шли лучше, и заработки были больше, чем за последние несколько лет. Торговля недвижимостью казалась Тони призванием. Он уже надеялся стать полноправным партнером фирмы.
Его теперешний босс, Роско Грив, осанистый, представительный, но, к сожалению, довольно вспыльчивый индивидуум, выбился в люди с самых низов и правил подчиненными с холодной неуступчивостью истинного диктатора, совершенно лишенного чувства юмора. Тони приходилось из кожи вон лезть в попытках завоевать его расположение и усердно трудиться, чтобы не навлечь на себя гнев босса.
Случилось так, что у Роско Грива была взрослая семнадцатилетняя дочь по имени Венди, не слишком умная, но зато имевшая кучу довольно легкомысленных приятелей и выглядевшая крайне соблазнительно в купальниках. Кроме вышеперечисленных достоинств, Венди обладала еще роскошными рыжеватыми волосами, кожей цвета сливок, тонкой талией и похожими на спелые плоды грудками.
Тони впервые увидел ее за обедом в доме босса и с тех пор не мог забыть. Несколько недель он бесплодно боролся со внезапно вспыхнувшей страстью, потом появился в притоне, где веселилась Венди с приятелями. Тони даже не дал себе труда скрыть, кто он и чего хочет от нее, зная, что его обаяние, соединенное с ее стремлением к запретным развлечениям, к числу которых относился роман со служащим отца, приведут к желанной цели.
И Тони оказался прав, получив подтверждение на первом же тайном свидании, начавшемся в кино и закончившемся в мотеле на окраине города.
Венди занималась любовью довольно неумело, но с большим увлечением: тело оказалось на вкус и ощупь именно таким, каким представлялось Тони. Он брал ее грубо, почти безжалостно — что-то зловеще опасное, таившееся глубоко в душе, сейчас поднималось на поверхность. Она, казалось, все сильнее приходила в возбуждение от жестокости, близкой к насилию, так гармонировавшему с ее собственной буйной натурой.
Тони следовало бы понять, что у девушки серьезные проблемы в отношениях с отцом, и поэтому она стремится любыми способами причинить ему боль и находит особенное удовольствие в том, чтобы переспать с привлекательным подчиненным Роско Грива. Но Тони оказался недостаточно проницательным, чтобы понять это. Кроме того, он был слишком поглощен собой и собственным стремлением играть с опасностью. Обдумай он все более тщательно — сумел бы избежать того, что ожидало впереди.
Любовники тайно встречались несколько недель. Сначала все было хорошо, но потом, к изумлению Тони, Венди начала проявлять признаки ревности. Она узнала о женщине постарше, с которой спал Тони, и настаивала на том, чтобы он прекратил встречаться с ней. Хотя сама мысль о том, что Венди может претендовать на что-то, казалась абсурдной, девица требовала верности. Между любовниками начались ссоры. Крики, оскорбления, швыряемые в голову вазы, жалобы от соседей по мотелям, где они останавливались… короткие периоды примирения кончались еще более уродливыми скандалами, поскольку Венди обладала таким же взрывным характером, как и Тони.
Наконец одно, особенно изнурительное сражение, кончилось настоящей дракой. Венди бросала в Тони все, что под руку попадет, а тот дал ей по физиономии, достаточно сильно, чтобы раскроить губу и поставить фонарь под глазом, прежде чем вылететь из номера мотеля, оставив обнаженную и разъяренную Венди одну на двуспальной кровати.
Результатом столь необдуманного поступка стал откровенный разговор оскорбленной девицы с отцом. Тони, естественно, был немедленно уволен, а вещи из его офиса отослали к нему на дом еще до получения официального уведомления.
Тони начал искать новую работу, однако делал это без обычного воодушевления, хотя и предпринимал все необходимые шаги: беседуя с нанимателями, старался их очаровать, в то время как сердцем и помыслами был где-то далеко. Владельцы фирм и компаний чувствовали это и не нанимали его. Тони убивал время, проводя дни и ночи в пьянстве, за карточными столами проигрывая оставшиеся деньги, или в постелях женщин, которых подбирал на улицах, в барах, ресторанах и даже в магазинах, завоевывая и соблазняя их несколькими хорошо отрепетированными словами и широкой отработанной улыбкой.
Целых три месяца он переживал ужасающую депрессию, одну из худших в жизни. Казалось, все мосты были сожжены, а впереди не ждало ничего, кроме тьмы, и как он не пытался заставить себя думать о будущем, энергия, былой задор были потеряны навсегда.
