В последние несколько лет Джордан был настолько занят работой, что фактически ни на что другое не обращал внимания. Подобная занятость была благом, так как не давала расслабиться, не позволяла рассеивать внимание, но в то же время сделала его невнимательным к некоторым деталям, касавшимся его личной жизни. К ним относились, в частности, тайные переживания его жены и других женщин, с которыми он сталкивался.
Фиби Грейс была одной из двухсот секретарш, работавших в одном отделе гигантской страховой компании, расположенной в деловой части Манхэттена.
Ей было двадцать пять лет, и на вид она была очень хорошенькая. У нее были любовные связи с тремя из ее начальников, причем одним из них она вертела, как хотела. Он оплачивал ренту на ее квартиру, покупал ей одежду, особенно белье для их любовных свиданий.
Но Фиби была неугомонная. Будучи девушкой хитроватой, если не сказать слишком разумной, она испытывала романтическую тягу к чему-то большему, чем имела. Смотрясь в зеркало, она видела лицо, по красоте не уступавшее лицам знаменитых женщин, которых она видела в кино и по телевизору. У нее было прекрасное тело с полными упругими грудями, тонкой талией, пышными бедрами. Ноги длинные и изящной формы.
Фиби прекрасно знала, что она человек заурядный, и понимала, что с ее характером и умом не получит от жизни того, чего желала. Она сознавала, что ее тело — единственный реальный шанс добиться чего-то для себя. Проблема заключалась только в том, где найти подходящего человека, человека с положением и легко уязвимого. Это была проблема первостепенного значения.
И вот однажды такой подходящий человек появился — так, во всяком случае, решила Фиби.
Она встретила его случайно, буквально налетела на него на Шестой авеню перед зданием, которое, как она позже узнала, являлось штаб-квартирой его собственной корпорации. Он почти сшиб ее на тротуар, но потом помог подняться с церемонной почтительностью, в которой не было личного интереса. Он был удивительно красив, строен, молод, как принц.
Позже она узнала, что у него была привычка каждое утро в половине двенадцатого делать короткую прогулку, поэтому она подстроила так, что их пути опять пересеклись. Постепенно они стали раскланиваться и улыбаться друг другу, как делают работающие люди, когда регулярно встречаются в метро или на улице.
Фиби смотрела за ним в оба глаза и узнала, что он иногда берет с собой пакетик с ленчем, чтобы не ходить в столовую. В теплую погоду он садится на скамейке в Сентрал-парк и съедает свой ленч, как это делают во время перерыва многие служащие.
Однажды она присоединилась к нему, прихватив свой ленч, и они разговорились. Своего имени он ей не назвал.
Фиби пустила в ход все свое очарование, вела себя ребячливо и глуповато. Она заметила, что привлекла его внимание, хотя почувствовала, что он никогда не будет воспринимать ее всерьез.
Они встречались снова и снова, говорили на обычные темы, шутили. Фиби знала, что у нее не хватает ума, чтобы произвести на него впечатление, но, используя довольно сексуальную игривость и дружелюбие, заметила, что он получает удовольствие от общения с ней.
Однажды она как бы в шутку поцеловала его, когда он сделал особенно смешное замечание.
— Вы, — сказала Фиби, дразня его, — вы просто шутник. Я бедная, беззащитная девушка, а вы играете со мной, как с куклой.
Ее намек был более чем ясен, но Джордан не поддался соблазну. Напротив, он, казалось, испытывал отвращение к ней.
Только недавно Фиби узнала, кто он, увидев его фотографию на обложке журнала для деловых людей, который лежал на ее рабочем месте. Имя, конечно, было знакомо ей. Каждый слышал о Джордане Лазарусе. Но казалось неправдоподобным, что она, Фиби Грейс, поддерживает знакомство с таким великим человеком. Она почувствовала себя Золушкой.
Это открытие заставило Фиби серьезно задуматься о нем.
В один прекрасный день Фиби решила пойти напролом: надела свой лучший наряд — короткую юбку и кружевную блузку. В этом наряде она может открыто продемонстрировать себя настолько, насколько это позволительно в рабочий день. Она застала Лазаруса на его скамейке в парке и подошла к нему с видом, необычайно серьезным.
— Что случилось? — спросил он. — Вы выглядите так, словно взвалили себе на плечи груз целого мира.
Она разразилась слезами и уткнулась лицом в его шею.
— Мой парень, — прорыдала она. — Он ушел, взял и ушел. Мы собирались пожениться. До сих пор не могу в это поверить!
Джордан Лазарус ласково похлопал ее по плечу.
— Найдете другого парня, — прошептал он утешительно. — Вы красивая девушка. Сразите их наповал.
— Нет, все кончено, все кончено, — плакала она, — я не хочу остаться одна. Я ненавижу свою работу, ненавижу людей, с которыми работаю. Он собирался избавить меня от всего этого. Не могу поверить! В чем моя вина, что я такого сделала?
Лазарус смотрел на нее с сочувствием.
— Позвольте мне пригласить вас сегодня на обед, — сказал он. Сможете поплакаться мне в жилетку.
Она отпросилась с работы, долго провозилась с прической и тщательно наложила косметику. Надела лучшее из имеющихся у нее платьев из бледно-голубого атласа, с очень низким вырезом и узенькими лямками, которые были почти незаметны на обнаженных плечах. Внимательно рассмотрела себя в зеркале. Она выглядела соблазнительной и красивой, как никогда.
Надев плащ, чтобы скрыть свой изысканный наряд, она отправилась в парк на их обычное место и стала ждать. Точно в половине шестого на дорожке появился Джордан Лазарус.
— Ах, ах, — сказал он, — значит, день вы пережили. Не признак ли это того, что все наладится?
— Только благодаря вам, — улыбнулась она.
Джордан протянул ей небольшой букетик в белой коробке.
— Это для вас, — сказал он. — В знак счастливого будущего.
— О, спасибо! — воскликнула Фиби, беря его за руку.
Он поймал такси и дал шоферу адрес уединенного, но очень дорогого ресторана в Гринвич-Виллидж. Фиби скрестила пальцы на счастье. Она была уверена, что сегодня вечером найдет подход к Джордану Лазарусу. А если из этого ничего не выйдет, что ж, об этой истории она будет рассказывать своим подружкам до конца своей жизни.
Пока Джордан в интимной обстановке обедал с Фиби Грейс, его жена Барбара бродила по их двухэтажной квартире на Саттон-плейс, поджидая его прихода.
Джордан позвонил из офиса и предупредил, что задержится на час, потому что у него назначена встреча, и он не уверен, что она быстро кончится.
Барбара приняла горячую ванну, пролежав в ней довольно долго — она весь день была очень занята в "Консидайн", — и ей необходимо было освежиться и расслабиться. Она лежала, прислушиваясь, как шипит от лопающихся пузырьков пена, и думала о Джордане.
С того дня, как они поженились, Джордан точно придерживался их соглашения. Он сделал Барбару счастливой, настолько счастливой, что она об этом и не мечтала. Он сделал это не любя, но все же сделал.
Барбара стала другой женщиной, совершенно отличной от той, какой была до смерти отца. Она стала не только более уверенной, но спокойнее, умиротвореннее. Каждый день не казался теперь для нее пыткой, а был наполнен жизнью. И все благодаря Джордану. Ведь когда женщина знает, что Джордан Лазарус придет с работы домой и поцелует в губы, обычный день обретает новую, восхитительную ауру.
Перед тем как принять ванну, Барбара рассматривала себя в зеркало, внимательно изучая свое тело. Она выглядела теперь лучше, похудевшей и более женственной. Появившийся в глазах блеск словно разливался по всему обнаженному телу — от грудей к животу — плоскому животу нерожавшей женщины, ставшим еще подтянутее благодаря упражнениям, которые она делала, — затем к длинным ногам. Ее ни в коей мере нельзя было назвать королевой красоты. Но счастье сделало ее цветущей, более привлекательной.
И Джордан, казалось, действительно восхищался ею. Он целовал ее, возвращаясь с работы, иногда нежно гладил ее, когда они сидели рядышком, а в постели обнимал ее, согревая своим теплом. Он часто клал голову ей на грудь, почти как ребенок, и она обнимала его с материнской нежностью, прижимая к сердцу, хотя понимала, что одним целым они никогда не будут.
