Я сел на пол, принялся изучать карточки и книжки, но не мог отыскать ни конца ни начала. Наверняка можно было сказать лишь одно – все они связаны с крупными суммами денег, только там не было ни имен, ни каких-либо слов, просто численные комбинации. В верхней колонке справа стояли цифры: 20–50 – 1С – 2С – 5С – 7С – 2Т – 1Т —.

«С», по всей видимости, означало сотни, а «Т» – тысячи. Я решил, что хоть это могу принять за отправную точку.

Потом карточки. На каждой сверху стояло число, ниже следовал ряд записей.

Я выбрал первую попавшуюся. На ней было написано: 0051 364. Под этим числом шли цифры: 4–5 – 59–10 – 1 —; 8–5 – 59 – 4–1+.

Я исследовал несколько карточек. Числа, проставленные сверху, довольно часто заканчивались цифрами 364. Ряды цифр в нижней части карточек неизменно разделял знак минус, а в конце иногда оказывался минус, иногда плюс.

Я вывалил из чемодана все и принялся его осматривать.

Прошло немало времени, прежде чем удалось обнаружить двойное дно. Я не нашел бы его, если бы не перевернул чемодан и не простукал костяшками пальцев.

Съемную плоскость удерживали на месте потайные винты. Она сдвинулась, когда я открутил эти крошечные винтики, замаскированные так тщательно, что заметить их было практически невозможно. Головки обтягивала ткань с тем же самым рисунком, что на внутренней обивке чемодана.

Двойное дно было набито тысячедолларовыми банкнотами.

Я пересчитал. Ровно пятьдесят две купюры по тысяче долларов. Пересчитал дважды, чтобы не ошибиться, потом вытащил пятьдесят, тщательно уложил две оставшиеся в потайное отделение, вставил съемную плоскость на место и закрутил винты.

Затем как следует упаковал в чемодан покрывала. Вытер платком все, к чему прикасался, чтобы не оставлять внутри чемодана отпечатки пальцев, и спустился вниз в кассу.

– Я мистер Лэм. Хочу выписаться. Мой счет оплачен.

Кассирша подняла глаза и заметила:

– Вы же только недавно зарегистрировались, мистер Лэм.

– Прошу прощения. У меня изменились планы.

Она нахмурилась:

– Желаете получить назад деньги?

– Боже сохрани, нет! Ведь я пользовался номером. Все правильно. Просто хочу получить счет.

Она выписала мне счет и улыбнулась:

– Все в порядке. Вы выписаны. Очень жаль, что недолго у нас пробыли.

– Мне тоже. Я, впрочем, еще вернусь.

Я направился к почтовой конторке и спросил, предъявив ключ от номера Гридли:

– Есть что-нибудь для Джорджа Биггса Гридли?

– Нет, ничего, мистер Гридли.

Я помрачнел:

– Проверьте, пожалуйста, еще разок.

Дежурная проверила. Никаких сообщений. Это сильно меня обеспокоило. Если бы все шло как надо, телефон Гридли к этому времени должен был уже докрасна раскалиться.

Я вернулся к чемодану, вытащил книжки и карточки, уложил в надежную картонную коробку, отослал экспресс-почтой в Лос-Анджелес на свое имя, а потом поехал в фотостудию «Приятная неожиданность».

Заведением заправлял японец. Когда я вошел, он заторопился навстречу, кланяясь и расшаркиваясь.

– Я хочу присмотреть хорошую подержанную фотокамеру, – объявил я. – И еще мне нужна пачка фотобумаги пять на семь.

Он сперва вручил мне бумагу. И пока ходил за камерами, я вскрыл упаковку, вытащил листков пятнадцать фотобумаги, зашвырнул ногой под прилавок, а на их место засунул пятьдесят тысячедолларовых банкнотов.

Остававшийся вместе со мной в магазине мужчина явно смахивал на менеджера компании. Тоже японец, постарше, он наблюдал за мной с любопытством, но его отвлекла вошедшая симпатичная женщина, которую заинтересовала витрина с новыми аппаратами, расположенная в передней части магазина.

Я следил за ней краешком глаза, уделяя основное внимание своему продавцу, суетившемуся в надежде совершить сделку.

Взял одну из доставленных им фотокамер и спросил:

– Нельзя ли подобрать к ней футляр?

Он поклонился, разулыбался и снова засеменил прочь.

Я убедился, что пятьдесят тысяч долларов надежно уложены в коробке с фотобумагой, вновь завернул ее в черную упаковку и закрыл крышкой.

По возвращении продавца с футляром для камеры немножко поспорил насчет цены, а потом сдался:

– Ладно, беру. Только хочу, чтобы все это немедленно отослали.

– Отослали?

– Отослали.

– Будьте добры сообщить, куда именно?

Я вручил ему свою карточку:

– Я хочу, чтобы все отослали на мое имя в Лос-Анджелес, и немедленно, срочной авиапочтой. Я хочу, чтобы кто-нибудь взял такси и лично отвез это в аэропорт в контору экспресс-почты. Пометьте посылку – срочно и лично.

Достал бумажник и начал отсчитывать деньги.

– Хорошо, хорошо, – повторял продавец, – очень хорошо, и немедленно.

– Вы отправите в аэропорт специального курьера?

– И немедленно, – обещал он. – Сейчас же вызываю по телефону такси.

– Упакуйте как следует, – велел я, – в стружку, чтобы в дороге ничего не повредилось.

– О, конечно. Да, разумеется.

– Я хочу сказать, немедленно, прямо сейчас. Мне нужно, чтобы камера к вечеру была в Лос-Анджелесе. Ее надо отправить с предупреждением об осторожном обращении. Вам ясно?

– Все сделаю. Очень хорошо.

Он что-то протарахтел по-японски мужчине, занятому с женщиной в другом конце магазина.

Тот ответил, не оборачиваясь.

Я оглянулся на противоположный прилавок. Молодая женщина стояла ко мне спиной и разглядывала фотокамеру. Японец-ассистент, похоже, сердился, что его отрывают от заключения сделки.

– Ладно, – сказал я. – Отправляйте. И помните, это очень важно.

Женщина все еще рассматривала аппараты. Я попытался заглянуть ей в лицо, но она не обращала на меня никакого внимания и не потрудилась оторваться от фотокамер. Судя по виду сзади, фигурка у нее была что надо.

Я направился к телефону-автомату, зашел в будку и позвонил на квартиру Элси.

– Привет, красавица! Как прошла первая ночь медового месяца?

– Дональд, – забормотала она, – я без вас больше здесь не останусь. Я ужасно напугана. Я...

– Что стряслось?

– Телефон ночью звонил дважды, – доложила Элси. – Только сниму трубку, еще не успею сказать «алло», как мужской голос предупреждает: «Передай Стэндли, что времени у него осталось до завтрашнего утра», – а потом оба раза разговор обрывали, прежде чем мне удавалось хоть что-нибудь вымолвить.

– Все в порядке, Элси, – успокоил ее я. – Скажи миссис Шарлотт, что меня вызывают в Нью-Йорк и что ты должна ехать со мной. Предложи ей забрать скоропортящиеся продукты. Вызови такси. Погрузи вещи и поезжай в офис. Сошлись на неважное самочувствие. Постарайся не разговаривать с Бертой.

– Ох, Дональд, а я надеялась, что вы вернетесь сюда... Я ни капельки не спала... Скажите, у вас все в порядке?

– Конечно, – заверил я. – В полнейшем. Теперь слушай, Элси, в полдень кое-кто должен позвонить – Абигайль Смайт, не забудь, через «ай».

– Помню, – подтвердила она. – И что мне делать?

– Ну, – продолжал я, – дело тебе предстоит нелегкое. Ты ей скажешь, пусть едет в своей машине в аэропорт и будет там сегодня в три часа дня. Вели по возможности позаботиться, чтобы ее не преследовали. Сообщи, что я прилечу в три самолетом «Юнайтед эрлайнз». Напомни, чтобы уточнила, вовремя ли прибывает мой рейс. Она должна подъехать в своей машине, поставить ее на парковке, где разрешено стоять три минуты, отпереть багажник, поднять крышку, как будто ждет получения багажа. Это даст ей необходимое время. Я ровно в три двадцать пять сяду в такси. Дам таксисту адрес, только покопаюсь в записной книжке, чтобы она успела заметить, в какую машину я сел. Скажи, пускай едет следом. Куда бы такси ни направлялось, что бы ни совершало, пусть держится следом. Таиться ей нечего. Надо попросту следовать по пятам. Больше ей ничего не требуется ни знать, ни делать. Поняла?

– Поняла, – сказала Элси.

– Хорошая девочка, – одобрил я и повесил трубку.

Помчался в аэропорт, вернул взятую напрокат машину, сел в самолет до Лос-Анджелеса и взлетел точно по расписанию.