— Я и то думаю, из-за пустяка тревожить не станут, — подхватил с готовностью Лихослав и чуть ли не кубарем спустился вниз.

А спустя несколько мгновений послышался нестройный топот многих ног по лестнице.

В зал вошел сам начальник стражи Лихослав, двое молодых стражников и трое посланников пустыни, еще не остывших от недавнего спора.

Все они были при мечах, с той разницей, что стражники держали мечи наготове, а посланники-в ножнах. Едва войдя, посланники, приложив руку к сердцу, склонились перед князем в низком поклоне.

Князь взглянул на одного из них и махнул стражникам:

— Спускайтесь в караульню, это друг мой, имя его я знаю.

— Я и то думаю, если друг, так зачем мы мечи из ножен повытаскивали? — сказал Лихослав и быстро увел своих стражников вниз.

— Да помогут тебе твои боги, князь! И прости, что вторгаемся в твою жизнь, — начал тот, кого Владигор узнал с первого взгляда.

— И ты, Абдархор, не вини моих стражников, если они причинили вам обиду, я же рад тебя видеть. Желаешь — соверши омовение после дальней дороги, будем говорить потом. Вам отведут достойные гостей палаты. А ежели дело срочное, говори сразу.

— Срочное, князь. — Абдархор даже слегка поморщился — по правилам его племени гостю сначала полагалось говорить о всяческих пустяках и лишь в конце касаться главного, он же в который раз именно при встрече с Владигором нарушал этот закон. — Пять дней гнали лошадей без отдыха, сменяя одну другой.

— Тогда говори, Ждана ты знаешь, а Разномысл, посадник, тоже мой друг. Я готов тебя слушать.

— Нам нужна твоя помощь, князь Владигор. Ты великий воин, я видел тебя в битвах, помоги же моему народу.

— Здоров ли вождь вашего племени, уважаемый Саддам? — Владигору важно было знать, кого представляет воинский начальник Абдархор.

— Саддам шлет тебе сердечный привет и вот это послание. — Абдархор вытащил из складок одежды палочку, на которой было вырезано несколько рунических знаков. — Если ты найдешь в городе человека, умеющего разбирать наши знаки, он переведет тебе слова уважаемого Саддама. Они звучат так: «Князь, верь каждому слову Абдархора. Саддам».

— Мне не нужен толмач, я знаю, что ты никогда не обманешь друзей, — ответил Владигор. — Рассказывай же о своем деле.

Рассказ посланца пустынного племени савроматов был столь неожидан и странен, что поверг князя и друзей его в изумление.

С края пустыни, не там, где она граничит с Синегорьем по берегам Аракоса, а с другого, противоположного, где к пустыне подходит Великая Сушь, явился неизвестный прежде хищный и дикий народ.

— Знаю, многие из твоих людей считают и моих соплеменников дикарями: у нас нет замков и крепостей, мы не строим постоянных домов, наши дети с младенчества знают вкус молока кобылицы. Однако народ мой не всегда был таким. По преданиям старших, и у нас были когда-то голубые реки, плодородные долины, мы тоже сажали хлеб и зерно. Но когда несколько лет подряд дули сухие ветры и ни одна капля не упала на землю, тогда вода ушла глубоко под землю и больше уже не вернулась наружу. Мы не дикий народ. Всякий, кто погостит у нас, удивится красоте наших песен, мудрости наших преданий, но, если земля перестала рожать, единственное спасение — кочевать вместе с табунами с одного участка к другому.

— Я знаю это, Абдархор, — коротко ответил князь.

— Я говорил так долго потому, что заметил ухмылку твоих друзей, когда назвал тех, кто нам угрожает, диким народом. Я бы мог назвать их иначе — это зверолюди. Они нападают на нас огромными стаями, вгрызаются в наши тела и, выпив всю кровь, устремляются к новой жертве. В речи у них лишь несколько слов, чаще они общаются знаками. Их ведет Черный всадник, которого невозможно убить.

— Как это — невозможно убить? — не сдержал удивления Ждан. — Или это не человек?

— Собрав силы, мы сумели истребить одну стаю и окружить Черного всадника. Но наши мечи входили в него, словно в пустоту, он же уничтожил лучших моих богатырей. Они гонят и убивают нас, словно скот. Вожди племен с трудом собрались на совет, они умоляют тебя, князь: позволь остаткам наших людей перейти через реку Аракос и возьми нас под свою защиту!

— Легко сказать: перейти через реку. А чем ваши люди станут кормиться, где найдут пастбища для лошадей? Уж не думаешь ли ты, что князь отберет поля и пастбища у своего народа? — заговорил было посадник, но князь перебил его:

— Подожди, Разномысл, дело слишком серьезно. И разве у нашего народа нет правила помогать соседям, если те попали в беду? Абдархор, я понимаю, тебе нужен скорый ответ, но скорый ответ — не всегда лучший. Подожди до полудня. Твоим лошадям, да и людям все равно нужен отдых. После полудня получишь ответ. В любом случае знай: без помощи мы вас не оставим. А теперь — отдохните, мои люди проводят вас.

Абдархор и два его молчаливых соратника снова склонились в низком поклоне и вышли.

— Прости, князь, но не дело ты задумал, — заговорил Разномысл, едва затихли шаги посланцев пустыни. — Княжеству покой нужен, те зверочеловеки нам не враги. Сам подумай, ежели дашь сегодня приют савроматам на своей земле, не прольется ли завтра и кровь наших людей.

— Зверочеловеки меня не страшат, — ответил задумчиво князь. — Мало ли кто бродит еще по земле. А вот кто такой этот Черный всадник — надо бы сведать. Уж не рыцарь ли это Триглава?

Не успел договорить князь, как снова застучали по деревянной лестнице сапоги.

— Да что же это?! Или Абдархор что забыл? — проговорил Ждан.

Но вместо Абдархора опять появилась голова Лихослава:

— Снова беспокою тебя, князь. Прибыли послы из Ильмера, от княгини Божаны. Тоже просят срочно принять. Сказали, имеют к тебе важное письмо.

— Пусть поднимутся, — ответил князь. — Да и вы сидите, боюсь, над письмом княгини нам троим придется задуматься, — остановил он уже поднявшихся Ждана и Разномысла.

Послов было двое. Сотника Есипа Владигор сразу узнал, он сопровождал княгиню Божану в Дарсан, другой, помоложе, был похож на воеводу Ермила. «Его сын», — подумал князь и не ошибся.

— Здоров будь, князь! — пробасил здоровяк сотник, широко улыбаясь. — И вы, други, будьте здоровы.

— И вам наш привет, — отозвался князь. — Добрым гостям всегда рады. Что за срочное дело привело вас в Ладор?

— То не дело, то беда наша, — ответил сотник и сразу помрачнел. — Прочти, князь, письмо нашей Божаны, там все сказано.

Он протянул скрученный и перевязанный лентой тонкий пергамент.

Владигор развернул свиток и принялся читать вслух:

— «Другу и брату нашему, князю Синегорья, от княгини Божаны сердечный привет!

Прости, князь, что сразу, без околичностей, пишу о деле. Да и твое время берегу. Дело же у нас вот какое. Не знаю, как твои люди, а моим селянам житья не стало от волкодлаков. Откуда только взялась такая напасть?! Начисто свели несколько селений вместе с жителями и скотинкой. Кто успели, те частоколами огородились, но в одиночку боятся за село выйти. Вой же стоит по ночам такой, что в столице слышно. Что знаешь о подобной напасти в своем княжестве, не беспокоит ли она тебя? Если нет, то слава богам. Но это еще не самое лихо. Страшно то, что никакое мое войско не может с ними сладить, ибо только дружина начнет их теснить, как появляется, словно из-под земли, Черный всадник, его никакой меч не берет, а лучшие мои воины гибнут, словно стебельки под серпом.

Посоветуй, князь, как быть, а то и помощь пришли. Иначе вместо Ильмерского княжества станет у тебя волкодлакское. Сестра и подруга ваша, ильмерская княгиня Божана».

— И тут Черный всадник! — воскликнул Ждан. — Не зря ты сказал, что над этим письмом придется нам призадуматься.

— Много над чем нам надо подумать, — сказал князь. — Как доехали, сотник? В дороге приключений не было?

— Были бы, ежели бы купец Власий не упредил. А не упредил бы, так и сгинули бы у Заморочного леса. На нас там, судя по всему, нежить устроила засаду, а попался купец. Он и послал местных жителей нам навстречу.