Осенью 1916 г. русским флотом были пересмотрены взгляды на конструкцию тяжелого артиллерийского корабля в свете новейшего опыта морской войны, и в соответствии с новыми требованиями принято решение о развертывании проектирования линкоров послевоенной программы для будущей Средиземноморской эскадры. Возглавил работы опытный корабельный инженер В.П. Костенко, с 1912 г. руководивший отделом проектирования судов на крупнейшем южном русском судостроительном заводе «Наваль». Разработанный проект сочетал традиционно высокую для русских дредноутов ударную мощь с высокой скоростью и тщательно продуманной защитой.

Рисунок В.С. Емышева.

К проектированию новых линкоров в России вернулись в конце 1916 г. За время, прошедшее с начала войны, планы создания новых мощных линейных кораблей отнюдь не были преданы забвению. Однако значительные трудности, переживаемые страной в течение первых двух лет войны, не позволяли Морскому министерству всерьез думать о возвращении к этому вопросу. К концу 1916 г. события несколько вошли в колею, с другой стороны, опыт боевых столкновений противоборствующих флотов оказался столь значительным, что его оказалось совершенно необходимо учесть в проекте будущего линкора. Собранные воедино, результаты использования тяжелых артиллерийских кораблей вызвали существенный пересмотр флотом взглядов на соотношение таких принципиальных качеств линкора как ударная мощь, защита и скорость.

В отличие от проектирования «линкора 1915 г.» создание проекта в 1916–1917 гг. шло несколько иным путем. Если конструкторские работы в первом случае были следствием широких общегосударственных планов быстрого наращивания военно-морских вооружений, то ситуация с новым судостроением два с половиной года спустя была совершенно иной, и поэтому новый проект должен был иметь скорее характер предварительных проработок. Однако по стечению обстоятельств именно он получил в итоге большее развитие и оказался намного более успешным, чем его балтийский предшественник 1914 г., став ничуть не менее самобытным.

Выдача задания на проектирование была, скорее всего, полуофициальной. По крайней мере, до сих пор не найдены какие-либо документы МГШ, определяющие тактико-технические задания к новому линкору. Дата начала проектных работ пока не установлена со всей точностью, имеются лишь упоминания, что они начались в конце 1916 г. Единственное событие можно считать отправной точкой — спуск на воду 5 октября 1916 г. дредноута «Император Николай I», строившегося на верфи «Наваль» с 1914 г. На торжественный спуск корабля в Николаев прибыла большая группа чинов из петербургского Адмиралтейства с морским министром И.К.Григоровичем во главе. Среди них были и несколько корабельных инженеров с северных верфей, принимавшие участие в разработках проекта 1914 г. (в их числе находился и один из авторов проекта «линкора 1915 г.» А.И. Маслов — личный друг В.П. Костенко)[191].

Ситуация в этот момент благоприятствовала тому, чтобы начать проработки под проект будущего линкора. 1916 г. ознаменовался для России стабилизацией фронтов и многократным ростом военного производства, что позволило создать необходимый потенциал для армии и освободить заводы Морского министерства от работы на срочные нужды для сухопутных войск. Весной следующего 1917 г. намечалось генеральное наступление стран Антанты на всех фронтах. В преддверии этого решающего удара по врагу были проведены консультации с союзниками по послевоенному устройству мира.

Одним из соглашений предусматривалась передача проливов Босфор и Дарданеллы под протекторат России, означавшая свободный выход русского флота из Черного моря в Средиземное. Для присутствия там планировалось создать сильную эскадру, ядром которой и должны были стать новые линкоры. Эта точка зрения политиков не шла в разрез с позицией IV Думы, всегда очень благосклонно относившейся к развитию морских сил России на юге и, как правило, с большим трудом принимавшей закон опроекты о финансировании строительства дредноутов для Балтики.

В случае принятия в будущем решения о постройке новых линкоров для грядущей Средиземноморской эскадры, строить их предполагалось, вполне понятно, на стапелях крупнейшего южного судостроительного треста «Наваль-Руссуд». Обе вошедших в него верфи обладали к тому времени уже значительным опытом строительства линкоров нового типа — трех дредноутов класса «Императрица Мария» и конструктивно близкого к ним «Императора Николая I». Эти верфи имели мощное проектное бюро, возглавляемое опытными корабельными инженерами, в разное время до того участвовавшими в проектировании и строительстве линкоров-дредноутов в составе технических органов флота, и хорошо подготовленных поэтому в отношении всего круга вопросов, обозначенного Морским министерством применительно к проблеме конструирования линейных судов. В создавшейся ситуации подобный путь разработки квалифицированного проекта был действительно единственным, поскольку ГУК, В силу перегруженности в тот момент собственного техбюро срочными работами, не мог сосредоточиться на решении новой перспективной задачи. Подобные рассуждения хорошо совпадали и с точкой зрения руководства «Наваля», который по завершении «Императора Николая I» оставался без выгодных заказов на линейные суда.

Полуофициальность в подходе к выдаче задания на проектирование привела к тому, что в фондах архива Морского министерства, несмотря на тщательные поиски, до сих пор не найдено никаких следов разработки линкора в 1916–1917 гг. Вся информация о них обязана своим происхождением исключительно нескольким сохранившимся бумагам из личного архива В.П. Костенко, в то время главного корабельного инженера «Наваля», непосредственно руководившего проектированием.

В результате последовавших в октябре 1916 г. консультаций петербургских специалистов с николаевскими корабельными инженерами был оговорен общий круг условий, которые должны были быть положены в основу проекта будущего линкора. При этом опыт проектирования 1914 г. позволил во многом избежать определенных ошибок в подходе.

Условий было выставлено не так много. В.П. Костенко упоминает, что в новом проекте «…проявилась тенденция русских морских кругов создать универсальный тип идеального линейного судна, в котором все три основных элемента: вооружение, скорость и защита получили бы совершенно равномерное и максимально возможное развитие. Английские корабли класса «Куин Элизабет» с вооружением 8 15" орудий и скоростью 25 узлов служили в этом отношении прототипом. Балтийская дивизия линейных крейсеров класса «Измаил» была определенным шагом в том же направлении…».[192]

Что же имелось в активе русских проектировщиков к тому времени? Программа экспериментальных работ, начатая в 1914 г. Морским министерством с целью опытной проверки и обоснования некоторых выдвинутых технических решений по конструкции будущего линкора, в связи с трудностями, вызванными тяжелой войной, оставалась весьма далекой от завершения. На Обуховском заводе фактически была приостановлена работа над опытным 16"/45 орудием, в то время как в Англии на заводе «Виккерс» медленно продолжалось изготовление второго такого же орудия, а также опытного станка для него. Пермский артиллерийский завод закончил изготовлением первую опытную партию из десяти 16" бронебойных снарядов. Осенью 1915 г. были приняты в казну два опытных отсека на Главном морском полигоне, воспроизводящие в натуральную величину фрагменты корпуса с различными вариантами бортового и палубного бронирования, а также подкреплений за броней. Летом 1916 г. на полигоне закончился монтаж 14"/52 опытной артиллерийской установки, по готовности которой предполагалось отстрелять эти конструкции и окончательно выбрать тип бронирования будущего линкора. Однако к концу 1916 г. срок проведения этих экспериментов все еще не был определен. Таким образом, никаких новых опытных данных к началу проектных работ у николаевских конструкторов не имелось, и им пришлось приступить к работе лишь на основе уже имевшегося опыта, внеся изменения в боевую схему линкора, и добавив некоторые свои мысли в отношении отдельных узлов.