Неожиданно Мэлви нашёл в дальнем конце зала несколько горячих камней.

Это частично помогло решить проблему: вычистили две пустые, спущенные «пятнистыми» вниз столитровые бочки из-под солярки, установили их на горячих камнях. Зачем, спрашивается, Брауну солярка, и куда он её девает? Одна ёмкость предназначалась для мытья грязных тел, другая — для нехитрых постирушек. В начале смены двое дежурных наполняли бочки водой из ручья, к концу двенадцатичасовой смены тёплой воды было — хоть залейся. Очерёдность купания в бочках устанавливал тупой честный жребий, никаких тебе пакостных привилегий — демократия полная: все строго по очереди, друг за другом влезали в бочку. Сомнительной была такая гигиена, но ничего не поделаешь, другой-то не было…

Как-то совсем незаметно для себя — вработались.

Кончалась смена, с удовольствием плескались в бочке, стирали грязное бельишко, плотно ужинали (а может — завтракали?) и тут же засыпали.

Ник иногда задерживался у крохотного костерка — поболтать немного с Джеком Негро, послушать его завлекательные байки о здешних краях.

— Как-то в молодости мы с Зорго и Мануэлем решили искать старинные клады на побережье, которые в старые времена здесь зарывали пираты и прочие тёмные личности. Традиция такая. Наняли на работу два десятка местных бездельников, нашли старую полузасыпанную штольню, стали поднимать горную породу наверх. Вдруг прямо из стенок штольни пошёл какой-то странный газ. Зеленоватые такие струи начали лениво выползать из горных выбоин и каверн. Кто вдыхал ту зелёную взвесь, тут же превращался в полного идиота: падал на пол, начинал биться в страшных конвульсиях, ругаясь при этом на каком-то незнакомом языке. Восемь человек подняли на поверхность. Семеро потом умерли, один же полностью оклемался, много лет потом вместе с Зорго на «Усладе» ходил, пока однажды в Гаване его пьяная проститутка не зарезала. Справились с этой напастью на удивление быстро: один пожилой индеец посоветовал в штольню опустить пару свинок, послушались — опустили, после этого сразу и пропал тот газ дурманящий. Дошли до дна штольни, стали горизонтальный штрек в сторону бить — согласно старинной карте, купленной в Сан-Анхелино у одного прохиндея. Неожиданно образовалась новая напасть: комары гигантские, не пойми откуда, принялись вылетать. Пробуришь горизонтальные скважины малого диаметра, тротил туда заложишь, подорвёшь, только пыль от взрыва осядет — тут же из забоя вылетает десяток-другой злющих комаров и давай жалить всех подряд. Многие после тех укусов умирали сразу, некоторые только распухали во всех местах, но на целую неделю, следовательно, тоже были — не работники. С комарами мучились месяца два с половиной. Потом Зорго выписал из самого Парижа своего давнего приятеля. Вот тот оказался толковым малым. По его совету к нам доставили граммофон, а к нему в придачу пластинку — с записью скворцовых весенних арий. Всё, после этого пропали комары.

— Ну, дядя Джек, удиви, пожалуйста! — попросил Банкин, подошедший со своей сменой на отдых, слегка приобнимая худенькие плечи Нару. — Заверни что-нибудь такое, чтобы спать расхотелось совсем!

Джек продолжил:

— Нашли вход, ведущий на нижний горизонт. Из подручных материалов сделали лестницу, спустились вниз, осмотрелись. Глядь, прямо перед нами стоит Чёрный Козёл. Огромный — семь-на-восемь, восемь-на-семь. На самом деле, меньше, конечно, два-на-два-на-два, в метрах, понятное дело. Стоит, гад загадочный, и рычит — куда там стае разъярённых ягуаров! Тут же беспорядочную стрельбу по нему открыли из всех стволов. Минут пять палили безостановочно, обоймы меняя и затворы передёргивая, а ему хоть бы что. Отряхнулся, заржал глумливо, да и убежал в подземный коридор. Вот так оно всё и было. После такого происшествия и исследовать ту местность стали не сразу, каждого шороха опасались. Потом и на этом горизонте хлопот хватало: то внезапно пропала группа разведчиков, то стрела бронзовая кому из наших прилетела в плечо. Причём полностью бронзовая стрела, не в том смысле, что у неё бронзовый наконечник, полностью бронзовая, выкованная из одного прута…

На девятые сутки восстановили, наконец, штрек полностью, торопливо вошли в Парадный зал. Было здесь на что посмотреть, было — чему удивиться несказанно. Нет, понятно, что первым делом бросились к штреку, что должен был вести в Тайный зал. А толку? Завалено всё там так было, что от натуральной каменной стены трудно отличить.

— Сэр, что мне доложить наверх? — уважительно, но вместе с тем и растерянно спросил белобрысый облом Смит, являвшийся в это время полномочным представителем профессора Брауна в подземной стране.

— Доложите, что через два часа, минута в минуту, мистеру Брауну будет представлен план дальнейших действий, — не задумываясь, ответил Ник.

Ник как-то сразу решил для себя, что первым делом тщательно осмотрит всё вокруг, а потом уже подумает хорошенько о дальнейших планах и действиях. Конечная цель операции — одно дело, заложники, оставшиеся наверху, — другое, промежуточное звено — третье…

Он видел перед собой большую подземную нишу, или, что вернее, гигантскую комнату, имеющую форму идеального куба — с размером граней по сто метров каждая.

В подземном зале было неожиданно светло и без фонарей: идеально гладкие, словно отполированные какими-то строителями-гигантами, стены этого помещения были беспорядочно усеяны тонкими, желтовато-зелёными прослойками неизвестной горной породы, мягко светящейся в темноте.

Возле стены зала можно было с лёгкостью читать даже газеты, если бы таковые имелись в наличии, в центре же помещения царил таинственный полумрак, к которому, впрочем, глаза привыкли достаточно быстро.

Посередине трёх нижних вертикальных граней куба были вырублены широченные квадратные ходы: несколько конных путников, взявшись за руки, могли проехать внутрь без проблем.

Над каждым таким коридором на высоте двадцати метров над поверхностью пола был виден штрек уже гораздо более скромный по размерам: шириной метра два, но очень низкий, человек в такой проход смог бы пролезть только сильно согнувшись.

Напротив хода, по которому они пришли из Дежурного зала, около четвёртой вертикальной грани этого гигантского пустотелого куба наблюдалась гора разнокалиберных камней — следовательно, здесь и был совсем недавно вход в четвёртый подземный коридор, ведущий в Тайный зал.

Подошли к заваленному ходу: да, шутками здесь и не пахло — всерьёз завалило, хотя, судя по всему, верхний узкий штрек совсем не пострадал.

Банкин, горный инженер как-никак, не преминул высказаться:

— Картина для меня совершенно ясная. Эти узкие верхние ходы — явно вентиляционные штреки, идущие строго над основными ходами. Через определённые отрезки в них, очевидно, пробурены вертикальные скважины малого диаметра — для свободной циркуляции свежего воздуха во всей системе. Следовательно, все эти коридоры и штреки должны быть достаточно длинными, иначе с вентиляцией и заморачиваться бы не стоило. Вообще-то, меня всё это впечатляет: на совесть сработано, вполне даже грамотно. Похоже, эти древние строители горное дело знали досконально.

— Это что же получается? Если широкий подземный коридор в какой-нибудь подземный зал выходит, то и вентиляционный штрек там же заканчивается? — уточнил Джек Негро.

— Естественно, такой вариант весьма даже вероятен, — важно закивал Гешка.

Интересная информация, было над чем подумать.

Рядом с заваленным подземным коридором обнаружились сложенные в невысокие штабеля каменные плиты, вырезанные из туфа: метр на метр, толщиной сантиметров сорок.

— А ну-ка, взялись! — велел Ник Банкину и сам взялся за край верхней плиты.

— Килограммов шестьдесят пять, а то и все семьдесят! — отдуваясь, прикинул на глаз Гешка.

— Нормально, кладём на место, — удовлетворённо кивнул Ник, после чего вежливо обратился к Смиту, старательно держащемуся в последнее время у него за спиной: — Вот что, уважаемый Шварценеггер, то есть Смит. Передайте мистеру Брауну, что мы сложим из этих каменных плит высокую лестницу и дальше уже пойдём вентиляционным штреком. Только пусть господин профессор нас обеспечит прочной верёвочной лестницей, чтобы на выходе из штрека можно было спуститься в Тайный зал…